Изумруды из царства мертвых - Ксения Любимова

– Я знаю, однажды я через это прошел. С тех пор я дал себе слово не приближаться ни к одной женщине, если хочу сохранить себя.

– А хочешь, я буду тобой? – нервно засмеялась она. – Тогда тебе не придется жертвовать своей свободой. Я буду делать то, что ты хочешь, говорить то, что ты желаешь услышать, следовать за тобой тенью.

– И что ты хочешь взамен? – едва сдерживаясь, спросил Эрик.

– Я хочу быть с тобой рядом.

– Ты и так со мной рядом.

– Нет, – засмеялась она. – Я хочу так, как сейчас. Когда я чувствую тебя целиком и полностью. Когда я знаю, что ты принадлежишь мне, а я тебе.

– Я тебе и так принадлежу.

– Душой, может быть, а я хочу тела. Тела, понимаешь?

– Понимаю, девочка моя. Очень хорошо понимаю. И боюсь этого. Очень боюсь!

– А ты не бойся, – зашептала она ему прямо на ухо. – Не бойся, я же не боюсь! Ну, расслабься! Забудь обо всем. Иди ко мне…

– Дин-дон! Дин-дон, – раздалось по всему дому. Мариша замерла и почувствовала, как напрягся сыщик.

– Домофон, – тихо сказал он, все еще прижимая девушку к себе.

– Нас нет дома, – прошептала она, целуя его в губы, щеки, лоб.

Дин-дон, дин-дон!

– Кто это может быть? – Эрик остановился.

– Мне плевать, – рявкнула она. – Кто бы то ни был, пусть уходит!

Дин-дон, дин-дон, дин-дон!

– Я сейчас задушу этого посетителя своими руками! – чуть не заплакала Мариша. – Что ему надо?

Не успела она это сказать, как запиликал телефон. Сначала сыщика, а потом ее, а следом и домашний.

– Нужно ответить, – вздохнул сыщик и отодвинулся от девушки.

Он дотянулся до трубки на столике и сказал:

– Алло. Да, мы дома. Наверное, домофон не работает. Сейчас откроем. Это Голубев, – произнес Эрик, нажав кнопку отбоя. – Открой ему, хорошо? А я пока оденусь.

Он легко поднялся с пола, подал Марише руку и направился на второй этаж. Она молча смотрела ему вслед, наблюдая за тем, как играют его мышцы, а по ее лицу катились слезы. Они лились сами собой, беззвучно, двумя тонкими ручейками, и ее руки сжимались от злости.

На середине лестницы сыщик наклонился, поднял полотенце и продолжил движение. Ну, почему опять все так получилось? Откуда взялся этот Голубев? Кто его звал? А вдруг ничего подобного больше никогда не повторится? Что, если Эрик станет еще строже себя контролировать? А ведь сегодня все могло измениться…

Снова раздался звонок домофона. Мариша застегнула молнию на халате и пошагала к двери. Слезы застилали ей глаза.

– Что случилось? – спросил следователь, когда Мариша наконец-то открыла ему дверь. – Что произошло? Кому-то плохо?

– Мне плохо, – сквозь рыдания, ответила она.

– Тебя обидели? Ты поругалась с Эриком? Да что, черт возьми, случилось?!

– Пошел ты… – зло сказала Мариша и побрела в гостиную.

Ей хотелось спрятаться ото всех и никого не видеть. Даже Эрика. Заползти в какую-нибудь дыру и зализывать раны, как это делают раненые звери. Хотя им проще. Они знают, где зализывать. А у нее болит душа. Как успокоить душу?

Она залезла с ногами на диван.

– Что случилось? – услышала она в коридоре голос Голубева.

– Мама уехала, – невозмутимо произнес Эрик. – А Мариша к ней очень привязалась.

– И все? – В голосе следователя послышалось облегчение. – А я-то думал, что-нибудь серьезное. Даже решил, что ты ее поколотил, – добавил он тише. Наверное, чтобы Мариша не услышала.

Лучше бы поколотил, подумала она. Тогда она и то получила бы больше эмоций.

– А ты зачем пришел? – поинтересовался Эрик.

– Как зачем? Ты же сам говорил, что вы читаете какую-то историю из записей Реброва. Я и подумал, вдруг в ней есть что-то интересное.

– Я бы тебе об этом рассказал.

– Если честно, мне просто нечем заняться, – вдруг сказал Голубев. – Я и подумал, почему бы не приехать к вам? Глядишь, чем-нибудь и пригожусь.

«Лучше бы ты вообще не думал», – огрызнулась про себя Мариша и снова расплакалась. Слезы текли и текли по ее лицу. Ей казалось, что жизнь закончена.

– Маришка, ты тут? – Эрик заглянул в гостиную. – Пойдешь читать последний документ?

Сыщик был в черных спортивных штанах и белой майке. Ничто не напоминало о том, что еще пять минут назад они чуть не стали самыми близкими людьми. Эрик был спокоен и невозмутим. Марише даже показалось, что ничего и не было. Она сама все придумала.

– Если захочешь, поднимайся в кабинет, – сказал он, так и не услышав ответа.

Дверь закрылась, и шаги стали удаляться. Наступила тишина. Мариша сидела в этой тишине и не понимала, что происходит. Где правда, где выдумка? А может, ей все это приснилось? Прямо сейчас, в этой гостиной. Она задремала и увидела сон. Красивый, желанный, но всего лишь сон. Слезы высохли, сердце стало биться ровно.

Мариша встала с дивана и направилась в кабинет. Как бы то ни было, а она хочет знать, чем закончилась история с колье. Да, ей плохо, но нужно жить дальше, несмотря ни на что. Нельзя просто лечь на диван и умереть, потому что что-то не сбылось. Она должна пройти свой путь и получить то, что заслужила. Но вот когда это произойдет, она узнает не сейчас. И скорее всего, не завтра. Значит, надо ждать.

Она открыла дверь в кабинет. Эрик уже рассортировал листы и часть из них передал Голубеву. Тот с интересом вчитывался в текст.

– Как ты думаешь, о каком колье здесь идет речь? – наконец спросил он.

– Не знаю, но точно не о том, которое он прислал Хлопкову. Та вещь, скорее всего, осталась дома.

Мариша прошла в кабинет и опустилась в кресло. Голубев повернулся и внимательно посмотрел на девушку.

– Тебе лучше? – поинтересовался он.

– Отстань! – огрызнулась она. – Чего ты все лезешь! И без тебя тошно.

– Я же хотел как лучше, – принялся оправдываться следователь.

– Если бы хотел, остался бы дома, – отрезала Мариша.

Голубев обиженно отвернулся.

– Мне кажется, у нее критические дни, – негромко сообщил он Эрику, но так, чтобы Мариша услышала. – Мне говорили, что в таких случаях девушки словно с цепи срываются.

– Эрик, скажи ему, чтобы он заткнулся! – рявкнула она.

– Маришка, прекрати, – добродушно сказал сыщик. – Относись ко всему философски. Как я.

– Сейчас я ему врежу и начну философствовать!

В этот момент лицо Голубева озарилось пониманием, и он воскликнул:

– Наверное, я вам помешал!