Где ночуют зебры? - Анна Данилова

Когда все собрались, Сергей кинулся к холодильнику, достал пакет молока и отправил Пузырька в магазин за фруктами. Женщины звонили домой и, называя адрес, просили родных за ними приехать. Все плакали.

Плакал и Никита, оставшись один на кухне и страдая из-за того, что ничего не может сделать для своей пропавшей сестры.

–Мы опоздали, – говорил Олегу Васильевичу следователь прокуратуры Розов. Тот самый Розов Вадим Андреевич, который пару дней назад собирался арестовать Сергея на квартире Саржиной.

Разговор происходил в том самом дворе, где еще недавно Сергей с Никиткой помогали добраться до штаба освобожденным ими пленницам.

Группа омоновцев, ворвавшаяся в овощехранилище со стороны супермаркета, застала лишь пустое помещение, свидетельствующее о том, что именно в этом подземелье держали мастеров-таксидермистов. На это указывало все: и инструменты, и останки животных, и даже уже готовые чучела, спрятанные в специально отведенной для этого сухой и чистой комнате. Вот только самих пленниц уже не было.

– Шустрый у тебя парень, – сказал Розов. – Ты бы слышал, как он со мной разговаривал. У него есть чувство собственного достоинства, какая-то твердость духа, что ли… Жалко, конечно, что ты не прислушался к его словам с самого начала. Ведь женщин вывели отсюда всего несколько минут назад. Потому что котел еще кипит на плите, да и брошенная на столе работа свидетельствует о том, что они были здесь совсем недавно…

Во двор въехало сразу несколько машин – это были люди из прокуратуры, уголовного розыска…

Горностаев хотел было уже подойти к коллегам, как вдруг запищал его мобильный.

– Па, это я, Сергей.

– Ну, наконец-то. Где ты?

– Почти дома.

– А я здесь, внизу, во дворе… Если хочешь, выходи. Я зря тебя сразу не послушал… женщин уже нет… Но они там действительно были. А вы, ребята, просто молодцы. Вот только надо было гнуть свое до конца.

– Так мы и гнули, – спокойно возразил Сергей.

– Тогда бы не упустили их…

– Па, они сейчас у нас.

– Кто? – Олег Васильевич слушал его несколько рассеянно, потому что из прибывших машин уже стали выходить знакомые ему люди. Они занимали ответственные посты в Министерстве внутренних дел. Были здесь и представители службы безопасности.

– Па, эти женщины у нас, ты слышишь меня или нет? Между прочим, я вижу тебя в окно. Ты отвлекись на минутку от своих генералов и полковников. Подними голову и посмотри на окна тети Тамары Саржиной.

Горностаев поднял голову и увидел стоящего на лоджии сына. Тот махал ему рукой. И вдруг как закричит:

– Они здесь! У нас!

Его отец не поверил своим ушам. Но он уже не имел права не верить Сергею. А потому, извинившись перед коллегами, кинулся в подъезд. Он не думал о том, что, кроме него, Сергея услышали и те, кому было непосредственно поручено освободить таксидермистов.

Поэтому в лифт набилось довольно много народу.

– Сергей сейчас находится в квартире нашей знакомой, она временно не живет там… Но у меня как-то все это не укладывается в голове, – бормотал он, словно заранее извиняясь перед своими коллегами за недоразумение.

– Ты недооцениваешь ребят, – сказал кто-то. – Они же живут здесь, это их двор, так почему же ты не допускаешь мысли, что они способны пробраться в подземелье? Кстати, за гаражом мы нашли в кустах одного типа. Он сейчас в отключке. Но, по нашим данным, его разыскивают уже двенадцать лет. Убийца со стажем. Юрий Власенков.

Лифт остановился, все вышли на лестничную площадку, где их уже ожидал Сергей.

Вошли в квартиру и увидели измученных женщин, которые, немного погодя, представились:

– Полушкина Нина Петровна.

– Родионова Ирина Владимировна.

– Боброва Татьяна Николаевна.

– Смолкина Вера Львовна.

– Сторожева Анна Михайловна.

Когда Маша пришла в себя в следующий раз, ее лицо осветила улыбка. «Приснится же такое…»

Она сразу же открыла глаза, но, как и в первый раз, увидела над головой ненавистную физиономию Атаева.

– Очнулась? Выходи, так и быть. А то еще окочуришься.

Кирилл подал ей руку, и Маша, не чувствуя своего тела, выкарабкалась наверх.

Да, она не ошиблась. Они находились в теплице. На лице Атаева она заметила некоторую растерянность.

– Что-то отца долго нет.

– А он знает, что я здесь?

– Так его человек и привез нас сюда. А дядя Юра должен перевести этих баб через подземный ход к стадиону. Там его будет ждать машина.

– Кирилл, ты вообще-то понимаешь, что вы с отцом натворили? Ведь его рано или поздно поймают…

– Вся наша жизнь – борьба, слыхала? Мой отец борется всю жизнь с нищетой и бездельниками. Ты думаешь, что все это, – он обвел рукой теплицу, – он построил бы на зарплату? Или у нас была бы большая квартира, которую он сделал из трех, расположенных на нашем этаже? Да если хочешь знать, мой отец родом из бедной семьи. И он еще в детстве, когда был вот таким же, как я, дал себе слово добиться успеха во всем. Он шел к цели всеми доступными и…

– …недоступными способами, хочешь сказать?

– Вот именно! И если бы не он, то я бы побирался сейчас, как Гришин. Но ведь и Макс ест колбасу на деньги, которые он зарабатывает именно у моего отца. Работа пустяковая: принеси-отнеси. А платит ему отец приличные «бабки».

– Я знаю, ЧТО приносит и уносит Гришин. Он таскает еду женщинам, а уносит и вываливает в мусорные баки мясо зебры…

– Считай, что у него больше нет работы…

– Послушай, Кирилл, да очнись ты! – Маша потрясла его за плечи. – Какая работа? О чем ты, если сейчас в подземелье освобождают ваших пленниц, а твоего отца наверняка арестовали и везут в Бутырку? Думаешь, мои родители бездействуют? Ты их просто не знаешь! Никита в курсе, где я была, и догадывается, что меня могут прятать только здесь, на вашей даче… Ты думаешь, почему я отсюда сбежала? Да потому что, когда ты меня бросил, умчавшись на мотоцикле, я набрела вот на такую же теплицу. И почувствовала запах супа. Противного супа, который вы варите для своих рабов. Я же не слепая и сразу поняла, что на вашей даче трудятся десятки людей. Ты оглянись, какая кругом красота…

Она замерла, вдыхая чудесный запах гвоздик, которых здесь, в теплице, было тысячи… Их кроваво-красные густые соцветия составляли такой контраст с тем, что творилось в душе стоящего перед ней подростка с красивым именем Кирилл, что Маша даже зажмурилась, в который раз мечтая открыть глаза и оказаться у себя дома.

– …такая красота, – продолжала она, – но создана она ценой страданий многих людей. Они тоже хотят жить по-человечески, и, если они приехали в Москву на заработки, значит, их заставила жизнь.