Последняя миссия, или Мир сомнамбул - Гордон Диксон

Медленно, не меняя выражения лица, Габриэль опустилась на колени и протянула к Шайтану руки. У Рейфа от ужаса зашевелились волосы. Свет в комнате померк, из темноты выступал лишь освещенный постамент, на котором стоял трон Шайтана. Лампы по-прежнему горели, но сам воздух, как и тогда, в скале, превратился в густую массу, не пропуская сквозь себя свет. Откуда-то донесся монотонный гул, похожий на бормотание безумца, который пытается развлечь себя, раскачиваясь из стороны в сторону. Рейф ощутил смрад паленых перьев и горелого мяса, его тело налилось тяжестью, словно земная гравитация внезапно увеличилась.

Но он по-прежнему не чувствовал влияния энерговолн.

Беспричинный животный страх, зародившийся в глубинах его существа, обратился в ярость. Рейф опустился на самое дно подсознания, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля…

Свирепый волчий рык заглушил бормотание существа.

Шайтан затих. Воздух перестал дрожать, и комнату снова залил ослепительный свет. Смрад исчез так же внезапно, как и появился. Габриэль устало уронила руки. Она удивленно огляделась, не поднимаясь с коленей. Шайтан напряженно всматривался в глубь комнаты. Наконец он перевел взгляд на Рейфа.

— Что это? Что это за звук?

Рейф открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг понял: он услышал рычание волка подсознанием.

Так же, как и Шайтан. Но, очевидно, тот не знал, что это такое.

— Какой звук? — переспросил Рейф с самым невинным видом.

— Ты знаешь! — Детское личико Шайтана перекосилось. — Ты знаешь! Что это было?

— А ты сам что думаешь на этот счет? — Рейф качнул головой. — Скажи мне, и тогда я, возможно, отвечу на твой вопрос. Мне казалось, ты говорил, здесь нет никого, кроме тебя и незадачливого охранника.

— Ни… кого. — Огромное студенистое тело Шайтана отпрянуло в тщетной попытке укрыться в глубине гигантского кресла-трона. — Но если это он…

Детское личико медленно поднялось к ярко освещенному потолку.

— Это твой голос. Отец? — Голосок стал еще нежнее. — Это ты, Отец?

Рейф нагнулся и помог Габриэль подняться. Шайтан замер на троне, не сводя глаз с потолка, его маленькая голова утонула меж огромных пухлых плеч.

В зале стояла оглушительная тишина — по крайней мере, Рейф ничего не слышал ни на одном уровне сознания. И Шайтан, очевидно, тоже. Через минуту существо пожало плечами, отчего все его громадное туловище содрогнулось. Шайтан опустил глаза и уставился на Рейфа.

— Ты дурак! — Голос по-прежнему был детским, но в нем теперь звучали вполне взрослые интонации. — Ты не уверовал.

— Правильно, — отозвался Рейф. — Я верую только в то, что можно доказать.

— Доказать? Какие тебе еще требуются доказательства? — Писклявый голосок прозвучал почти грубо. — Ты здесь… потому что я призвал тебя. Это я привел тебя сюда.

— Нет, — возразил Рейф. — Я сам нашел путь.

— Сам?! — Шайтан насмешливо скривил губы. — Ты услышал мой зов и явился на него. Я проложил тебе дорогу. Если бы ты не был таким, каков ты есть, ты бы не прошел и половины пути. Но ты доказал, что достоин предстать передо мной… Только потому, что я пожелал этого. И теперь ты должен усвоить, кто ты и кто я.

— Я знаю, кто я, — ответил Рейф. — А ты… ты просто урод, жалкий фигляр…

Произнеся последнее слово, Рейф метнулся к трону; он протянул правую руку, напряг пальцы, готовясь ухватить шею-пирамидку, соединявшую хрупкую детскую голову с массивным телом.

От удара, сравнимого лишь с ударом о бетонную стену, он едва не потерял сознание. Пальцы лишь слегка коснулись студенистой шеи. Шайтан схватил Рейфа и поднял в воздух.

Руки Шайтана были ужасающе огромны. Они сжали Рейфа с такой силой, что тот едва мог дышать.

— Говорил же, дурак… — начал Шайтан. Но вдруг скорчился, словно от сильной боли, и заревел басом.

Его хватка ослабла, Рейф вывернулся и упал. Тут же вскочив, он ребром ладони ударил по руке чудовища — такой удар вполне был способен разрубить ствол крупного дерева.

В следующее мгновение Рейф оказался за троном. Он схватил Шайтана за шею и с силой стиснул.

— Дурак… — взвизгнул Шайтан. Как он сумел набрать в легкие воздуха, осталось для Рейфа тайной. — Убей меня, и я оживу вновь. Ударь меня, и я найду тебя и ударю в ответ. Как ты не понимаешь? Я Шайтан! Шайтан!

— Ничего, — мрачно ответил Рейф, — говори…

— Ничего я не скажу… — визжал Шайтан. — Ничего! И ты отпустишь меня. Отпустишь, потому что любишь, Рейф. Ты любишь меня… ты поклоняешься мне. Ты любишь… поклоняешься… мне…

Рейф еще сильнее сжал толстую и мягкую, как подушка, шею; он давил изо всех сил, но визг не стихал.

Мир перевернулся для Рейфа. Пугающе теплое чувство зародилось в его душе. Оно подобно кислоте разъело его волю, лишило сил; рука, сжимавшая шею Шайтана, обмякла. То, что сначала было мертвой хваткой, вдруг превратилось в нежное касание. Липкая симпатия к этому жирному существу росла и крепла в душе Рейфа…

Но из глубины подсознания навстречу этому уютно-обволакивающему чувству поднималась волна протеста, того самого протеста, что никогда не позволял Рейфу Харалду смириться с поражением. Эта волна подхлестнула тело. Внезапно Рейф словно бы увидел себя и Шайтана со стороны. Перед ним разверзлась бездна, в которую Шайтан медленно, но верно сталкивал его, — бездна покорности и слепой преданности. Шайтан вливал в его душу яд обмана, пытаясь убедить в неотразимой красоте своего уродства.

Встречная волна протеста словно очищающий душ смыла липкую паутину, облепившую душу. Рейф снова стиснул пальцы на шее врага. Шайтан затих.

— Теперь, — ласково прошептал Рейф в маленькое детское ушко, — ответь мне на один вопрос. Где Аб Лизинг?

Он чуть ослабил хватку, чтобы дать возможность Шайтану ответить.

— Ты… думаешь… я скажу… — взвизгнул Шайтан. — Я говорил… меня нельзя убить. Если бы я даже мог умереть, ты не в силах меня убить… тебе это кажется странным, да? Думаешь, меня хоть кто-то способен напугать? Я испытал все, я видел все, и в этом мире, и на том свете. Сдайся, Рейф, смирись.

— Даю тебе еще один шанс, — мрачно сказал Рейф. — Где Аб Лизинг?!

— Убей меня, если сможешь! — Шайтан тоненько рассмеялся. — Но я не умру! Мое тело сгниет, но душа проникнет в твою душу. И понемногу, день за днем, минута за минутой я стану расти в тебе, пока не погублю тебя, и тогда ты станешь мной. Шайтан вернется к жизни в твоем теле или в теле любого другого, кто посмеет убить его. Поэтому я никогда не умру. Кто убьет меня, тот и примет меня в свою душу — я буду жить вечно!

— И ты веришь в эту чушь? — Рейф расхохотался столь зловеще, что Габи, стоявшая у подножия трона, побледнела. — Лукас!