У черты - Александр Гордиан

Закончив эти, в общем-то, необязательные занятия, Глеб сел у стены и закрыл глаза. Сколько можно ждать смерти? Всю жизнь. А сколько можно ждать боя? Если через час, бывало, самые надежные бойцы срывались кто в истерику, кто в драку. Глеб знал одного невозмутимого, кто говорил, что ему нипочем. Пальцы показывал — не дрожали пальцы. А когда Глеб за его спиной уронил котелок, у невозмутимого страшно задергалось лицо. Он визгливо заорал, и попер на Глеба драться.

Глеб охватил себя за плечи, спрятал голову в кольце рук и сделал вид, что дремлет. Он заметил, что если сильно давить на виски, голова болит чуть меньше. Может, отнять у Скипидара бинокль? Какое-никакое занятие.

— Кажись, зашевелились, — неуверенно сказал от окна Скипидар. — Посмотри… Глеб.

Глеб увидел приземистые собачьи силуэты, возникающие из дождя десятками, и у него мерзко захолодело в животе. Прошла разведка, прошел авангард, теперь в Вешки втягивались основные силы, усталые — Глеб разглядел вываленные наружу языки — и голодные.

— Не стрелять! — зашипел Глеб в рацию. — И молчать, сидеть тихо.

Мамаев что-то неразборчиво ответил.

— Даст бог, пройдут, — невнятно сказал из-за спины участковый. — Пусть их немцы потом ловят.

Глеб оглянулся. Помощник жрал, запихивая в рот ломтями и судорожно глотая. Лишь бы не подавился, успел подумать Глеб, когда неподалеку бухнул первый выстрел.

— Не пройдут, — огорчился Скипидар, и Глеб высунулся смотреть.

Собаки заволновались, подняв безглазые морды, и слаженно ринулись на звук. В переулке за домами что-то происходило, страшное людям и интересное тварям.

— Какой идиот?! — взвыл Глеб и выдвинул пулемет в окно. — Найду — морду набью. Если живой будет.

«И если мы будем», — пришла незваная мыслишка.

Глеб поймал на мушку группу собак и строго по науке, между ударами сердца вдавил спусковой крючок. Пулемет басисто загрохотал, оглушил, заторкал чувствительно в плечо, и собак разметало, будто горным потоком. Ай да немец, восхитился Глеб, сняв палец со спуска. Вот оружие!

Неподалеку разгорался нешуточный бой, гулкие выстрелы из охотничьего ружья следовали один за другим. Собаки теперь не бежали гуртом на звуки. Они опасливо растащили и пожрали убитых и раненых Глебом сородичей, а потом стали обтекать площадь вдоль заборов. Пулемет их не пугал, наоборот, как маяк в ночи обозначил добычу. Но от Зоны по дороге шли и шли новые стаи, некоторые уже на пределе сил, окровавленные, дерущиеся на ходу. Как мутный сель они сломали устроенную Глебом запруду и снова выплеснули на площадь.

— Господи! — ахнул над плечом Скипидар. — Сколько же их?!

Собаки шли так густо, что многих соседи выдавливали наверх. Такие, стервенея, бежали по головам, откусывая сородичам уши, пока их не валили на землю и не разрывали. В водовороте бесновался и не мог выбраться молодой и, очевидно, неопытный псевдопес — иначе как бы угораздило такую хитрую тварь попасть в ловушку.

Псевдопса Глеб свалил короткой очередью. Этот монстр проходил у него номером первым в списке «встретил — убей». После смерти вожака стая заметалась, ее растащило потоком, и на каждого нашелся острый клык.

Глеб дождался, когда собаки забьют площадь и длинной очередью отсек их от вожделенного переулка. Там еще стреляли, но уже редко и неуверенно.

— Ох, не отобьется, — вынес приговор Скипидар. — Говорил же, сидеть тихо. Вот народ!

— Не каркай! — оборвал его Глеб. — Если не дурак, успеет спрятаться.

И снова выпустил очередь, рассекая поток. Псы отхлынули от центра площади, оставив там конвульсивно дергающиеся тела. У заборов моментально вспыхнуло побоище, собаки рвали друг друга в борьбе за место. Глеб еще проутюжил главную улицу; там образовалась запруда, а за ней куча-мала из приносимых волной тварей.

Внизу застучали автоматы. Глеб схватил рацию.

— Жмутся к стенам, пытаются ворваться через окна! — доложил Мамаев.

— В окнах решетки!

— Выдавливают!

Глеб, услышав панические нотки, высадил по тварям остатки ленты.

— Схлынули! — обрадовался Скипидар.

— Патроны! — заорал на него Глеб. — Живее, твою мать!

Прапорщик суетливо начал заряжать пулемет — откинул крышку ствольной коробки, сунул в приемный лоток свежую ленту.

Первая, короткая лента ушла. Оставалось еще две длинных, на двести пятьдесят, и одна короткая, на полсотни выстрелов. Плюс цинки с боеприпасом россыпью, его предстояло еще снаряжать. На войну, конечно, никто не рассчитывал.

Глеб снова приник к ложу. Собаки суетились внизу, прямо на линии огня, но стрелять сейчас — только боезапас переводить.

— Витя, будь готов, — приказал Глеб. — Сейчас такое начнется…

Началось.

То ли спонтанно, то ли по приказу волна хлынула под пулемет спринтерским галопом. Глеб открыл стрельбу, выписывая стволом зигзаги, но псы теперь не отвлекались на свежее мясо. Они тупо бежали на смерть, оскалив пасти, роняя клочья пены. Каждая пуля, а их пулемет выплевывал больше десятка за секунду, кромсала мягкое собачье мясо, ухватывая иногда по нескольку тварей, легко отрывала лапы и срезала головы. Ничуть не обессилев, раскаленный комок свинца отскакивал от асфальта, полосуя новые жертвы, и останавливался, наконец, остывать от трудов смертных в прохладном теле. Промахнуться было сложно, убежать от свинцового дождя почти невозможно. Все же несколько десятков счастливчиков ушли в переулки и вниз по улице, прежде чем запруда из трупов образовалась сама собой.

Волна спала. Рамзес секунду оцепенело смотрел, как испаряются дождевые капли, не долетая до раскаленного ствола, и закричал:

— Ствол!

Скипидар, оскальзываясь коленями в груде стреляных гильз, сунулся к пулемету, откинул фиксатор и сгоряча ухватил ствол руками. Тонко завизжал и отпрянул.

Глеб огляделся в поисках рукавиц. Рукавиц не было. Полчаса назад они лежали на цинках с патронами, а теперь… Внизу снова открыли суматошный огонь. Глеб, рыча от бешенства, схватил горячий ствол через натянутый на ладонь рукав.

Пулемет снова заработал, прикрывая нижний этаж. Собаки порскнули, заметались, но в мертвой зоне под оконцем их собралось достаточно, чтобы ломиться в каждую щель. Оттуда слышался остервенелый лай, визг и автоматные очереди, все длиннее и длиннее.

Глеб дернул пулемет внутрь чердака и высунулся. Под ним бурлил водоворот. Несколько окон цокольного этажа, где держали оборону Мамаев и Крынкин, собаки атаковали с упорством смертников. Оконные решетки дрожали, когда их таранили огромные кобели или пытались выдавить всей стаей, размазывая передовых в кровавый фарш. Предсмертный хрип стоял в воздухе. Самые мелкие протискивались, оставляя на штырях клочья шкуры. Таких добивали уже внутри. Окон было много, но солдаты пока справлялись. Вопрос стоял теперь: что закончится раньше, патроны или собачье мясо.