Телегония, или Эффект первого самца - Инна Балтийская

Платон охотно согласился, но выдвинул встречное предложение – не возиться с бумагами, а самим съездить в роддом и просто переписать нужные данные. А если окажется, что нужны официальные справки, вот тогда и запрос напишем.

Но в роддом мы не поехали, поскольку события развивались непредсказуемо. Когда мы спустились в холл, сразу обратили внимание на рыжего мужика рядом со стойкой. На его плече висела большая дорожная сумка, в руке он держал раскрытый паспорт и выглядел бы обычным приезжим, если бы не какое-то опасливое выражение, с которым он быстро оглядывал холл, словно пытаясь понять, заметил ли кто-то его приезд.

Платон быстро подошел к рыжему и вежливо сказал:

– Лейтенант Зубарев, попрошу ваши документы!

– А это вы зачем? – рыжий явно перепугался.

– Документы предъявите! – не вступая в дискуссию, терпеливо повторил Платон.

Мужик нехотя протянул ему паспорт. Я подошла поближе.

– О, Петр Ромашов! – как родному, обрадовался прибывшему Платон. – Вы брат Татьяны Ромашовой? Так это я отправил вам телеграмму. Ну что, посидим в номере, побеседуем?

– А на каком это, значит, основании нам беседовать? – Брат пропавшей наследницы решительно не проявлял склонности к общению с родной милицией. Странно, по идее он должен был сам кинуться в ее объятия, узнав об исчезновении сестры.

– На основании того, что я представитель закона. – Терпению Платона не было предела. – Но если вам нужны более веские основания, могу оформить задержание.

– Не, этого не надо! – переполошился безутешный брат. – Давайте так побазарим, начальник.

Достигнув консенсуса, мы поднялись наверх, в наш номер, удобно расположились в креслах и начали беседу. Но узнать удалось немногое.

Последний раз Петр видел свою сестру как раз три года назад, когда она решила переехать из Рязани в С-к. Что ее подвигло на такое решение, братец не знал. В Рязани Надежда работала медсестрой в местной поликлинике, жила вместе с братом в небольшой «двушке», но, поскольку основное время Петр проводил или с дружками, или на зоне, особо он сестре не докучал.

– Чем ей плохо было? Считай, одна хозяйка в квартире, я там и не бывал вовсе. То хахалей водила, то подружек своих. Я не препятствовал. – Петр честно таращил глаза и чуть не бил себя в грудь для достоверности. – А потом вдруг подхватилась да уехала. Я ейные вещи до вокзала допер и все.

– Петр Иванович, – ласково сказал Платон. – Ну зачем вы упорствуете? Ежу понятно, вы знаете, почему ваша сестра решила переехать и кто ее позвал.

– Вот те крест, не знаю! – И он быстро перекрестился, глядя в пол.

– Допустим, – вздохнул Платон. – А как же наследство, которое ваша сестра получила зимой?

– Да вы что несете! – внезапно мужик разозлился. – Какое такое наследство? Матушка вот нам квартиру оставила – вот и все наше наследство.

Понять, врет он или нет, было невозможно.

– Значит, о наследстве не знаете, – подытожил Платон. – Хорошо, а сюда вы приехали зачем?

– Так сестру искать!

– Где?

– Так там… Дома… Где же еще?

– Я не ясно написал в телеграмме, что дом заколочен, а вашу сестру с весны никто не видел?

– Ясно… Так что же мне, сестру не искать?

– Петр Иванович, давайте закончим валять дурака. – Платон начал сердиться. – Если б вы перепугались, получив телеграмму, и примчались искать сестру, то прямая дорога вам была бы в милицию и лично ко мне. А вы, похоже, со мной знакомиться вовсе не собирались.

– Как это, да первым же делом…

– Ну и отлично, – одобрил Платон. – Мы познакомились. Так где искать Надежду-то будем?

– Надьку-то? А не знаю. Вы власти, вам виднее.

Мы бились с упрямым мужиком больше часа.

В конце концов стало ясно, что толку от него добиться не получится, мы все вместе вышли из номера, довели его до стойки портье и ушли, попросив, если что, сразу обращаться в милицию. Выйдя на улицу, Платон нашел машину наружного наблюдения, в которой на сей раз сидел Миша, и попросил проследить за рыжим типом, который сейчас оформляется у портье. Миша привычно заныл, что его посылали следить за гостиницей, а не за типом, но Платон пообещал все исправить, причем немедленно.

Мы сели в машину, и в ответ на мой изумленный взгляд Платон чуть смущенно пояснил:

– Да у нас тут все по-простому. Городок маленький, можно без лишних формальностей договориться. Бумагу я оформлю за полчаса, но этот мутный тип, – он кивнул в сторону гостиницы, – куда-нибудь уйдет, ищи его потом по всему городу! А ведь знает что-то, черт рыжий, вот нутром чую!

Вместо запланированного посещения роддома мы поехали в отделение, отыскали майора Федотова и буквально выбили из него постановление о наружном наблюдении за Петром Ромашовым. Затем вернулись к гостинице и отдали постановление недоверчиво глядящему на нас Мише. После этого я зашла в номер и долго говорила по телефону с няней и старшим сыном. Младший был в садике, а старший немного простыл, и его решили оставить дома.

Было уже далеко за полдень, когда мы поехали в роддом. Проехали центр города, и тут я обратила внимание на странное оживление на улицах. Люди выскакивали из домов, что-то кричали и куда-то бежали.

– Черт! – сквозь зубы выругался Платон, притормаживая.

Я проследила за его взглядом. Слева, в нескольких кварталах от нас, как будто полыхал огромный костер.

– Роддом горит. – Платон секунду поколебался, затем резко развернулся вправо, на ходу набирая ход.

– Ты куда? – заорала я.

– У пожарных две машины, а бригада только на одну наберется, – быстро объяснил Платон. – Не хватит одной машины, сгорит роддом! Я вторую приведу.

– Выпусти меня! – Я схватилась за дверь, готовясь в случае отказа выпрыгнуть на ходу.

Но он притормозил, я вывалилась из машины и изо всех сил понеслась туда, где над домами взлетали в небо веселые огненные языки.

По дороге меня обогнала бешено воющая пожарная машина. Одна, как и предупредил Платон. Задыхаясь, я бежала следом, а в голове билась только одна мысль: все из-за меня! Я принесла несчастье в тихий городок. За мной следили и теперь подчищают следы. Из-за меня пропала семья Лидии Плещеевой и тихая бабуся Евдокия Ярославовна, а теперь могут погибнуть роженицы и их младенцы.

Так, как в этот день, я не бегала никогда. Через несколько минут я была уже на месте и с ужасом смотрела на объятое пламенем деревянное трехэтажное здание. Пожарные даже не пытались сбить огонь, они выдвинули наверх люльку и снимали с третьего этажа женщин с плачущими младенцами на руках. Несколько девушек с выпирающими животами уже стояли внизу, рядом суетились тетки в белых халатах. Пытаясь унять дыхание, я оглядела подсвеченные изнутри заревом окна и чуть не закричала от ужаса. На втором этаже из распахнутого окна выглядывала совсем молоденькая мамаша, почти девочка, с малышом на руках. Плача ребенка и рыданий женщины слышно не было – треск пожара и крики обывателей заглушали все.