Мой домовой — сводник - Ольга Горышина

— Нет, не надо! — мое сердце стучало в висках. — Мне достаточно информации,

— Да выше крыши! — Спасибо, тетя Лариса. Как там Людмила Михайловна?

— На работу рвется, — рассмеялась Нинкина мама.

А мне уже было не до смеха. До урока еще полчаса. И все их я потратила на безрезультатное обшаривание соцсетей. Фамилия редкая. Однофамильца найти сложно, да еще в одном городе, да еще с полным совпадение имени и отчества, и возраста… Ой, мамочки, как же я влипла!

Теперь все стало ясно, как Божий день! Пока жива была бабушка, Виктор Анатольевич молчал, а теперь потребовал от матери поделить наследство. Как говорится, без суда и следствия. Продав квартиру, он мог спокойно забрать свою законную треть и половину бабкиного наследства. Зинаида Николаевна по какой-то причине решила попробовать прикарманить мамину собственность, не делясь с сыном. Меня быстро вселили без денег и прочего, чтобы Виктору Анатольевичу было стыдно выгнать несчастную девушку на улицу… А будет ли ему стыдно? Это большой-пребольшой вопрос.

По-хорошему, Ирочка, тебе пора завязывать с почти что благотворительными занятиями для малышей и искать с утра частные уроки. Снять что-то за смешные деньги, Роман прав, у меня не получится, а Вадим не выложит и копейки. Если Веселкин попрет нас из квартиры, ничего не останется, как пойти жить к Марине Александровне…

Нет уж, я готова работать без сна и еды, только бы жить отдельно. Собственно, я уже и так работаю без сна и на одной шоколадке. Главное, не пить пиво на голодный желудок. Тем более, когда новоселье под жирным вопросом. Только Вадиму ни слова! А диван, понятно, почему такой удобный… Итальянский… Но вот причем тут Домовой? Хоть Чихуню спрашивай!

Вадим ждал меня за ближайшим к двери столиком — на улице моросило и сильными порывами налетал ветер. И зонт не открыть, и сухим не прибежишь через дорогу даже спринтом. Хотелось отряхнуться, как собака. На ладони, пригладившей волосы, остались мелкие капли ледяной воды. В Питере при входе в любое увеселительное заведение просто обязаны ставить стойки с полотенцами. В мокром виде пить пиво не хотелось. Да и вообще больше хотелось есть.

В зале занятыми оказались всего два столика, и теперь, нашедши друг друга, мы смогли попросить пересадить нас к окну, заляпанному яркими брызгами, за которыми доживал день, точно в калейдоскопе, который я недавно подарила племяннице, наш тихий спальный район.

Мы заказали хачапури и по пшеничному пиву. Его принесли холодным, и на стакане можно было написать наши имена или хотя бы нарисовать сердечко. Но не захотелось сделать ни того, ни другого. Мой мир треснул неожиданно, и я не знала еще, как следует балансировать руками, чтобы, пытаясь не свалиться в пропасть, не сесть на шпагат. А кто в этом виноват? Один человек с именем "Победитель", но я с ним еще повоюю… И заодно с его котом. Аришке досталось за его машину. А мне достается за его квартиру.

— Почему не пьешь?

Вадим сам сделал только крошечный глоток.

— Я ничего не ела. Боюсь опьянеть.

— А я люблю тебя пьяную. Это такая редкость, — улыбнулся Вадим и вдруг смахнул с лица лет пять.

А может просто осунулся от недосыпа, потому и щеки чуть спали… Не мальчик, конечно, но все же… И я улыбнулась в ответ. А потом мне сделалось неловко за всю эту мышиную возню, которую я устроила с "нехорошей" квартирой. Аришка как чувствовала, говорила и кота не брать, и квартиру не снимать… Кто же мог вообразить, что Питер настолько маленький город! Просто мистика какая-то! И к этой мистике добавилась проза жизни — мы с Вадимом за шесть лет столько не ругались, как за этот неполный месяц. Черти что… и сбоку кот!

Я смутилась и сама не поняла, отчего… Оттого ли, что Вадим на мгновение сумел отмотать в моем мозгу пленку о полусовместной жизни. Или потому что в его речи промелькнул глагол "любить" без отрицательной частицы и повышенных тонов. Блуждая взглядом по залу, я наткнулась на новую пару, младше нас лет на пять. Девушка в дождь в платье, с завитыми волосами, при параде… Сюда люди приходят за пивом, и интерьер никак не настраивает на романтику. Вадим озвучил эту же мысль.

— Но ты же привел меня сюда на свидание, — возмутилась я совсем как-то не наигранно, а всерьез почти полным шепотом.

А Вадим вдруг заговорил почти в полный голос.

— На свидание? Ты просто хотела пива и увидеть меня в рубашке…

О, черт! А рубашку я и не заметила. Выглядит не мятой. Выходит, взял ее на работу переодеться. Как на настоящее свидание.

— И вообще ты не девушка. Ты мне почти жена. Это многое меняет. Нам не надо друг перед другом выпендриваться. И можно спокойно напиться. Так что пей, пока пиво не нагрелось.

И я пила. Но осторожно, чтобы не проболтаться о реальном хозяине квартиры. И, главное, держать этот факт в секрете от сестры. И все же я, скорее всего, напилась… Если не до отключения мозга, то до нетвердой походки уж точно, и весь обратный путь держалась за Вадима, как в первый месяц знакомства.

Наверное, он думал о том же, то и дело останавливаясь, чтобы оставить на моей щеке мокрый след от своих губ. Дождь закончился, но у меня слезились глаза от разыгравшейся ностальгии. Только поэтому я зацепилась в парадной за порожек, только поэтому… И полетела бы, не подхвати меня Вадим. Но потом я снова попыталась удержать равновесие самостоятельно и привалилась к стене, а он — ко мне. И мы, точно как подростки, целовались, стоя одной ногой на первой ступеньке лестницы. А я все жмурилась, проклиная чистоту подъезда, где свет не только ярок, но еще и отражается от свежеокрашенных стен.

В прихожей Вадим расстегнул молнию на моей куртке, но я, оттолкнув его, прочапала на кухню за стулом, чтобы сидя разуться. Но он пришел за курткой, а потом и за мной. Повиснув на его шее, я снесла коленкой угол, но даже не почувствовала боли, которая вся скопилась внизу живота. И все же, когда пальцы Вадима взялись за молнию моих джинсов, я сумела принять на диване сидячее положение и пробубнить в приказном тоне:

— Постели постель!

— Давай потом…

Он снова завалил меня на диван, но мягкий валик не отключил мою голову окончательно ни с первым поцелуем, ни с третьим. Я уперлась Вадиму в грудь, повторив три раза просьбу, и подытожила ее сообщением, что мы должны сохранить итальянский диван в первозданной красе.

— Откуда знаешь, что он итальянский?

Вадим оторвал от меня взгляд и уставился на темную обивку дивана.

— Знаю, — Я собиралась хранить тайну до конца. — Там есть этикетка…

Не станет же Вадим проверять…

— Ты так целый год собралась трястись над чужими вещами? — И когда я кивнула, добавил: — Какого хрена тогда здесь жить?

И чтобы он ничего больше не сказал, я впилась в него поцелуем, а руками скинула на пол. Вадим со стоном оторвался от меня и схватился за диван. Я привалилась к дверному косяку, ища блуждающим взглядом кота, но его не было. Вот и славно… Славно… Но он появился, появился… Подлез под одеяло, но Вадим спешно спрятал его морду в свою широкую ладонь, чтобы не подглядывал…