Право на страсть - Натализа Кофф

— Реми, ты формулируй вопрос конкретнее! — выдохнула Громова.

Я водил приоткрытым ртом по упругой попе, перескочил на спину, поднялся к шее. Руки уже двигались по изученному маршруту: пальцы правой — теребили сосок, извлекая короткие стоны-выдохи, а левой я скользнул к животу.

Руслана вновь дышала часто, я чувствовал, как ее тело напрягается, раскрывается навстречу моим движениям, а влажные складочки обжигают мои пальцы.

Меня накрыли абсолютно нелогичные и абсурдные мысли. Сколько партнеров было у Русланы до меня? Инстинкты собственника вопили: нужно отыскать каждого и размазать в лепешку. Пусть видят, что Громова — моя.

И за долю секунды до того, как мозги осознали, вопрос я уже произнес:

— Сколько у тебя было мужчин до меня, Русенька?

Я ощутил, как Руслана застыла в моих руках. Она убегала, ускользала, закрывалась.

Но я не пустил, глубже проник пальцами, а коленом раздвинул ее бедра, устраиваясь удобнее.

— Дурак! — выдохнула Руслана, цепляясь пальцами за простыню, комкая ее и одновременно вздергивая свою сумасшедше красивую попку вверх, словно умоляя о новой порции ласки.

Я и сам уже дошел до той грани, когда хочется вонзиться в истекающий соками тугой жар и забыться. Но меня уже понесло так, что не остановить.

— Просто скажи, сколько! — прохрипел я, подхватывая мочку милого ушка и прикусывая ее зубами.

— Так и знала, что никогда не вспомнишь, — с упреком в голосе произнесла Руслана.

Расценил ее ответ, как попытку настоять на своем. Пришлось действовать жестче, убедительнее. Рукой подхватил под плоский живот, приподнял послушное тело и замер, упираясь во влажный вход своим налившимся возбуждением членом. Терпеть уже и сам не мог. Но хотел подразнить Руслану.

— Сколько, Руслана?! — прохрипел я, балансируя на грани, понимая, что если она шевельнет своей попкой еще раз, то я просто взорвусь. Ей-богу!

— Пять лет назад, Реми, — выдохнула Руслана со стоном в голосе. — Ты был пьян в хлам. А я пришла с подругами в клуб. Ты даже и не заметил бы меня, если бы не облил пивом. Потом извинился. Но, очевидно, перепутал с кем-то из своих шлюх, Реми. И спустя десять минут выключился, попытавшись сунуть мне в трусы оплату за услуги. Больше никого не было.

Я застыл, чувствуя, как вся кровь ударила в голову. Никого? Совсем? То есть — только я? Это как вообще такое возможно?!

Руслана дернулась мне навстречу, грозя:

— Если ты не трахнешь меня сейчас и остановишься, я тебя задушу!

— Ох нет, малыш, мы не трахнемся, — прохрипел я, заводясь мгновенно, да так, что снесло не только крышу, но и все предохранители. — Я буду тебя любить!

Каждое движение — точно по оголенным нервам. Каждый выпад — как прогулка босиком по каленому железу. Каждый стон — чистейшее наслаждение. А поцелуй — как клеймо и обещание.

Руслана задрожала в моих руках, кричала, звала, до боли сжимала мой член тесным пленом, словно присваивала меня. И я не возражал. В моей голове все еще не укладывалось, как такое вообще реально? Как я мог переспать с девчонкой, а потом забыть об этом?

Но я помнил, каким беспечным мажором и прожигателем жизни я был пять лет назад. И как маячившие на горизонте контракты, слава и деньги затмили все настоящие ценности. К тому же пять лет назад я кутил с приятелями так, что потом сутками приходил в себя. Неудивительно, что я даже не рассмотрел Руслану.

Просить прощения было, разумеется, поздно. И я произнес то, что действительно чувствовал, пусть и рано, пусть Громова пока и не готова к таким признаниям, но тем не менее я шепнул ей на ухо, не требуя ответа:

— Обожаю тебя!

Пусть не верит, это ее полное право. Я докажу, что мои чувства искренние.

Руслана приоткрыла рот, силясь что-то произнести в ответ. Но я вовремя впился поцелуем в ее манящий рот. Не сейчас. Сейчас я не хочу слышать ничего, кроме ее стонов. Тем более извинения за отсутствие взаимных чувств.

***

Глава 25

Чертов кретин Реми! Убью его! Прямо сейчас!

Нет, сейчас нельзя. Сейчас слишком много свидетелей. Куча репортеров, фотографы, парочка знаменитостей, с которыми дружит Тим Реми. Львовские в полном составе. Отец Прохора. И, разумеется, мои родители.

Нет, убивать Реми никак нельзя. Но ведь хочется до зуда в ладонях!

Не знаю, прочел ли Прохор мои мысли по взгляду, направленному на него. Надеюсь, что прочел. Но все равно, светить белоснежной челюстью не перестал.

Проредить бы ему эту звездную улыбку!

— Почему грустим, красота моя? — приблизился этот… этот… гад ползучий, вернее, муж мой законный вот уже на протяжении пяти часов.

— Вздор! Не грустим, а планируем мужеубийство, — натянула улыбку на свою физиономию.

А еще порадовалась, что на моем лице — тонна косметики, скрывшая бледность. Тошнить наконец перестало, и тест, который я сделала ранним утром, валяется в ванной комнате. Утешало лишь то, что сперматозавр Реми эту ночь провел у брата и третировал Романа Дмитриевича и Раттану, а не меня. Иначе я убила бы его еще ранним утром, увидев две полоски, и не нервничала бы сейчас по пустякам.

Как?! Как можно быть такой беспечной? Нет, понятно, что Реми — тот еще ветреный балагур. Но я тоже хороша! Прописал доктор пилюли, почему бы не выставить напоминание в телефоне? Так нет же, понадеялась Руслана Михайловна на собственную память. И в итоге получила: залет!

И не простой такой залет. А по всем фронтам.

В очередной раз захотелось убить Прохора, который светился, сиял, блистал, очаровывал, покорял, ну и далее по списку.

Мой идеальный план о заключении фиктивного брака катился ко всем чертям. Мало что я состою в тесной и постоянной интимной связи со своим теперь уже мужем, так еще и забеременела от него. Безоговорочный писец, ей-богу!

О разводе через год теперь можно лишь мечтать. Да и деятельность бизнес-леди мне никто не позволит разводить в том формате, о котором я мечтала. Разве теперь у меня получится заставить отца уйти на пенсию? Угу, как же! Теперь он вдвойне активнее примется развивать компанию, чтобы «хватило на старость и внукам». А то — как же внуки без него, великого и могучего Громова?!

Уже представляла, как мои руки сомкнуться на шее улыбающегося Реми. Буквально слышала, как он кряхтит, задыхается, ну и, разумеется, ржет. Он ведь никогда не может оставаться серьезным. Если не улыбается и молчит, значит, следует ждать подвоха.