Передвижная детская комната - Евгений Меньшенин

Миша вытер лицо и открыл глаза. Стало полегче. Но все равно глаза щипало.

Он сел в машину и захлопнул дверь. Она заметила, что он собирается уехать и оставить ее одну в неизвестном месте, да еще и со сломанным телефоном. Она дернула ручку двери, но та не открылась.

«Вот тупая, даже со второго раза она не запомнила, что у моей развалюхи проблемы с той дверью».

Миша включил заднюю передачу. Он хотел уехать. Потом он позвонит диспетчеру и откажется от заказа. Скажет, где оставил эту истеричку, и уволится. Да, она подаст на него в суд. Но ничего не докажет.

Удар. Машина что-то сбила.

«Опять? Навтыкали тут свои долбаные столбики».

Он посмотрел в зеркало заднего вида и в боковые зеркала. А куда делась эта дура? И почему она больше не орет?

Миша огляделся.

А когда она не смогла открыть дверь, не побежала ли она к другой двери? И не побежала ли она сзади машины?

«Черт, неужели…»

Он открыл дверь и медленно подошел к багажнику.

Она лежала на земле лицом вниз. Из головы текла кровь. Он сбил ее. Она упала на бетонную плиту и ударилась лбом. Руки были расставлены в стороны, будто она делала растяжку. Телефон лежал в двух метрах. Он звонил. На экране светилась фотка блондинки с яркими губами.

Губы шлюхи! – кричал голос матери. – Губы шлюхи!

– Да, мама, губы шлюхи, – простонал Миша и схватился за голову.

Ты убил ее.

Он присел рядом и попытался нащупать пульс на руке. Но он понятия не имел, где там этот долбаный пульс и как он нащупывается. Он ничего не почувствовал. Означало ли это, что она мертва? Он не был уверен. Ему казалось, что самый надежный фактор проверки – это отсутствие сердцебиения и дыхания.

Он обошел лежащую девушку с другой стороны и снова присел.

– Эй, – позвал он, – ты в порядке? Ты живая?

Ночь замерла, наблюдая эту сцену. Сверчки притихли.

– Ты живая? – заорал он. – Не шути так! Не шути!

Она продолжала шутить. Долбаная шутница.

Она не притворяется, сынок, она сдохла. Но ты не переживай. Так этой стерве и надо. Так ее! Она получила по заслугам за то, что обижала моего мальчика.

– Нет! Нет! – заорал Миша. – Черт! Да что же это такое?

Он приподнял ее голову двумя руками. Ее лоб сочился кровью и еще чем-то более вязким. Бетон был красным.

– Мамочки, – простонал он.

Миша отпустил ее голову, и она шмякнулась о бетон. Парень вскочил и отбежал подальше от этого места. Он закрыл лицо руками и смотрел в темноту.

«Что же теперь делать?»

Утопи ее в болоте!

«Они найдут меня. Найдут!»

Не найдут, если все сделаешь так, как я скажу. Уж поверь мне, мне же не впервой.

«Они найдут меня, ведь полиция всегда находит убийц».

Почти всегда. Ты прекрасно это знаешь. В реальности раскрываемость убийств не превышает половину случаев. А ты можешь остаться в той половине нераскрытых дел, если поторопишься. Ты понял?

«Нет. Да. Но… Как мне быть? Ведь оператор знает, что я повез эту овцу, все это знают. И та девка, с которой она болтала по телефону».

Это все фигня. Мы сделаем все правильно, и ты выберешься. Ты сделаешь все так, как я скажу. Понял? И я обещаю, что все будет в порядке. Усек?

«Ты обещаешь?»

Да, обещаю.

«Мама, ты снова выручаешь меня».

Да, выручаю, и это несмотря на то, что ты очень плохой сын. Ты это понимаешь?

«Да, мама, понимаю».

Скажи это.

«Я очень плохой сын».

Извинись! Извинись перед матерью!

«Мама, прости меня».

Хорошо, сынок, а теперь убери свои чертовы руки от своих глаз. Убери, ты же не ссыкун. И посмотри на эту шлюху. Посмотри.

Он убрал руки. Девушка лежала под машиной. Крови стало больше.

Можешь воспользоваться ею, пока она еще теплая. Понимаешь? Успевай. Только обязательно надень резинку. Нам не нужны лишние доказательства.

«Я не хочу».

Так и думала, что ты девственник и импотент. А может, ты еще и гей вдобавок?

«Нет, я не гей».

Это хорошо, хоть с этим у тебя в порядке. Ладно, нечего стоять и пялиться на нее, как на обезьяну в зоопарке. Клади ее в багажник и езжай по навигатору к тому месту, куда ты должен ее отвезти.

«Но зачем? Там же наверняка ее ждут».

Ты забыл, что у тебя заказ? Ты че, думаешь, если ты сейчас развернешься и поедешь к дому, то оператор подумает – ну и ладно, просто парень устал, а девка сама дойдет остаток пути? Если ты так и подумал, то ты круглый идиот. Тащи свою жопу к мертвой девке и кидай ее в багажник. Быстрее! А то я чую, что скоро здесь появится кто-то еще. По закону подлости.

«Я понял, понял».

Миша подошел к жгучей, но уже остывающей брюнетке и начал примеряться, как лучше ее вытащить из-под машины. Он потянул сначала за руки, потом за плечи.

А куда ты ее положишь? Ты багажник-то открой.

«А, да, прости».

Миша подошел к кабине и вытащил ключи из замка зажигания. Машина заглохла. Он вернулся к багажнику. Воткнул ключ в замок, но повернуть не смог.

Ты что, до сих пор не починил его?

«Я забыл, что он сломан».

Черт возьми, я сто раз тебе говорила, дубина, что багажник не работает.

«Блин, ну забыл я, забыл!»

Конечно, ты забыл! Ты думаешь только о всяких шалавах. В голове дерьмо! И что, тебе до этого момента не нужен был багажник?

«Да не особо. И что теперь делать?»

Ладно, я скажу, что делать. Кидай эту шалаву на заднее сиденье. Усади так, будто она спит. И вытри ей лицо, а то вся рожа в крови. Понял?

«Да, понял».

Он открыл заднюю дверь – ту, которая не заедала, со стороны водителя. Он вытащил девку из-под машины, таща ее за руки. Платье порвалось, когда он ее протащил по бетонной плите. Оно было в грязи и крови. За девушкой тянулся красный след. Миша кое-как затолкал ее на заднее сиденье. Он испачкал дверь в крови и замарался сам. Миша пошел за тряпкой, оставив дверь открытой. Девушка вывалилась из салона. На этот раз череп хрустнул так громко, будто айсберг раскололся.

Миша обернулся и пришел в ужас.

«Черт, мама, посмотри на это».

Ничего страшного, сынок, ничего. Ей не больно. И хуже ей не станет. Пусть долбится своей извращенной головой о землю сколько хочет. Пусть долбится, ведь она это умеет. Ведь так? Это же она снималась в той порнухе?