Частный человек. Избранные места из переписки с врагами - Павел Чувиляев

Возникает фигура управляющего деньгами политиков, который вкладывает их на бирже. Финансовые менеджеры обычно являются отпетыми мошенниками; за махинации по ним плачет тюрьма. В определенный момент зверушке предлагают: срок или работа на дядю. Оставляют крючок: начнёт хулиганить — посадят лет на 150 без права обжалования и досрочного освобождения. Как некоторых[55] после нынешнего кризиса.

Бывают закрытые хэдж-фонды, как и закрытые ПИФы. Посторонние туда не допускаются. Но политикам они недоступны. Закон напрямую запрещает выборным лицам вкладывать деньги в закрытые фонды. Их средства могут быть вложены лишь в бумаги публичных компаний с общедоступными годовыми отчетами и итогами регулярных аудиторских проверок. Кроме того, закрытые фонды ограничены законом в размерах (капитале).

Запад знает, что делает. Финансового междусобойчика в гольф-клубе между чиновником и управляющим не выйдет. Менеджер управляет фондом, а не деньгами чиновников в нём. Но он знает, кто у него VIP-клиент — больше $100 млн — и общается с ними лично. В гольф-клубе. Но политик имеет право распределить деньги по разным фондам. И тут возникает фигура вовсе уж мрачная: семейный финансовый консультант.

Управляющий фондом — мошенник, но всё же человек. Говорят, Бернард Мэдофф на суде раскаялся, даже плакал. Крокодиловыми слезами, но эмоции налицо. Финансовый консультант богатых семей — это рептилия с компьютером вместо мозга. Эмоций нет, лишь холодный расчет. В качестве крючка для такой зверушки обычно используют не тюрьму, а электрический стул; туда берут хладнокровных и расчетливых убийц. Кто является финансовым менеджером Мадлен Олбрайт и её семьи — неизвестно. Люди тщательно скрываются и выставляют зиц-председателей.

Консультант предлагает вложить семейные средства в развивающиеся рынки. Например, в российский фондовый рынок, который с 2003 года рос на фоне подъёма цен на нефть. Скажем, в перспективную компанию ЮКОС; она — показывает график — наиболее динамично растет и имеет хорошие оценки по запасам нефти. После того как в октябре 2003-го МБХ арестовали, а в мае 2005-го посадили на 9 лет, акции компании ЮКОС, которую он возглавлял, упали на 90 %. А потом и вовсе были сняты с торгов: даже на российской бирже торгуют ценными бумагами, а не пылью. Деньги хэдж-фондов, в том числе семейные средства Мадлен Олбрайт в акции ЮКОСа были вложены и погорели, что стало известно из итогов аудиторских проверок. Затем последовало «дело Магнитского». Напомню: в 2009 году от чекистов умученный адвокат Сергей Магницкий работал в хэдж-фонде Hermitage, который занимался сбором информации для более крупных фондов и сам спекулировал помаленьку на российской бирже. А также пробавлялся политическим и коммерческим шпионажем против России, но в данном случае это не важно[56].

3. Конспирология.

Вероятно, в 2005 году между г-жой Олбрайт и финансовым консультантом, доложившим разгневанной хозяйке об убытках, состоялся следующий диалог (реконструкция):

— What fucking? What the hell? What occurs in this creasy Russia?

— Putin, mom… It not the economy, it is a policy.

— Politicians here and without you suffice, the swindler you such. What can you offer?

— There is one fellow… Navalny…

— Probably, mafia and the fascist.

— Not without it. But all of them there the such. But this man correctly thinks: struggles not with Putin, and with corruption. At it business.

— Green-mile?

— Like that. But Russian specificity.

— We know this criminal specificity. All right, result it in me. We will learn in Harward. But only that it is silent.

— Offend, mom… Swindlers respect the law.

— Go work.

Неточный перевод:

— Какого чёрта там творится? Что там происходит, в этой сумасшедшей России?

— Путин, мэм… Это не экономика, это политика.

— Политиков здесь и без тебя достаточно, жулик ты этакий. Что предлагаешь?

— Ну, есть один парень… Навальный…

— Вероятно, мафиозо и фашист?

— Не без этого, мэм… Но они там все такие. Но этот человек правильно мыслит: борьба не с Путиным, а с коррупцией. В этом всё дело.

— Грин-мэйл?

— Разумеется. Но с российской спецификой.

— Знаем мы эту криминальную специфику. Хорошо, приведи его ко мне. Мы обучим его в Гарварде. Но только чтобы всё было тихо.

— Обижаете, мэм. Жулики уважают закон.

— Иди, работай.

Люди поработали: ААН действительно учился в Гарварде 1,5 года. А когда закончил, был принят г-жой Олбрайт. Поцеловал хозяйке руку со знаменитым перстнем (есть видео)[57]. Приняли культурно, как видного члена партии «Яблоко», из которой ААН к тому времени успел выйти. Кстати, тут второе отличие ААН от ВТО: у ААН неплохое образование, а чиновники ВТО часто являются слишком узкими отраслевыми специалистами. Кроме того, зачастую целое проще части (смотри ниже).

4. Механизм шантажа.

И вот такая крыса заброшена обратно в Россию. В лесок и на осину шпиЁна? Погодите. Человек начал заниматься грин-мэйлом, корпоративным шантажом. Он и раньше им занимался (смотри Кировлес), но теперь вооружён новыми знаниями. Как это работает? Человек покупает небольшой пакет акций и получает право:

— Знакомиться с внутренней отчётностью компании.

— Обращаться к руководству компании.

— Присутствовать на общих собраниях акционеров.

Корпоративный шантажист, грин-мэйлер, знакомится с отчётностью на предмет выявления различных нарушений в компании. Отказать нельзя. Роснефть попыталась — и тут же получила от ААН судебный иск с криком: «Обижают мелкого (миноритарного) инвестора»! И суд могущественнейшая российская корпорация позорно проиграла. В России. Потому что он руководствовался законами о корпорациях, унифицированными в мировом масштабе. Тут «басманное правосудие» не пройдёт: несправедливое решение грозило тем, что ценные бумаги всех российских компаний будут мгновенно выброшены (исключены из листинга) со всех мировых бирж. Против такого лома даже у Роснефти и Газпрома нет приёма. Одним из принципов глобального корпоративного законодательства является прозрачность: информацию мелким инвесторам — давать!

Ознакомившись и выявив с помощью команды юристов нарушения, ААН реализует право на обращение к руководству компании. Звучит это из «честных» уст ААН примерно так: «Или вы отдаёте нам $10 млн наличными и место в совете директоров или вы таки будете иметь себе таких неприятностей, что мало не покажется»! Начинается кулуарный торг. Если стороны не договариваются, ААН устраивает громкие разоблачения, аккуратно переводимые на английский язык для иностранных инвесторов. Акции компании падают. Тогда ААН реализует третье право: присутствие на общем собрании акционеров. Причём он его расширяет: подешевевшие акции скупаются помощниками, которые таким образом тоже получают право присутствия и голоса. В итоге на собрании шумит базар-вокзал. А разогнать нельзя: это не митинг и не парламент; тут дело коммерческое, интересы.