Наперекор судьбе - Даниэла Стил

Два молодых матроса проводили их до самых дверей каюты. Томас обнял ее и попрощался. Ему предстояло отогнать отцовскую машину в гараж, а банк получил распоряжение продать ее. Томас уже подыскивал для себя новую работу, потому что Аннабелл не знала наверняка, когда вернется.

Когда полчаса спустя судно медленно отчалило от пристани, он все еще стоял на причале и махал рукой. Люди на палубе были серьезны — для такого опасного путешествия требовались серьезные причины. Больше никто не пересекал океан ради собственного удовольствия: когда вся Европа была охвачена войной, это было рискованно.

Аннабелл оставалась на палубе до тех пор, пока могла видеть статую Свободы. Увидев Эллис-Айленд, девушка не выдержала и ушла в каюту. После гибели отца и брата на «Титанике» она совершала свой первый океанский вояж и со страхом прислушивалась к скрипу корабельных снастей, думая о том, насколько близко в американские воды могут войти подводные лодки и станут ли они атаковать. Все пассажиры наверняка думали об одном и том же.

Она пообедала в каюте и ночью без сна лежала на койке. Удастся ли им благополучно доплыть до порта назначения? С чем она столкнется во Франции? Аннабелл собиралась отправиться туда, где ее помощь могла потребоваться больше всего. Поскольку Штаты не участвовали в войне, Аннабелл не могла быть американским волонтером, хотя знала, что ее кузены Асторы финансировали полевой госпиталь, а один из ее кузенов Вандербилтов отправился на войну добровольцем. Но после распространения новости о ее разводе, Аннабелл не решалась обращаться к ним за помощью. Во Франции ей придется действовать на свой страх и риск.

В госпитале, который является целью ее назначения, Аннабелл будет делать все, что ей поручат, возьмется за самую трудную работу. Она слышала, что госпитали переполнены ранеными, значит, работа ей наверняка найдется.

Она многому научилась у врачей и сестер Эллис-Айленда и продолжала штудировать медицинскую литературу. Она не жалела о своем решении. Какая бы работа ни ожидала ее, это будет лучше, чем прятаться в Нью-Йорке от знакомых людей, из круга которых она была теперь исключена.

Джосайя, может, и полагал, что освободил Аннабелл от проблем, но развод опорочил репутацию, лишил уважения, собственности, разрушил ее жизнь. Аннабелл казалось, что она приговорена к пожизненному заключению без права на помилование, оно будет продолжаться вечно; все уверены в ее вине. Но она ни за что не выдаст тайну Джосайи, она все еще любит его, а скрывает Джосайя нечто, куда более ужасное, чем их развод. Разоблачение долгого романа с Орсоном и того, что они с Генри больны сифилисом, бесповоротно уничтожит Миллбэнка. А в этом она участвовать не будет, его тайна умрет с ней. Сам того не желая, Джосайя принес Аннабелл в жертву.

Во Франции, где ее никто не знает, ей будет легче. Что лучше: представиться вдовой или незамужней женщиной? Но если в Европе она вдруг случайно встретит человека, знакомого с Джосайей, и он будет знать, что Джосайя жив, то сочтет ее лгуньей. Нет, уж лучше из двух зол она выберет меньшее — скажет, что она никогда не была замужем. Теперь она снова Аннабелл Уортингтон, словно двух лет, прожитых с Миллбэнком, в ее жизни не было. Но эти годы были, и она его любила. Во всяком случае, настолько, чтобы простить ему обман.

