Флигель-Адъютант - Евгений Адгурович Капба
Шрифт:
Интервал:
— И со скрипкой, и с пистолетами — он. Но мне до него в этом деле как до неба…
Ермолаич уже был снаружи.
— Оползень. Пути завалило… Чертовщина какая-то, никогда тут никаких оползней не было! Зимой, бывает, лавина сходит — ну это расчистить можно, а тут… Да сами взгляните!
Завал действительно производил впечатление. Целая гора отменных, крупных камней скрыла под собой железнодорожные пути. Я подошел поближе. В воздухе витал хорошо знакомый сладковатый запах. Нитроглицерин? Динамит?
— Иван, сейчас с самым беспечным видом возвращаешься в поезд. Скажешь Верещагину, что это — диверсия. Пусть воспользуются окнами и покинут состав как можно быстрее, единовременно, и займут круговую оборону.
Царёв серьезно кивнул, наклонился, поднял какой-то камешек, и, подбрасывая его в ладони, пошел к вагону.
Мой взгляд лихорадочно шарил по окрестностям. Справа от нас возвышался каменистый, практически лишенный растительности, довольно крутой склон метров десяти или пятнадцати в высоту. Слева — поросшее лесом ущелье. На что рассчитывали неведомые злоумышленники?
В ответ на мой вопрос из глубины туннеля, который состав только-только покинул, раздался гулкий, рокочущий звук и поток воздуха вынес облако пыли и дыма.
В тот же самый момент на груде камней появился человек в полосатом халате и с винтовкой в руках, и тонким и пронзительным голосом закричал:
— Вы в акружений! Вагоны стрелять будим! Машина гаси! Пасажир, выхади с деньга и золата!
Две мысли пронеслись у меня в голове одновременно. Первая вызывала злобу и досаду: башибузуки! Вторая — удивление и малую толику облегчения. Он сказал — «пассажир»? Господи, они что, понятия не имели на какой поезд устроили засаду? Думали ограбить пассажирский, а напоролись на набитый юнкерами состав? Это в корне меняло ситуацию!
Я стоял снизу, в «слепой зоне», а потому пальнул ему в башку из револьвера — нечего тут было думать. Тело в халате покатилось по камням, и в тот же момент из окон и дверей поезда посыпались юнкера с оружием в руках.
Судя по тому, что стрельбу башибузуки со склона открыли только спустя минуту, они и вправду не ожидали ничего подобного.
— Огонь, огонь! — Верещагин командовал своими парнями стоя в полный рост, не кланяясь пулям.
Заслышав его зычный голос, мальчишки опомнились и заклацали затворами винтовок. Как же я был рад, что в Пограничном юнкерском училище всё решали люди, которые не боялись учить воспитанников в обстановке, максимально приближенной к боевой, и раздали им настоящие, а не холостые патроны. Марш-то проводился от полигона к полигону — настоящая имитация военных действий!
Ураганный огонь юнкеров заставил налетчиков спрятать головы, и я уже подумал было, что всё кончено, и башибузуки отступят, испугавшись неожиданно большого количества вооруженных врагов, но нет — прямо над моей головой раздались гортанные голоса, что-то лязгнула и часто пролаяла пулеметная очередь.
Пунктир из пыльных смерчей, поднятых пулями, выписал у поезда замысловатую загогулину, перечеркнул грудь штабс-капитана Верещагина и пошел гулять по оливковым мундирам, окрашивая их в красный цвет. Черт возьми!
Граната! У меня была граната, та самая колотушка, которой я пугал лиходеев из «дишовых нумеров»! Делом трех секунд стало привести ее в боеготовое состоянии, уцепиться одной рукой за камень, торчащий из насыпи, оттолкнуться ногами, увидеть цель — и швырнуть гостинец в тесную компанию из четырех башибузуков, которые управлялись со стареньким «Шварцлозе» — я мигом узнал его по кретинскому раструбу.
Грохнул взрыв. Сверху вместо гавканья пулемета раздались стоны раненых и покалеченных, юнкера получили передышку, я судорожно оглядывался в попытках найти приемлемое решение. Его не было, от слова совсем. Враги сидели сверху, над склоном, на террасе, и за этой чертовой осыпью камней, и, несмотря на численное превосходство юнкеров, могли перестрелять нас тут как в тире!
Проклятье, как же я ненавижу то, что сейчас придется делать… Я — пехотинец, мое дело — сапоги, потом –лопата, и только в третью очередь винтовка! Я не пассионарий-преторианец, я не умею вот это вот всё — в полный рост, с сигарой в зубах…
Одно утешало — над Верещагиным уже склонился седой унтер с медицинской сумкой, а два юнкера расстилали плащ-палатку, готовясь утащить его в укрытие… Дай Бог — выживет?
Проглотив мерзкий ком в горле, я хрипло заорал:
— Господа юнкера-а-а-а-а!!! Примкнуть штыки!
Растерянные мальчишки в оливковой форме вместе со звуками моего голоса как будто обретали второе дыхание, их взгляды становились осмысленными, ожесточенными, зубы сжимались, а руки сами крепили трехгранные имперские штыки, злобно сверкающие в лучах южного солнца.
Я в несколько прыжков оказался у поезда, краем глаза увидев Царёва, который разворачивал черное, с белым имперским орлом знамя. Откуда? А, черт с ним, не до того!
— За Веру, Государя, и Отечество, вверх по склону, в атаку, ур-р-р-р-а-а-а-а!!! — и побежал вперед, молясь всем святым, чтобы за мной последовало хотя бы человек двадцать…
— Р-р-р-р-р-а-а-а-а-а-а!!! — извечный, злой, отчаянный боевой клич имперских воинов перемежался с матерной бранью, молитвами и дикими воплями юнкеров, поднявшихся за мной настоящим оливковым приливом.
Бежать вверх по довольно крутому склону — дело малоприятное. Бежать, когда в тебя еще и стреляют — крайняя степень кретинизма.
Первым на террасе оказался Царёв. Древком знамени он выбил зубы башибузуку, который ошалело таращился на набегающих снизу юнкеров и дергал затвор однозарядного карамультука. Имперский штандарт в руках Ивана превратился в грозное оружие, и Император, двигаясь запредельно быстро, расшвырял врагов мощными ударами, давая возможность пограничником добраться до вершины. Их штыки и приклады довершили начатое, я не успел выстрелить из револьвера ни разу…
Пришлось оттаскивать рассвирепевших от крови и смертей товарищей юнкеров от втоптанных в горячие камни башибузуков и снова надрывать глотку:
— По врагам Империи! На три часа!.. Огонь! Огонь!
Благо, они знали эту простую систему ориентирования по часовой стрелке, и потому нестройные залпы загремели почти сразу. Полсотни винтовок, или больше — дюжину налетчиков в полосатых халатах просто изрешетили пулями.
— Собрать трофеи! Унтера и эстандарт-юнкера ко мне! — никто даже не усомнился в моем праве командовать.
Приказы я раздавал как из рога изобилия — всё-таки ротным я был чертову уйму времени. Оказать помощь раненым, выделить людей для разбора завала, подцепить трос к паровозу для того, чтобы оттащить самые большие обломки, доставить перед мои светлые очи кого-нибудь из пленных, буде такие найдутся, выставить посты на господствующих высотах.
— Шеф! — сказал Царёв, который уже
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!