Званый ужин - Анна Дэвис

Из люка в полу перед серебристым экраном очень медленно появился старомодный инструмент. Коротышка старичок в желтом жилете и галстуке-бабочке наигрывал «А я люблю кокосы». Старичок играл и улыбался публике беззубым ртом. Песня закончилась, когда орган достиг уровня пола. В ответ на аплодисменты зрителей органист приподнял свой блестящий котелок и начал следующую мелодию, «Она появится из-за гор».

«Ничего себе, — произнесла бесплотная Клэрри. Старичок вновь приподнял котелок и продолжил игру. — В жизни не поверила бы, что такое может твориться в голове у Алекса».

Собираясь вернуть лицо на место, она заметила, что инструмент с органистом поехали вниз, обратно под пол.

Прикрутить лицо было проще, чем снять, да только село оно как-то неровно. Клэрри попробовала исправить положение, но лицо так и осталось кособоким. Клэрри наконец сдалась и вновь бесцельно поплыла по комнате, заглядывая гостям в уши, за пазухи и в головы.

— Почему форель не ешь? — услышала она вопрос Тильды. — Не нравится?

— Очень нравится, — ответила Клэрри из плоти.

До чего же странно слышать собственный голос со стороны. Для порхающей в воздухе Клэрри ее голос звучал тоньше, чем она привыкла. Все равно как на магнитофонной пленке — а она всегда ненавидела свой голос, записанный на магнитофон. Однако очень скоро со звуком что-то случилось, из голоса реальной Клэрри он превратился в плач ветра, завывание бури, рев тайфуна. Бесплотная Клэрри зажала невидимые уши невидимыми ладонями, но дикий звук захлестывал ее, мотал по воздуху.

Комната поплыла у нее перед глазами, предметы начали терять очертания, атмосфера сгустилась до фиолетовой черноты.

«На помощь!» — взвизгнула бесплотная Клэрри — и ее затянуло в фиолетовую дыру, всосало в пустоту ее тела, будто пылинку во чрево пылесоса. А компания за столом продолжала жевать и болтать.

И все кончилось.

Комната вернула себе привычный вид. Суровая пара взирала на всех с парадного портрета, шторы не утратили густоты золотого блеска, и горящие свечи по-прежнему отбрасывали блики на хрусталь, столовое серебро и лица гостей. Изменилась только Клэрри.

Теперь она знала все. Знала о тяжкой мысли, что мухой билась в сереньком мозгу Кости; знала о животных инстинктах Пластилина; знала о том, что власть над Воякой захватил жадный, самовлюбленный ребенок; и о том, что у Круэллы нет сердца. Клэрри теперь знала, что Глянцу нет покоя из-за колокольного перезвона, что лишенная участия Тильда в одиночку сражается со стихией и что Алекс изводит жизнь на бессмысленное представление, то поднимаясь на сцену, то уходя под нее — и так по бесконечному кругу. О да, Клэрри знала все.

На Клэрри навалилась страшная тяжесть, как на астронавта при возвращении из космической невесомости в сферу притяжения Земли. С трудом двигая неуклюжей, будто свинцовой рукой, она подняла бокал и пригубила вино. Ей больше не нравилось находиться в своем собственном, ограниченном, не способном летать теле. Но Клэрри не могла вспомнить, как ей удалось выскользнуть из ненавистной отныне плотской оболочки, и она терзалась страхом, что никогда больше не сумеет повторить этого.

А они и не догадываются о том, что она все видела и все знает. Подчищают тарелки, опускают на стол ножи и вилки. Пластилин уже ковыряет в зубах, тщетно стараясь подавить отрыжку. Тильду, похоже, заботит только скатерть: менять перед десертом или не менять? Сетка развлекается со свечой, чем определенно выводит из себя Алекса. Собрав расплавленный воск, Сетка мнет его в пальцах, скатывает в шарики, бросает обратно к фитильку и вновь собирает, мнет, скатывает…

Клэрри показалось, что рыбина пытается ей подмигнуть, но, опустив взгляд на тарелку, она обнаружила вместо форели русалочку с лицом Тильды, волосами, разбросанными по остаткам гарнира, чешуйчатым хвостом в зеленом миндальном пюре, грудью под двумя раковинами и желтыми, навеки остекленевшими глазами.

Пронзительная трель из спаренных гудков — неожиданная, грубо ворвавшаяся в застольную беседу, звон бокалов и бряцанье вилок — заставила компанию вздрогнуть, не одно сердце замереть на миг-другой и всех до единого насторожиться.

Клэрри пришла в полное замешательство. От кого из ее соседей по столу исходит этот настойчивый, гадкий электронный звук? Подозрение пало на Глянца с его колокольным оркестром, но звук, казалось, шел прямо от стола. Клэрри уже собиралась приложить к столу ухо и прислушаться как следует, когда ей пришла в голову другая мысль: что, если звон ей снится? Так ведь часто бывает: звонок будильника врывается в твое спящее сознание, а ты отмахиваешься от него, стараясь поглубже окунуться в сон. Клэрри приготовилась проснуться наконец у себя дома, рядом с Моррисом, но сон упорствовал, и будильник не унимался, заливаясь, как электронная птичка, своей размеренно-отрывистой трелью. И только заметив настороженные лица вокруг себя, Клэрри поняла, что звон слышат все. Нет, это не будильник. Это телефон. И звонит он где-то под столом. Только с какой стати Алексу и Тильде держать телефон под столом?

Клэрри уловила на лице Кости недовольство, когда Пластилин наклонился, вытащил из-под кресла дамскую сумочку скучной коричневой кожи и достал из бокового кармашка мобильник.

На глазах Клэрри лицо Кости превращалось в гранитный утес с выступом вместо верхней губы, пока ее муж отрывисто каркал в трубку:

— Брайан Тэкстон… Да… Да… Понял…

— Сколько — можно — просить.

Кость цедила слова с таким видом, будто плевалась ими.

— Может быть, мы… — Тильда неопределенно кивнула на дверь и умолкла, не закончив фразу.

— Да… минуту… да… погодите… — От Пластилина не укрылось каменное лицо жены, но и голос в трубке явно был для него важен. После недолгой внутренней борьбы Пластилин повернулся к жене спиной — трубка победила.

— Чертова игрушка! Ненавижу. Таскает с собой повсюду. — Кость обмерла. Сообразив, что помянула нечистого, в ужасе прихлопнула ладонью оскверненный рот, после чего присосалась к бокалу.

— Как я вас понимаю, дорогая, — сказала Круэлла.

— Лично я запретила Алексу пользоваться мобильником в моем присутствии, — поддакнула Тильда.

Пластилин неуклюже поднимался из-за стола, одновременно отпихивая кресло. Кресло покачнулось на задних ножках и стало заваливаться назад. Выбросив вбок руку, Клэрри остановила падение. Она видела все со стороны, как в замедленном кино. Или как на стоп-кадре, навечно запечатлевшем спортивный мировой рекорд.

— Да… минуту. — Пластилин накрыл микрофон рукой. — Прошу прощения. Это крайне невежливо с моей стороны…

— Да уж, — подтвердила Кость.

— Прошу прощения. — Пластилин повернулся к Тильде: — Если позволите, я закончу разговор в коридоре. Я быстро. Можно? — умоляюще спросил он и повторил: — Я быстро.

— Чувствуйте себя как дома, Брайан, — любезно улыбнулась Тильда и покосилась на Кость. Та свернула салфетку в тугой жгут, словно вознамерилась удавить им мужа.