Инстинкт - Бен Кей

— Хорошо, Уэйнхаус, в первые тридцать секунд закачивай медленно. Нам надо видеть реакцию.

В ответ рация прохрипела: «Понял вас!» — и все в пункте наблюдения приникли к экрану, на котором отражалась панорама лаборатории с гнездом.

Две осы с жужжанием кружили у вентиляционной трубы — так ведут себя обычные осы, обнаружив смятый фантик со следами шоколада. Уэйнхаус делал свое дело, и в лабораторию стали проникать струи холодного тумана, завиваясь в кольца по углам.

Уже через несколько секунд осы заметили, что происходит нечто необычное. Первая пара зажужжала громче и пронзительней, посылая сигнал тревоги. В ответ на него из гнезда тут же показалось несколько новых особей. Считаными секундами позже все они исчезли в бурых сотах гнезда. Лаборатория опустела, наступила тишина.

Прошла минута, но никто не дал команды Уэйнхаусу остановиться. Все не отрывали глаз от экрана — осы вели себя весьма необычно.

— Что они делают? — спросил Бишоп.

Ос вообще не было видно. Единственным признаком, позволяющим судить об их местонахождении, были отчетливые черные и желтые полоски у многочисленных входов в гнездо.

— Они очень сообразительны, — заметила Лора. Эта мысль пришла к ней внезапно. — Закрыв собой отверстия, ведущие в гнездо, они перекрыли путь ядовитому туману. Если даже инсектицид убьет их — в чем мы не можем быть уверены, — они умрут, защищая остальных.

— Но они не могут там оставаться постоянно, — предположил Бишоп.

— Постоянно — нет, но довольно долго. Закрыв все входы, они могут впасть в состояние гибернации, — ответила Лора и отвела глаза от экрана.

— Тогда нам нужно рассчитаться с этими, — сказал Бишоп. — Они еще шевелятся. — Он показал на вход в гнездо, где яд не возымел действия даже на тех ос, в дыхальца которых проник.

— Неужели вам еще не хватает аргументов, что их следует выморозить? — спросила Лора.

— Да, доктор Трент. Все еще не хватает. Я уже объяснял вам, почему в данный момент это неприемлемо. Буду признателен за более конструктивные предложения.

Ответом ему было молчание. Лора, Уэбстер и Гарри понимали, что любое иное предложение означает уход от идеи вымораживания, которая им казалась правильной. Но они знали, что Бишоп не согласится снизить температуру, пока ситуация не достигнет критической стадии, а возможно, и вообще опоздает с этим решением. Что лучше — думали они, — искать менее эффективный путь, чтобы как-то поправить дело, или молчать и надеяться, что случится невозможное и Бишоп уступит? Впрочем, никакой альтернативы замораживанию они все равно не видели.

Молчание пришлось Бишопу не по вкусу. С каждой секундой его поражение становилось все более очевидным. Быть может, ограничив свои требования, ему удастся получить желаемый ответ?

— Послушайте, мы забыли о блокноте Хита. Если до него добраться, то по крайней мере станет понятней, с чем мы имеем дело. Можем ли мы лишить их активности на достаточное время, чтобы кто-нибудь из военных вошел в лабораторию и взял записи?

— Можем, если снизим температуру до того уровня, когда они станут вялыми и потеряют ориентацию, — уступила Лора.

— Ну да, если они вообще станут вялыми и потеряют ориентацию, — добавил Гарри с сомнением.

Бишоп постарался не сосредотачиваться на этой мысли, пока она не завладела умами остальных.

— Хорошо. Думаю, будет правильным снизить температуру на определенное время. Гарри, мы можем на этот период обеспечить сохранность других экспериментов? Речь идет о… десяти минутах. Этого хватит, майор? Что скажете?

Уэбстер кивнул.

— Для охлаждения зоны в непосредственной близости от гнезда можно ко всему прочему применить жидкий азот, но при этом температуру в лаборатории придется снизить до предельно возможного уровня. Тогда мои люди будут действовать с минимальной угрозой для собственной жизни. — Майор повернулся к Гарри. — Падение температуры на десять градусов не угробит эксперименты?

Гарри помолчал, потом ответил:

— Думаю, нет. Мы можем изолировать наиболее важные из них в отдельных обогреваемых зонах. Дело в том, что на этой стадии объекты экспериментов весьма чувствительны, и мы рискуем потерять несколько экземпляров. Но катастрофы не случится.

— Отлично! — оживился Бишоп. — Так и надо действовать: предлагать разумные решения, а не множить проблемы. Благодарю вас.

Гарри показалось, что Бишоп проявляет излишний оптимизм.

— Однако мы не знаем, сколько понадобится времени, чтобы эти осы среагировали на падение температуры. Лучше всего воспользоваться жидким азотом, но размер этих тварей предполагает, что они значительно менее чувствительны, чем даже модель А-22, которая была задействована в последних операциях.

— Разумеется, вы правы. Посмотрим, как сложится ситуация после снижения температуры, и примем решение, сообразуясь со здравым смыслом. Прекрасно, тогда за дело.

Хотя никто из присутствующих не нашел ничего прекрасного, они не стали возражать и направились к выходу из помещения, а Гарри тут же занялся приготовлениями к отключению нагрева.

Теперь Уэбстеру предстояло решить, какие два члена его отряда должны, рискуя жизнью, войти в лабораторию Хита. При обычных обстоятельствах в этом не было бы ничего особенного, поскольку с момента прибытия в БРЭВИС и до последнего времени эта команда не несла потерь. Все они знали об опасности предстоящей работы, но верили, что до крайностей дело не дойдет.

Так было до гибели Роуча и Мартин.

Эти первые потери среди военных базы заставили всю команду переосмыслить свое положение. Некоторые спокойно отнеслись к тому факту, что им приходится ставить свою жизнь под угрозу: в конце концов, они — солдаты, а для солдата, обученного убивать и самому смотреть в глаза смерти, мысль о такой опасности в порядке вещей. Однако среди них были и другие. Соглашаясь на эту работу, они полагали ее смягченным и хорошо оплачиваемым вариантом военной службы, который к тому же позволит им после отставки получать неплохую пенсию. Уэбстер знал об этом, когда принимал их в отряд, но возможности выбора были ограничены, поскольку предлагаемая работа не отличалась большой привлекательностью. Так что майору было не до капризов: приходилось набирать и физически слабых и сильных, но не приученных к дисциплине.

Картер, например, был уволен из спецотряда ВМС США из-за реакции на последнюю из целой серии расистских провокаций своего непосредственного командира — сержанта Элиаса Уилки; тот заметил, что для удержания на плаву шлюпки им надо вышвырнуть за борт какой-нибудь хлам, а потому ему жаль, что с ними нет «черножопой матери» Картера. В ответ Картер сломал челюсть сержанта в семи местах, что привело к преждевременному завершению его карьеры в ВМС, хотя во всех остальных отношениях его послужной список был безупречным. Впрочем, в том, что произошло, он винил только себя. Тревожило Картера лишь одно: как он сможет по-прежнему посылать своей матушке столь необходимый ей ежемесячный чек. Тут-то и объявился Уэбстер. Предложенные им условия оказались далеки от того, на что надеялся Картер, поступая на военную службу, но, как и у большинства других в БРЭВИСе, выбора у него не было.