Амнезия. Дневник потерявшего память - Натали Сомерс

взглянуть на дату, чтобы понять, что я получил его в одиннадцать лет. Шустрый Ромен.

Так как я не протянул руки, чтобы взять диплом, Беатриса сама подошла и повесила его на прямоугольнике, который выделялся на стене и интриговал меня с самой выписки из больницы.

Арно хрипло пробурчал:

– Ты так гордился в тот день.

Слова-слова… Во мне ничего не всколыхнулось.

Однако вместо того, чтобы признаться и завести скользкую беседу на опасную тему, я решил воспользоваться случаем и задать вопрос, который давно мучил меня в глубине души. Поэтому я спросил недолго думая:

– Что за придурки отправляли мне деньги?

Я знал, что застану его врасплох, но не думал, что настолько. Несколько секунд мне казалось, что время остановилось. Они молча таращились на меня. Наконец к Арно вернулся дар речи:

– Придурки? Что за придурки?

Думаю, Беатриса был настолько поражена нашим разговором, что даже не успела оскорбиться. Однако не я первый начал использовать ругательства! Ей надо заняться воспитанием мужа, раз дела так плохи. Решив оставить последнее слово за собой, я настаивал:

– Когда ты вскрыл распечатку с банковского счета, ты говорил, что исчезли деньги при… я решил, что придурков. Хочу теперь знать, кто это. Я ведь имею на это право?

К моему удивлению, Арно расхохотался. Казалось, он даже помолодел и похорошел.

– Призы! А не придурки!

Я выдохнул, чувствуя себя чемпионом по глупости. В то же время мое смущение сыграло на руку, разрядив обстановку.

– На некоторых конкурсах ты выиграл денежные призы, – с улыбкой продолжил Арно, – отсюда и сумма на счету.

Его улыбка стерлась, когда он напомнил мне:

– Сумма, которую ты потратил непонятно на что…

Внезапно образовавшаяся в нашей беседе легкость исчезла так же быстро, как и появилась. К несчастью, мне нечего было ему ответить, так как я по-прежнему не нашел никаких зацепок, куда могли деться деньги.

– Давай отложим эту тайну на потом, Ромен, – мягко предложила Беатриса. – Мы пришли, потому что хотим спокойно поговорить. Может, спустишься в гостиную? Там будет удобнее.

Я последовал за ними. Мне тоже хотелось спокойно поговорить.

Я не был в гостиной с нашей ссоры и сразу заметил перемены: полка с дисками была заставлена классической музыкой. Бах, Бетховен, Бизе, Брамс… Святые имена композиторов, расположенные в алфавитном порядке (уверен, без Беатрисы тут не обошлось), среди которых особое место было выделено Моцарту и Паганини. На полках стояли трофеи с разных музыкальных конкурсов – на каждом из них красовалось мое имя, что выглядело странно. Но еще более необычно смотрелись фотографии на стене: на самой старой из них мне было лет пять, а на самой недавней я с легкостью узнал лицо, которое каждый день вижу в зеркале. Скрипка в руках, скрипка на плече – скрипка, скрипка, скрипка. Маленькая, большая – в зависимости от возраста. На двух последних снимках был запечатлен Гварнери.

И, конечно, везде рядом Арно, светящийся от гордости все ярче и ярче с годами моих успехов.

Я с интересом рассматривал снимки мальчика из прошлой жизни. Речь и вправду шла о деле всей жизни, а не о банальном увлечении. На первых снимках мальчик выглядел довольным, гордился собой. Однако с годами его взгляд угасал, хоть губы и растягивались в вымученной улыбке. Я ни о чем не вспомнил, но эмоции захлестнули меня. Как странно! Словно тело само реагировало, независимо от разума, словно во мне проснулись чужие переживания. Стресс, страх, тревога, усталость. Удовлетворение тоже, но разочарование и горечь все равно казались сильнее. Меня, словно крохотную рыбацкую лодку, подхватило течение, унося прямо в бурю. Не за что зацепиться. Не на что опереться. Я один среди стихии.

Какое-то время спустя я почувствовал, что Арно с Беатрисой внимательно за мной наблюдают. Арно заговорил первым:

– Видишь все эти успехи? Понимаешь, какой путь проделан? За каждым трофеем тысячи часов упорного труда. Сотни километров с одного фестиваля на другой. Целое состояние, потраченное на мастер-классы с признанными солистами, частные уроки, покупку инструментов. И все это ты хочешь пустить коту под хвост? Сейчас, когда остается один шаг до заветной награды? Если ты выиграешь конкурс юных талантов, перед тобой откроется будущее. Ты станешь востребованным исполнителем. Звездой. Эта награда стоит всех жертв, она станет самым главным украшением твоей жизни.

Арно говорил сдержанно. Я чувствовал, что ему это стоит огромных усилий. Но глаза его властно горели, подталкивая меня согласиться.

В тот момент я был благодарен своей амнезии. Иначе я бы не выдержал, наверное, отправился бы за чертовой скрипкой и сыграл все, что он потребует. Только вот я не мог, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

– Кажется, ты не понял, – прошептал я, – тут вопрос не в желании. Я разучился играть на скрипке.

Арно помрачнел.

– Да-да, мы понимаем, конечно, – поспешно вмешалась Беатриса. – Но мы навели справки и нашли решение. Людей… в подобной ситуации может разблокировать гипноз. Мы уже назначили встречу с одним специалистом. Он согласился на сеанс в срочном порядке, узнав о твоем состоянии.

Меня словно холодной водой окатили. В тот момент я ясно понял, что не хочу возвращать память. Я не хотел жить как прошлый Ромен Валинцки. Я не был уверен, что справлюсь с их давлением. Забвение стало моим лучшим оружием.

– Нет. Никогда. Я отказываюсь, не хочу, чтобы кто-то копался у меня в мозгах. Мне и так хорошо. Сами к нему идите, если уж так хочется.

Мой ответ лишил их дара речи, но мне было все равно. Я хотел поговорить с ними о настоящем и будущем, а они лишь хотели вернуть прошлое.

После моих слов в комнате ощутимо похолодало. В тишине мы поужинали запеканкой из киноа и баклажанов, а потом я поднялся к себе. Думаю, им будет сложно переварить это. Конечно, не запеканку, а мое нежелание подчиняться. Уверен, я никогда раньше подобного не выкидывал. После пятнадцати лет доброй и верной службы они, наверное, и не знают, что делать.

Чтобы развеяться, я решил заглянуть на страничку Аделины и увидел, что она сделала две новые записи. Оказалось, продолжение «Бала-маскарада»:

Души вокруг толпятся,

Пары в вальсе кружатся,

А ты смотришь на того, впереди,

Кому с танцорами не по пути.

Кто этот странный чудак,

Что на людях просто вот так

Без маски и не боится атак?

И еще одно, уже в пять часов:

Без личины одно лицо —

И ты уже у