Кораблекрушение «Джонатана» - Жюль Верн

Если переселенцы согласятся, избранная ими власть незамедлительно получит права на владение территорией и сможет водрузить на острове флаг, какой ей заблагорассудится.

В случае отказа Чили обещало помочь репатриировать потерпевших кораблекрушение. Понятно, вестовой корабль водоизмещением в четыреста тонн не мог перевезти всех даже в Пунта-Аренас. Предполагалось обратиться к американскому Обществу колонизации с просьбой выслать спасательное судно, для чего требовалось определенное время.

Легко представить себе, какое впечатление произвело предложение Чили!

Переселенцы не ожидали ничего подобного и недоуменно переглядывались. Затем их мысли обратились к единственному человеку, способному защитить общие интересы. В подтверждение признательности, осторожности, слабости они обернулись на запад, в сторону реки, где обычно находилась «Уэл-Киедж».

Но шлюпка исчезла. Насколько хватало взгляда, океан был пустынным.

Все замерли от неожиданности. Потом толпа всколыхнулась, забурлила. Каждый старался отыскать своего спасителя, свою надежду, свое будущее. Но — увы!— Кау-джер исчез вместе с Кароли и Хальгом.

Эмигранты были поражены. Они привыкли во всем полагаться на этого человека, на его разум и самоотверженность. И вот в решающую минуту он бросил несчастных на произвол судьбы.

Гарри Родс тоже глубоко огорчился, но по другой причине. Он понимал, что Кау-джер покинет Осте, когда спасательное судно заберет всех переселенцев. Но не дождаться их отъезда?! Настоящие друзья так не поступают. Нельзя расставаться навсегда, не попрощавшись.

А внезапный отъезд Кау-джера, так похожий на бегство? Неужели из-за чилийского судна?

Все предположения казались вероятными, ибо непостижимая тайна окутывала жизнь этого человека, о котором ровно ничего не знали… даже его национальности.

Эмигранты, огорченные исчезновением постоянного советчика в такой неподходящий момент, стали медленно расходиться, на ходу обмениваясь скупыми замечаниями по поводу последних событий. Никому не хотелось брать на себя ответственность за какое-либо решение.

Целую неделю неожиданное предложение чилийцев обсуждали на все лады. Оно казалось настолько невероятным, что многие не желали принимать его всерьез. Гарри Родсу по просьбе товарищей пришлось обратиться к капитану за дополнительными разъяснениями, удостовериться в его полномочиях и лично убедиться в том, что Республика Чили действительно гарантирует независимость Осте.

Командир вестового судна употребил все свое влияние, убеждая эмигрантов воспользоваться сделанным предложением. Он объяснил, какие причины побудили его правительство к такому шагу и какие выгоды сулит колонистам территория, передаваемая в их владение. Он не преминул напомнить о процветающем Пунта-Аренасе, добавив, что Чили весьма выгодна подобная сделка.

— Акт о передаче острова в вашу собственность уже заготовлен,— закончил капитан.— Нужны только подписи.

— Чьи подписи? — спросил Гарри Родс.

— Представителей, избранных общим собранием эмигрантов.

По-видимому, в настоящее время только так и можно было действовать. Позднее, когда колония организуется, общество само решит, нужна ли ему какая-нибудь власть, и само выберет тот или иной социальный строй. Чили ни во что не станет вмешиваться.

Чтобы читатель не удивлялся дальнейшему развитию событий, следует представить себе сложившуюся на Осте ситуацию.

Кем были пассажиры, взятые на борт «Джонатана» для перевозки в бухту Лагоа? Несчастными людьми, невольными эмигрантами. Не все ли равно, где им обосноваться, ежели кто-то будет печься об их будущем, о благоприятном существовании?

С момента кораблекрушения прошла целая зима. Эмигранты убедились, что холода здесь не такие уж лютые, а теплая погода наступает даже раньше и сохраняется дольше, чем в некоторых краях, расположенных ближе к экватору.

В смысле безопасности сравнение оказывалось также не в пользу бухты Лагоа, граничащей с английской территорией, рекой Оранжевой и дикими кафрскими[60] племенами. Конечно, все были осведомлены о грозном соседстве еще до отплытия, но, когда представилась возможность поселиться на необитаемом острове, отсутствие явных опасностей приобретало в их глазах особое значение.

Кроме того, Общество колонизации получило южноафриканскую концессию лишь на непродолжительный срок, и правительство Португалии не собиралось полностью отказываться от своих прав. Здесь же, на Магеллановой Земле, эмигранты, наоборот, обретали неограниченные права и свободу, и тем самым Осте поднимался до ранга[61] суверенного государства.

Не последним явилось и то обстоятельство, что оставшимся эмигрантам не придется снова пускаться в плавание. И еще следовало учесть, что чилийское правительство было крайне заинтересовано в судьбе колонии. Ведь установится регулярное сообщение с Пунта-Аренасом. На побережье Магелланова пролива и в других районах архипелага возникнут фактории, организуются рыбные промыслы и завяжется торговля с населением Фолклендских островов. Возможно, в ближайшем будущем и Аргентина займется своими соседними владениями и создаст нечто похожее на Пунта-Аренас или столицу чилийских колоний на острове Брансвик[62].

Все эти доводы были настолько вескими, что в конце концов, победили.

После долгих разговоров выяснилось, что большинство эмигрантов склонно принять предложение Чили.

Приходилось еще раз пожалеть, что Кау-джер так не вовремя покинул остров. Ведь, кроме него, никто не мог дать точный совет. Вполне вероятно, он согласился бы на предложение, восстанавливающее независимость одного из одиннадцати крупнейших островов архипелага Магальянес. У Гарри Родса не было в этом ни малейшего сомнения.

Сам он принял аналогичное решение, которое неожиданно совпало с мнением Фердинанда Боваля, проводившего активную пропаганду за принятие планов Сантьяго. На что же надеялся бывший адвокат? Неужели он мечтал осуществить свои теории на практике? И в самом деле, редкий случай представлялся ему! Каким великолепным полем для экспериментов являлись эти не искушенные в политике люди, которые, как в древние времена, получали в безраздельное владение землю, принадлежавшую отныне всем и никому в частности.

Поэтому Боваль лез из кожи, переходя от одной группы к другой, то и дело доказывая правильность своих теорий. Сколько красноречивых слов израсходовал он!

Срок, установленный чилийским правительством, истекал. Настал день голосования. 30 октября корабль должен был сняться с якоря, и, в случае отказа эмигрантов, все права на Осте сохранялись за Чили.