Тайная жизнь мозга. Как наш мозг думает, чувствует и принимает решения - Мариано Сигман

Пользуясь этими инструментами, мы доказали то, что известно любому иллюзионисту: зрители понятия не имеют, что их к чему-то принуждают, и убеждены в полной свободе своего выбора. Впоследствии они сочиняют истории – иногда весьма причудливые – для объяснения и оправдания решений, которых никогда не принимали.

Затем мы перенесли этот эксперимент со сцены в лабораторию и провели электронный вариант фокуса с принуждением. Мы показывали участникам серию карт в очень быстрой последовательности. Одна из них демонстрировалась с небольшой задержкой. Эта перемена оставалась незамеченной для участников, но почти в половине случаев заставляла их выбирать «навязанную» карту.

Преимущество этого лабораторного эксперимента в том, что, пока участники наблюдают за мелькающей колодой и делают свой выбор, мы можем наблюдать за расширением их зрачков – автономной неосознанной реакцией, которая, помимо всего прочего, обозначает степень внимания и сосредоточенности. Вместе с этим мы обнаружили признаки различия между свободным и вынужденным выбором. Когда человек выбирает «навязанную» карту, то примерно через одну секунду после решения его зрачки расширяются почти в четыре раза. Иными словами, тело знает, когда выбор был вынужденным, но сам наблюдатель не осознает этого. Наши глаза – более надежный индикатор истинной причины решения, чем наши мысли.

Эти эксперименты касаются старой философской дилеммы ответственности и в определенной степени ставят под вопрос упрощенное представление о свободе воли. Но они ни в коей мере не опровергают это представление. Мы не знаем, где и как зарождается «подсознательный импульс» Либета. На данном этапе мы можем лишь строить догадки, как делал Лавуазье со своей теорией теплового флюида.

Мы видели, что мозг способен наблюдать за своими процессами с целью контролировать, замедлять, видоизменять и останавливать их или просто управлять ими. Этот процесс образует замкнутую петлю, которая становится прелюдией к сознанию. Теперь мы рассмотрим, как три вроде бы невинных и прозаических вопроса помогают раскрыть и понять причину происхождения этой петли и последствия ее работы.

Мы можем смотреть на себя, трогать и ласкать себя, но не можем себя пощекотать. Великий натуралист и основатель современной биологии Чарльз Дарвин подробно изучал этот вопрос. Он полагал, что щекотка действует лишь в том случае, если человека застигают врасплох, а когда мы делаем это сами, то фактор неожиданности исчезает. Звучит логично, но, увы, это не так. Любой, кто щекотал другого человека, хорошо знает, что если предупредить жертву заранее, то щекотка так же эффективна, если не сказать больше. Проблема рефлекторной невозможности пощекотать самого себя гораздо более загадочна, чем кажется.

В 1971 Ларри Вейскранц опубликовал в журнале Nature статью под названием «Предварительные замечания о возможности пощекотать себя». Щекотка впервые заняла центральное место в исследовании человеческого сознания. Крис Фрит, еще одна именитая фигура в истории неврологии, тоже серьезно относился к щекотке и считал ее важной темой в исследовании сознания.

Фрит соорудил «щекотун» - механическое устройство, позволявшее людям щекотать себя. Деталью, превратившей игру в научное исследование, была возможность изменять интенсивность щекотки и задерживать действие аппарата. Когда «щекотун» работает с полусекундной задержкой, создается впечатление, будто тебя щекочет кто-то другой. Если между действием и его последствием проходит некоторое время, это создает эффект непривычности и новизны, изменяющий восприятие щекотки[48].

Наши глаза постоянно находятся в движении. В среднем они совершают три саккады (быстрых перемещения) в секунду. При каждой из них наши глаза с большой скоростью смещаются с одной стороны образа на другую. Но если они движутся, то почему образ, который они создают в нашем мозге, остается статичным?

Теперь нам известно, что мозг редактирует визуальную историю. Он похож на оператора-постановщика конструируемой нами реальности. Стабилизация изображения опирается на два механизма, которые сейчас пробуют использовать в цифровых камерах. Первый из них называется саккадическим подавлением: мозг в буквальном смысле прекращает запись, когда глаза движутся. Иными словами, в ту долю секунды, когда наши глаза находятся в движении, мы совершенно слепы.

Это можно проверить в ходе простого домашнего эксперимента: встаньте перед зеркалом и направьте взгляд на один глаз вашего отражения, потом на другой. Разумеется, при этом ваши глаза движутся, но в зеркале они неподвижны. Это следствие моментальной слепоты, возникающей в момент перевода взгляда.

Хотя мы редактируем мысленное кино во время движения глаз, остается одна проблема. После саккады изображение должно «дергаться», как это бывает в домашних видеофильмах или в кино направления «Догма 95»[49], когда кадр моментально перескакивает с одного участка на другой. Но этого не происходит. Почему? Оказывается, рецепторы нейронов зрительной коры, в чем-то похожие на пиксели, кодирующие каждую единицу изображения, тоже движутся, компенсируя движение глаз. Так возникает ровный поток восприятия, где изображение остается статичным, несмотря на постоянное смещение кадра. Это один из многих примеров того, как наш сенсорный аппарат резко перестраивается в соответствии с информацией о будущих действиях, поступающей от мозга. Можно сказать, что зрительная система похожа на активную камеру, которая осознает свои действия и меняет режим записи в зависимости от планируемого движения. Это еще один след формирования петли восприятия. Мозг информирует сам себя; он ведет запись своей деятельности. Можно назвать это прелюдией к сознанию.

Хотя речь идет о совершенно ином механизме, здесь мы наблюдаем тот же принцип, из-за которого невозможно пощекотать самого себя. Мозг предвидит действие, которое он совершит, и это предупреждение создает сенсорное изменение. Предчувствие не работает на осознанном уровне: мы не можем умышленно избежать ощущения щекотки или намеренно редактировать визуальный поток, но в нем заключается источник сознания.