Подлинная «судьба резидента». Долгий путь на Родину - Олег Туманов

«Но умоляю тебя, Олег, – советовал мне мой ведущий офицер, – сохраняй холодную голову. Никогда не проявляй особого интереса. Оставайся в тени и не вызывай малейшего подозрения. Все должно складываться естественно, как бы само по себе. Идеально найти среди них хорошего друга, которого ты не вызывал бы на разговор, а он сам рассказывал тебе много полезного. Помни, контрразведка противника плотно охраняет все эти объекты. Если они в чем-то тебя заподозрят, это дорого может тебе обойтись. Наша профессия в первую очередь означает терпение».

«Мы ни к чему тебя не призываем, – продолжал Сергей. – И никуда не торопимся. Что не успеем сегодня, доделаем завтра. Вся жизнь впереди. Важно удержаться на радио как можно дольше. Знай, что для Центра ты очень много значишь».

После короткого перерыва на обед мы снова принимались за работу – имена, фамилии, отзывы, фото, советы и адреса …моя голова шла кругом.

Когда я много позже анализировал эту встречу в Карлсхорсте, мне казалось, что мои ведущие офицеры не только меня профподготавливали, но и промывали мозги, внушая, что «Радио Свобода» и «Радио Свободная Европа» – это пристанище матерых и опасных врагов моей родины, чья судьба зависит от моей работы. Все это происходило вполне прямо, без намеков, в особенности, когда разговор шел о преступниках Второй мировой войны, которые нашли себе пристанище на радиостанциях. В данном случае в отношении меня не требовалось никакой особой агитации, так как большинство людей моего поколения испытывали неприязнь к подобным людям. Труднее было враждебно настроить меня к эмигрантам «первой волны». Со многими из них я уже дружил и ценил за ум, высокие моральные качества и настоящую, неподдельную любовь к России. В качестве «отягчающего» обстоятельства мне приводился аргумент: «Они продались американской контрразведке». «Радио Свобода» и «Радио Свободная Европа» на самом деле использовали в качестве филиалов, и какие еще нужны были доказательства? Эти обвинения не проверялись. Касательно эмигрантов «третьей волны»: речь шла в основном о диссидентах и лицах еврейской национальности, эмигрировавших в Израиль и оттуда перебравшихся на работу в Мюнхен. КГБ имело возможность дать характеристику каждому по имеющимся следственным материалам. Цель была любыми существующими способами убедить меня в том, что я окружен врагами, с которыми должен беспощадно бороться.

По всей видимости, ведущие офицеры действительно обрабатывали меня в течение всех последующих лет в этом направлении, каждый в силу своих возможностей. Не хочу утверждать, что я принимал все за чистую монету, но капля точит камень… В любом случае я ни на минуту не задумывался, что служу правому делу.

На четвертый день Сергей представил мне нового инструктора – пожилого, замкнутого мужчину в темно-сером костюме, безусловно, советского производства. Без обходных путей он объяснил мне, что займется вопросами так называемого наружного наблюдения. Он вынул из небольшого портфеля стопку снимков, разложил их передо мной. Я был поражен: как удалось так тщательно фотографировать меня в Карлсхорсте? На снимках явно было видно, как мы с Сергеем покидаем конспиративную квартиру, садимся в машину и едем по улицам (на снимках видны были номера автомобиля и названия улиц). Снимки свидетельствовали, как мы посещаем книжный магазин Военторга. Я стою у книжной полки, листая брошюру, при этом беседуя с Сергеем. Но я помнил абсолютно точно, что никого в магазине рядом не было. Каким трюком те воспользовались?

«Вы чувствовали себя в Карлсхорсте почти как дома, – сообщил мне новый учитель. – Вы не были внимательны и не следили за окружающими. Вы не ощущаете за собой никакой вины, но дело примет серьезный оборот, когда речь пойдет о вашей личной безопасности, и, что еще важнее, безопасности людей, связанных с вами. К слову, Сергей тоже не отличился бдительностью. Он только раз заметил слежку, когда выглянул из окна книжного магазина.

В качестве первого упражнения пойдете на прогулку. Выбирайте маршрут на ваше усмотрение в Карлсхорсте, но следите, идет за вами наблюдение или нет. Мои коллеги всегда будут сопровождать вас на небольшом отдалении».

Целых два часа мы с Сергеем прогуливались по темному району города. Несмотря на все усилия, я не замечал внешнего наблюдения. Мне казалось, что мы ушли от слежки, но, только вернувшись домой, рядом внезапно появился мой новый знакомый.

«Итак, где вы меня видели?»

«Нигде», – ответил я беспомощно.

«Могу вам точно описать маршрут, который вы сами выбрали. Мы за вами следили втроем. Вы что-то заметили?»

Я вспомнил двух типов, которые показались мне странными.

«Нет. Это ошибка, – указал он мне на мое заблуждение. – Но не теряйте надежды. Мы еще успеем потренироваться».

Затем следовала многочасовая лекция о наружном наблюдении и методах ее своевременного предупреждения и избегания. Мне не хочется преподать здесь еще один урок на эту тему, потому что это не раз предлагалось в книгах подобного жанра. Однако думаю, что методы ухода от наружного наблюдения весьма похожи у всех разведок мира. На следующий день мы с Сергеем предприняли своего рода экскурсию по городу на его машине. По возвращении домой меня спросили, заметил ли я по дороге наблюдение, и, к своему стыду, я вынужден был сознаться, что ничего подозрительного не обнаружил. Я никак не мог даже предположить, что во время этой экскурсии со мной проводили экзамен.

«Ты должен к этому привыкнуть, – советовал мне мой учитель укоризненно. – Постоянно думай о наружном наблюдении и убеждайся, что за тобой не идет хвост. Но не дай этого почувствовать».

«Профессор обсервации» продемонстрировал мне еще много практических примеров «на местности» и научил некоторым трюкам, как в мгновение переодеваться, меняя внешность. Вечером мы оценивали усвоенные днем «операции». Однажды он похвалил меня, что мне удалось уйти от его сотрудников и добраться до цели, т. е. входа в дом, без наблюдения. Эта неудача его людей тяжело задела «профессора».

Следующим учителем был «химик». Это имя я сам ему придумал. Он был специалистом по шифрам и тайнописи. «Химик» обучил меня владению блоками шифров и другими оперативными техниками, спросив:

«Почтовые марки случайно не коллекционируете?»

«Нет».

«Жаль. Советовал бы вам это занятие. Потому что тогда у вас появится оправдание обзавестись профессиональной лупой».

Хочу объяснить, что ранее Центр выбрал обычный путь доставки новых сообщений обычной почтой. Письма, которые отправляли из Австрии, Италии и других стран, приходили с определенным знаком. Заметив такой знак, я осторожно отпаривал конверт, где между клейкими сторонами находилось зашифрованное до «микрона» сообщение, текст которого был виден только под увеличительной лупой. Конечно, мне могли предложить «маслину» – специальную лупу в миниатюрном исполнении. Но «маслина» считалась оперативным оборудованием контрразведок и нежелательным предметом, который могли найти органы следствия в случае внезапного или тайного обыска квартиры.

«Займитесь коллекционированием марок и приобретите себе лупу», – посоветовал мне «химик». «Таким образом сможете совместить полезное с приятным».