В плену желания - Джорджетт Хейер

Мистер Фенкот, появившийся как раз вовремя, чтобы помочь маменьке сойти с подножки кареты на землю, тотчас же услышал произнесенную полушепотом грозную весть:

– Сынок! Произошло самое ужасное, – обняв Кита, сказала ему на ухо матушка. – Мне ничего не оставалось, как немедля приказать укладывать вещи и ехать тебе на помощь. И прошу тебя, не ставь мне сие в вину, ибо я понятия не имела, что дело обернется таким образом. Я сама пребываю в совершенной растерянности.

Прошло немало времени, прежде чем Киту удалось избавить свою матушку от общества старших слуг, выстроившихся перед графиней для получения приказаний либо одобрения собственных поступков. Когда Кит все же смог отделаться от всех, он провел матушку в библиотеку.

Закрыв двери с целью оградить себя от шныряющей поблизости мисс Римптон, мнимый граф нервно рассмеялся:

– Ради бога, скажите, мама, что же такое самое ужасное стряслось! Я больше не в силах терпеть неизвестность. Что за неотложное дело привело вас на пять дней раньше намеченного срока? К чему столько багажа и слуг?

– Мой мальчик! Позволь мне сначала освободиться от этой шляпки, прежде чем забрасывать меня вопросами! – взмолилась она, развязывая ленты под подбородком. – У меня в этой шляпке немилосердно разболелась голова. Какая досада! Она совсем новая и весьма дорогая. Коль она не была бы мне к лицу, я ни за что не купила бы ее. Если ты должна модистке уйму денег, то лучшее, что можно сделать, – заказать у нее еще несколько шляпок. Кроме того, я приобрела наипрелестнейший кружевной чепчик из всех, какие только можно себе вообразить. Вечером обязательно надену его. Если он мне не идет, то не церемонься, так и говори… – Сняв с головы шляпку, леди Денвилл со скептическим видом оглядела ее. – Она мне идет… кажется, – сказала графиня. – Очень миленькая. Кит! Как раз то, что вы с Эвелином назвали бы прелестной вещицей. Но от нее у меня ужасно разболелась голова. – Тяжело вздохнув, графиня печально добавила: – Мои неприятности никак не кончаются. То одно, то другое. Столько всего навалилось, что я в совершенном расстройстве чувств.

Принимая происходящее с полнейшей покорностью судьбе, Кит сочувственно произнес:

– Я знаю, маменька. Неприятности приходят не по одному пикинёру,[27] а целым батальоном.

– Это звучит словно цитата, – недоверчиво произнесла графиня. – Я тебя честно предупреждаю, Кит, ежели ты намерен декламировать тут стихотворения, чего я терпеть не могу даже в наилучшем моем расположении духа, то обещаю, что у меня случится припадок, вне зависимости от того, хороши ли стихи или нет… Странно, право слово, – отвлекаясь, произнесла она, – леди часто говорят, что с ними вот-вот случится припадок, но я ни разу не видела ни одной, с кем он на самом деле приключился бы. А ты видел?

– Слава богу, нет.

– И я тоже, но думаю, с некоторыми детьми такое случается. С моими ничего столь ужасного не происходило. По крайней мере, насколько я помню. Надо будет спросить у Пиннер.

– Да, мама, – согласился Кит, взяв шляпку у нее из рук и осторожно положив ее на стол. – Однако я сомневаюсь, что столь прекрасная шляпка повинна в вашей головной боли. Не может ли всему виной быть долгая дорога? Вам, маменька, помнится, никогда не нравилось ездить в закрытой почтовой карете.

– И то верно, – согласилась графиня, на которую слова сына произвели должное впечатление. – Пожалуй, ты прав. Она ведь красивая?

– Само очарование, – заверил матушку Кит. – Вы, как понимаю, приобрели ее ради того, чтобы вознаградить себя за все те неприятности, с которыми столкнулись? Кстати, почему вы столь поспешно прибыли сюда?

– Кит! – молвила ее светлость. – Эта ужасная старуха намеревается приехать к нам на следующей неделе и привезти с собой Кресси. – Графиня ждала, что сын ответит, однако, поскольку Кит был, судя по всему, не на шутку ошеломлен и стоял глядя на нее широко открытыми глазами, леди присела на стул и продолжила: – У меня было дурное предчувствие, когда мне пришлось к ней ехать. Я чувствовала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но действительность превзошла все мои самые худшие ожидания. Знай я наперед, во что это выльется, я бы сказала, что собираюсь задержаться в Бейверстоке, даже на самом деле там задержалась бы, хотя и не питаю к твоей тете особой симпатии. Но я уже сообщила ей, что еду сюда, так что нельзя было ничего исправить. Как я могла после этого отказаться от собственных слов? Ты должен понять – это было решительно невозможно.

– Мама! – прервал ее излияния Кит, снова обретя дар речи. – Неужто леди Стейвли собирается заехать к нам по дороге в Уэртинг?

– Нет. Чем мог бы помешать нам кратковременный визит вежливости? Она и Кресси намерены провести в Рейвенхерсте одну, а может, две недели.

– Неделю или две! Но это немыслимо! Этого никак нельзя допустить! Боже мой! Как вы могли согласиться на такое? Это же не вы предложили, как я понимаю?

– Конечно не я, – ответила графиня. – Леди Стейвли сама напросилась.

– Как же ей удалось это?

– Боже правый! Сынок! Пяти минут, по-моему, достаточно, чтобы понять, что она всегда добивается того, чего хочет. К тому же старуха заманила меня в ловушку. Она самая гадкая и злая старая ведьма на свете и постоянно берет надо мной верх. Это началось еще с тех пор, как я была ребенком. Я всегда ее побаивалась. До чего же она скверная! Только представь себе! Она на меня посмотрела и сказала, что я крашу волосы. Я была шокирована ее словами, тем более в них нет ни капли правды. Если волосы немного выгорают, а потом ты восстанавливаешь их цвет, – это не значит, что ты их красишь. Я ей возразила, но она только ужасно неприятно расхохоталась. Я едва не упала в обморок. Можешь себе представить?

– Не могу, – с необычным для него бессердечием заявил Кит. – С чего это вы принимаете близко к сердцу то, что говорит старая леди Стейвли? Мне это кажется несколько странным.

Красивые глаза его маменьки вспыхнули.

– Серьезно? – язвительно изрекла графиня. – Не понимаю, как ты можешь вести себя столь бесчувственно. Словно уже позабыл, как твоя двоюродная бабушка Августа за две минуты могла довести до душевного трепета и тебя, и Эвелина!

Вспомнив свою внушавшую оторопь родственницу, которая, к счастью, уже отошла в мир иной, мистер Фенкот решил сменить суровый тон на более мягкий.

– И меньше времени хватало, – признал он. – Извините, маменька! Так что там стряслось?

Наградив сына всепрощающей, очаровательной улыбкой, леди Денвилл промолвила:

– Эта особа заставляет меня чувствовать себя глупенькой девчонкой. Уверяю тебя, Кит! Я никогда не была такой. Старуха внезапно стала сама любезность и начала расхваливать тебя, чего я, право слово, не ожидала от нее. Это еще раз свидетельствует о том, какая она коварная особа. Полагаю, леди Стейвли прекрасно знает, что, хотя она и заставляет меня чувствовать себя полной дурочкой, скажи она хоть одно дурное слово о моих сыновьях, я… я убью ее и выйду как ни в чем не бывало из комнаты.