Нарушители равновесия - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
— Ужик! Ну давай поговорим! Заснем ведь!
— А ты спой…
Войча только моргнул, но затем мысль ему неожиданно понравилась. Пусть «опыр» слышит! Недаром поют перед боем, песня — как вызов.
— Годится! — решил он. — Только петь вместе будем.
— Про медведей?
Оказывается, Ужик не забыл песню про незадачливого охотника. Но Бойче она уже надоела.
— Нет, давай другую. Тоже про охотника. Мы все в Ольмине пели. Она строевая — громкая, не заснем. Только надо зверей вспомнить…
Войча сосредоточился и принялся загибать пальцы: медведь, мышь, тур, рысь, заяц… Кажется, вспомнил.
— Значит так, — распорядился он, — я начинаю, ты подпеваешь. А припев вместе, и погромче.
— Да я петь-то не очень… — вновь развел руками Ужик, но Войчу это только развеселило:
— Так и я — не очень. В строевой что главное? Рот на ширину ножен — и реви, как Идрик-Зверь. Значит так… Песня…
И тут Войчу осенило. Если заменить имя.. — …Про храброго Ужика. Недомерок широко раскрыл глаза, а Войче стало совсем весело. Вообще-то в песне говорилось о храбром Брешике, но уж больно хорошо выходило. Войчемир прокашлялся и грянул:
Ох, пошел наш храбрый Ужик Да за медведем чернобрюхим.
Раз во первый повстречал он Мышь черноголовую.
«Дико диво!» — закричал и…
Храбрый Ужик убежал.
— А теперь про мышь, — распорядился Войчемир и запел следующий куплет:
Ох, пошел наш храбрый Ужик Да за мышью черноголовой.
Во второй раз повстречал он Тура чернорогого…
Привев пели уже вместе, причем Войча заметил, что Ужик тоже вроде как повеселел. Это обрадовало — парень, видать, не из обидчивых.
Следом спели про рысь черноногую, зайца чернобокого, Змея черномордого, затем про коня, про козла, про кочета и даже про волка черноухого (еще в Ольмине Войча поражался — что за зверь такой?). И, наконец, подошли к самому главному:
Ох, как пошел наш храбрый Ужик Да за волком черноухим.
Раз в остатний повстречал он Деву черноглазую.
Ужик не выдержал и засмеялся, Войча — тоже, и припев пропели, давясь от хохота:
«Дико диво!» — закричал и-ичн — Храбрый Ужик убежал!
— А ну, еще раз! — предложил довольный Войча, и припев повторили с неменьшим успехом. Разошедшийся Войчемир хотел запеть все сначала, но внезапно почувствовал, как рука Ужика сдавила его кисть.
— Чего? — не понял он в первый миг, но затем быстро оглянулся — и до него дошло.
— Продолжай говорить! — послышался тихий шепот. Войча кивнул, схватил меч и, став поближе к двери, начал пороть какую-то чушь про Ольмин о том, как Хальг Лодыжка однажды выпил целый кувшин румского вина, а потом всю ночь гонял по двору очумелых кметов, про то, какие уродины ольминские девки, особенно которые из еси… Между тем слух уже работал, и сознание привычно отмечало: ветер, скрип старых досок в доме, уханье филина, будь он проклят, и… шаги, еле слышные, глухие, совсем близко.
«Подманили!» — на миг он почувствовал злое веселье, но тут же одернул себя. Это кто еще кого подманил! Не спеши, альбир, ох не спеши…
Заскрипело крыльцо. Войча расслабил кисть и помотал ею в воздухе, затем покрепче сжал рукоять меча и отступил на шаг, чтобы его не заметили с порога. Если сейчас рухнет дверь… Но тот, кто был уже так близко, не спешил. Войче показалось, что он слышит хриплое, булькающее дыхание, но может, это просто шумело в ушах. И вот снова скрип — шаги удалялись. Ночной гость уходил.
Войчемир еле удержался, чтобы не выскочить следом. Нет, на такое его не взять! Старый прием: я убегаю, а ты — догоняй! Ждать, ждать…
И снова шаги. Гость не ушел, он просто спустился вниз и теперь бродил возле дома. Окна? Войча оглянулся. Нет, если что, они услышат. Что бы сделал он, Войчемир, на месте этого «опыра»?
Ясное дело — не лез бы в дом, а попытался выманить. Ну, попытайся…
И вдруг тишину разорвал громкий лязг, а затем рой — долгий, тоскливый, похожий на волчий. Войчемир даже присел от неожиданности, но тут же хлопнул себя по бестолковой голове. Капкан! Сработало!
— Войчемир! — Ужик бросился вперед, но Войча уже отодвигал засов. Попался, душегуб! Ну, я тебя…
На крыльце он остановился, пытаясь осмотреться. К счастью. Луна уже взошла, и Войча сразу же увидел ночного гостя. Нет, сначала он увидел капкан
— сломанный, чуть ли не скрученный в кольцо. Вырвался! Но думать об этом было поздно— Огромный темный силуэт был уже рядом. Войча выхватил саблю — меч был давно в руке — и засмеялся. Он знал — смех как ничто другое выводит врага из себя. И тут тот, кто пришел за ними, сделал шаг вперед. Лунный свет упал на лицо — нет, на личину, — и Войча на миг окаменел. Желтоватая кожа туго обтягивала череп, резкие складки рассекли щеки, черные пятна легли под глазами. Мертвец! Но глаза — застывшие, недвижные, горели красным огнем, а толстые, налитые кровью губы кривились жуткой гримасой. И руки — огромные, волосатые, с длинными желтыми когтями…
Первый удар Войча пропустил. Он лишь почувствовал, как что-то обрушилось на правую руку, а в следующий миг с удивлением понял, что меч лежит на земле. Раздумывать над этим не было времени. Сабля! Войча сделал резкий выпад и вдруг увидел, что проклятый «опыр» схватил саблю за лезвие. Короткий сухой треск — и в руке у Войчи остался лишь эфес с жалким обломком клинка. Войчемир попытался отскочить, но упырь оказался проворнее. Рука с зажатым в ней обломком сабли метнулась вперед, и левое плечо словно окатили кипятком. Войчемир упал, перекатился и вскочил, успев подхватить с земли меч. Оставалось размахнуться…
Но рубить было некого. Тот, кто пришел за ними, исчез. Войча сделал несколько неверных шагов, чувствуя, как подкашиваются ноги, затем зажал рану на плече ладонью и опустился в высокую мягкую траву
— Эх, Зайча, голова — два уха!
Голос Ужика прозвучал откуда-то издалека. Войчемир почувствовал, как его поднимают и волокут на крыльцо. Он еще слабо удивился, кто это смог его поднять, не Ужик же в самом деле! Затем чьи-то руки разорвали рубашку на плече…
— Перетянуть… чем-то… — пробормотал Войча, запоздало соображая, что проклятый упырь подранил его крепко, и бедолага-Ужик остается без присмотра.
— Лежи, лежи… — Ужик между тем что-то делал с его плечом, но что именно, Войчемир сообразить уже не смог. Накатила слабость, затем в глазах замелькали разноцветные огоньки, и все покрыла тьма…
— Вставай, уже утро!
Войча дернулся, привстал и открыл глаза. Да, уже утро. Яркие солнечные лучи пробивались сквозь ставни, сквозь рассохшиеся доски двери, и мертвый дом теперь выглядел совсем по-другому: уютно и даже весело. Ужик сидел у стола, а на столе красовались четыре жареные рыбины.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!