Во власти обольстителя - Анна Бартон

— Мне понравилось, как она тебя рассмешила. Я еще ни разу не слышал, как ты смеешься. — Оуэн повернулся к Аннабелл и взял ее лицо в свои теплые ладони. — И то, что она назвала тебя «Белл». Это имя подходит тебе… Белл.

Оуэну захотелось поцеловать Аннабелл. Снова!

Он желал прижаться губами к складке на ее лбу и заставить забыть о семейных проблемах. Он был не прочь опять посадить Аннабелл к себе на колени и почувствовать, как ее мягкие ягодицы давят на его бедра. Каждый ее прерывистый вдох волновал его.

Но она была подавлена, и больше всего на свете ей сейчас, наверное, хотелось, чтобы он не тревожил ее.

Большим пальцем Оуэн провел по нежным щекам Аннабелл.

— Я сделаю все, что смогу, чтобы помочь твоей матери. Обещаю. — Аннабелл улыбнулась, и он облегченно вздохнул, поняв, что сказал единственно правильную вещь. Приободрившись, продолжил: — Мне прекрасно известно, что такое переживать за свою семью. Я точно так же беспокоюсь о моих сестрах.

Она нахмурилась, брови скрылись за очками.

— Но они здоровы и счастливы. И вы знаете, что они ни в чем не нуждаются.

По сравнению с ее заботами тревоги Хантфорда представлялись смешными. Это не был вопрос жизни и смерти, однако после того как он лишился обоих родителей, ему в полной мере пришлось ощутить на себе, что означает долг перед семьей.

— Роуз может так и не заговорить до конца своих дней. Это лишит ее всего, что она могла бы испытать в жизни.

Аннабелл внимательно разглядывала дырку у себя на юбке.

— Роуз такая мудрая, и в ней столько тепла… Я иногда даже забываю, что она по-настоящему и не говорит.

— Я тоже. Обиднее всего то, что мне становится все труднее вспоминать ее говорящей. Я не имею в виду только, как звучали ее голос или ее интонации. Но и то, что говорила и как говорила. Она, например, хихикала над сплетнями в бульварных листках. У нее прерывался голос, когда она читала сцену, в которой Ромео находит Джульетту в склепе. А как она распекала меня за потравленных на охоте, по ее определению, «несчастных беззащитных лисичек»… Теперь она молчит, а я словно лишился части ее.

Аннабелл кивнула головой.

— Вы хотите вернуть назад все это, вернуть ее и при этом испытываете вину за то, что не можете принять Роуз такой, какой она стала.

Именно! Оуэн покашлял в кулак.

— Похоже на то.

Разговор с Аннабелл оказался каким-то напряженным, будто для этого ему пришлось задействовать мускулы, которыми он не пользовался последние лет этак двадцать. В то же время Оуэн почувствовал облегчение от того, что удалось высказать другому человеческому существу мысли, которые так долго мучали его. Судя по всему, Аннабелл понимала его. Он переплел свои пальцы с ее и соединил их ладони, радуясь тому, как они подходят друг другу.

— Меня беспокоит не только Роуз. Я переживаю из-за того, что своеволие Оливии, в конце концов, заведет ее не туда. Она всегда была импульсивной, в чем немалая доля моей вины. После смерти отца я был слишком мягок с ней. Мне до сих пор так и не удалось вычислить, кто же из слуг ей приглянулся. Когда я получил твое письмо, то попытался поговорить с ней, но она отказалась обсуждать эту тему.

При упоминании о письме Аннабелл вспыхнула. Последовала долгая пауза.

— По-моему, я смогу вам помочь.

— Как?

Аннабелл облизала розовые губы.

— Я могла бы попробовать побольше узнать про ваших сестер. Не как ваш соглядатай — вы ведь понимаете! — а в качестве заботливого друга. Вдруг мне удастся убедить их довериться вам.

— Ты сможешь это сделать?

Она посмотрела на их сплетенные руки.

— Это самое меньшее. Вы так много сделали для моей семьи и для меня. Кстати, не думаю, что будет так уж трудно уговорить ваших сестер поделиться с вами личными проблемами. Они обожают вас, вы догадываетесь об этом?

Хантфорд удивленно приподнял брови.

— У них странный способ выражать обожание.

— Когда смотришь с почтением на кого-нибудь, все время боишься вызвать его неудовольствие.

Оуэн вдруг подумал, что проницательность Аннабелл — признак нелегкой судьбы. Значит, не все так просто складывалось у нее в жизни.

— Ты считаешь, что Роуз и Оливия боятся меня?

— Ну, разумеется, нет. Я даже считаю, что они принадлежат к тем немногим, кто вас не боится. Но возможно, они переживают из-за того, что не могут соответствовать вашим высоким требованиям.

Странно!

— Они никогда не разочаровывали меня.

Аннабелл поправила очки.

— Вы говорили им об этом?

— В последнее время — нет. — Никогда он этого не говорил!

— Понятно. — Она в упор посмотрела на него. Ее широко открытые глаза были полны сочувствия и удивления. — Я осторожно попытаюсь подтолкнуть Оливию и Роуз к тому, чтобы они открыли вам свои сердца. Но вы…

— Что?

— Постарайтесь их не запугивать.

— Абсурд! Я… — Он замолчал, а потом озорно сверкнул улыбкой. — А тебя я пугаю, Белл?

Она вздернула подбородок в своей очаровательной манере.

— Нет, — сказала она немного горячее, чем нужно. — Вы меня не пугаете. Зеленые тени у вас под глазами — вот, что меня пугает, и весьма сильно.

Оуэн покивал головой, довольный тем, как прошло утро, и досадуя, что оно близится к концу. Карета продолжала громыхать по мостовой, по крыше все так же хлестали потоки дождя. Аннабелл отняла свою руку и положила ее на колени. Оуэну неожиданно стало одиноко. Чем ближе они подъезжали к Мейфэру, тем прямее она держала спину. Он уже придумал приказать кучеру еще пару часов ехать на север, чтобы Лондон при взгляде из заднего окна кареты казался лишь крохотной точкой на горизонте.

Их связь — если можно было так сказать! — не поддавалась никакому точному определению, и это раздражало Оуэна. Точное определение — вещь весьма полезная. Все живущее, например, делилось на животных, растения и простейших. Он делил женщин на жен, любовниц, родственниц и просто знакомых. Его отношения с Белл не были ни романом, ни ухаживанием. Так чем же они были? Почему, черт возьми, нельзя было подобрать четкую дефиницию для подобия романа между герцогом и привлекательной вымогательницей, преобразившейся в портниху?

Она сидела на том же сиденье, что и он, ее колено находилось всего в нескольких дюймах от его, но пропасть между ними была широка, как Ла-Манш. Когда впереди показался Сент-Джеймс-сквер, он беззастенчиво воспользовался возможностью поговорить о том, что привязывало ее к нему.

— Оливия рассказала, что ты пообещала сшить по десять платьев ей и Роуз.

Аннабелл захлопала глазами, явно озадаченная такой резкой сменой разговора.