«В жизни может случиться все, — думала она в первую ночь своего путешествия, — в Европе идет война, и я могу погибнуть первой. Тогда мне не придется страдать из-за тяжелой утраты. Если Джосайя умрет прежде, это разобьет мне сердце. Я не перенесу еще одной потери». Аннабелл снова и снова перебирала события последних лет. Ей хотелось только одного: счастливо жить с мужем, иметь семью. Горти сама не знает, как ей повезло — у нее есть муж и дети. А у Аннабелл теперь нет даже Горти, ее бросили все. Предательство подруги было для Аннабелл самым страшным ударом. Судно осторожно шло через Атлантику, и в этом незнакомом пространстве Аннабелл чувствовала себя бесконечно одинокой. Она была одна на всем белом свете. Юная девушка, выросшая в любящей семье, вступившая в брак с достойным человеком, — неужели это была она?! А сейчас все дорогие ей люди ушли, унеся с собой ее счастье, ее честное имя и репутацию. Теперь на ней поставлено клеймо. При этой мысли на подушку Аннабелл вновь хлынули слезы.

В эту ночь на «Саксонии» все было спокойно. Для наблюдения за минами выставили дополнительные вахты. Через час после выхода из порта были объявлены шлюпочные учения. Пассажирам показали, где находятся их шлюпки, а спасательные жилеты висели в каютах на видных местах. В мирное время такие меры не были предусмотрены — проводился только краткий инструктаж, — но после майского торпедирования «Лузитании» компания «Кьюнард» стремилась не упускать ничего. Были предприняты все меры предосторожности, но это только усиливало напряжение среди пассажиров.

Аннабелл ни с кем не общалась. Она внимательно просмотрела список пассажиров и нашла в нем фамилии двух знакомых ее родителей. Скорее всего, они могли знать о громком скандале, и Аннабелл не имела никакого желания встречаться с ними. Большую часть дня она предпочитала оставаться в своей каюте и выходила на прогулку по палубе только после наступления темноты, когда остальные пассажиры уже покидали палубу. Спала она мало — сон не шел к Аннабелл, вытесненный тревожными мыслями, и долгие часы бодрствования пошли на пользу ее самообразованию.

Стюардесса, обслуживавшая ее каюту, тщетно пыталась убедить ее ходить обедать в общий зал. На второй день плавания капитан «Саксонии» пригласил ее на обед за свой стол. Большинство пассажиров сочло бы это за великую честь, но Аннабелл отправила ему вежливую записку с отказом, сославшись на то, что ей нездоровится. В тот день слегка штормило, так что ссылка на морскую болезнь была правдоподобной. Но на самом деле во время плавания Аннабелл чувствовала себя прекрасно.

Прикрепленные к ее каюте стюард и стюардесса предположили, что она приходит в себя от какой-то серьезной потери. Аннабелл была молодой, красивой женщиной, не по годам серьезной и печальной. Аннабелл продолжала носить траур по матери, и прислуга решила, что она либо вдова, либо потеряла ребенка. Было ясно, что с ней что-то случилось. Когда во время вечерних прогулок Аннабелл замирала на палубе, наблюдая за закатом, в ее фигуре было что-то возвышенно-трагическое. Она смотрела на море, думала о Джосайе и гадала, увидит ли его снова. О Генри она старалась не думать, во всяком случае, если и думать, то без ненависти.

Аннабелл надевала вуаль, чтобы скрыть лицо, и без того скрытое широкими полями шляпы. Девушке не хотелось, чтобы ее увидели и узнали. Аннабелл исчезла из своего мира, избавившись от опеки, которая когда-то была такой естественной для нее. Да, собственно, она и сама перестала быть той Аннабелл, которой была всю свою жизнь. Она оставила в прошлой жизни все знакомое и привычное, чтобы вступить на новый путь и попробовать начать свою жизнь с чистого листа. Она хотела жить честно, без обмана и мечтала быть нужной. И ради этого она была готова к испытаниям и трудностям.

У Аннабелл не было при себе большого багажа, что, по мнению обслуживающего персонала, было необычно для женщины ее положения. Отсутствие мехов, драгоценностей и вечерних платьев не мешало всем им видеть в ней аристократку. Для этого было достаточно слышать ее речь, мягкую и безукоризненно правильную. Молодая стюардесса видела состояние Аннабелл и искренне жалела ее. Они были одного возраста, к тому же Аннабелл хорошо относилась к девушке.