Мой милый Гаспаро - Татьяна Ренсинк

В места страшные влекут.

Уменьши мое мученье

И в разлуке тем уверь;

Не забудь меня, несчастну,

Тем тоску мою умерь.

Знаю, что и ты страдаешь

И вздыхаешь обо мне;

Но и ты знай, мой любезный,

Что я мучусь по тебе.

Ах, прости, прости, любезный!

Разлучили нас с тобой!

Не забудь меня, несчастну,

И не будь пленен иной.*

Покорившаяся овладевшему сознанием сну Юлия почувствовала вдруг резкую качку. Дёрнувшись в стягивающих онемевшие руки верёвках, она пробудилась:

— Гаспаро?

Но тишина и тьма были ответом. Боль прокатилась по рукам, телу, и Юлия вспомнила, где находится. Тоска вновь заполнила душу, а резкое вздрагивание корабля заставило насторожиться в предчувствии худого. Слышались взрывы и крики откуда-то сверху…

— Где ты, Гаспаро? Мой милый, где ты? — смотрела в темноту с ужасом Юлия.

— Гаспаро! — кричала она с надрывом, но бой наверху казался бесконечным, как и качка еле выдерживающего вражескую силу корабля.

Ещё взрыв, треск вокруг и Юлия почувствовала, как падает. Сознание становилось мутным, но звать милого не переставала:

— Я верю…. ты придёшь…

Правда всё было, или нет, она ещё некоторое время не понимала. Будто видела, как корабли стояли бок о бок, пытаясь уничтожить друг друга ядрами и огнём. Яркие вспышки пламени слепили. Крики оглушали, а кто-то тащил за собой и вдруг исчез, оставив лежать где-то в стороне.

На какое-то время Юлия потеряла сознание, не видела и не слышала уже ничего. Когда же на мгновение приоткрыла глаза среди раздавшихся свиста и нового взрыва, увидела проскользнувший по палубе пистоль. Еле дотянулась Юлия до него рукой. Только смогла взять, спрятала под собой.

Она закрыла глаза, притаилась в углу, и очень скоро шум боя уже не беспокоил. Странное чувство тишины и покоя тронуло душу. Юлии казалось, сознание не покидало больше, но вздрогнула, когда кто-то резко стал трясти за плечо:

— Жива?

— Что? — приподняла лицо от пола палубы Юлия.

Ей хотели помочь встать, но она, уставившись в глаза капитана, стоящего перед нею с улыбкой победителя, наставила на него пистоль.

— Морские духи! — поднял тот сразу руки, но по его виду было ясно, что не боится он, а подыгрывает ей.

— Я выстрелю, клянусь, — усмехнулась Юлия точно так же, как он, и медленно поднялась.

— Как же вы, женщины, любите всё испортить, а потом ныть, что судьба не любит вас, — улыбался капитан.

Он опустил руки и хотел отдать приказ стоящим подле морякам, как Юлия выстрелила в сторону, совсем рядом с ним.

— Я предупреждала, — засмеялась нервно она и ещё более смело наставила пистоль перед его лицом.

— И что ты выиграешь? Тебя всё одно бросят к остальным, — махнул рукой своим капитан.

Не ожидая подобного, понимая, что проиграла, Юлия оказалась схваченной. Капитан выхватил из её рук пистоль, а её саму отвели к люку, под которым Юлия увидела толпу измученных людей…

* — М. В. Зубова, из песенника 1770 г.

Глава 39

Путешествие казалось бесконечным в трюме, где находилась Юлия. Её окружали незнакомые люди: все разных полов, возрастов и национальностей. Будто кто считает их своей коллекцией, собрав здесь и перевозя куда-то, чтобы спрятать. В глазах каждого была своя трагедия, а те, кто пытались заговорить с земляками, быстро умолкали под взорами остальных.

Мрак, грязь, невкусная еда, неприятные запахи — всё не давало ни бодрствовать, ни спать. Юлии казалось, попала в ад… Лишь когда сон одолевал, снова и снова видела себя подле милого своего Гаспаро, который не бросил и всегда был с нею. Большим разочарованием было каждое пробуждение…

И Юлия даже не почувствовала, что наступивший день окажется совершенно иным… Тем днём люк снова открыли. Казалось, принесли снова этой ужасной еды, но одного за другим из трюма стали выводить всех пленных. Юлию вывели так же на палубу. Яркий свет слепил сильнее, чем ожидала. Свежий воздух кружил голову. Ноги только подкосились, но ведущий Юлию моряк поддержал:

— Крепись, сейчас покормят, а там и дом будет.

— Дом? — вопросила Юлия, приходя немного в себя, но ответа не было.

Тёплый воздух касался лица её, и она обратила внимание, что дома, к которым приближалась, следуя с корабля на мостик, совсем не похожи на дома родных мест…

Этот медленный пеший ход длился не долго. Пройдя только одну улицу, все оказались на площади, посреди которой была построена деревянная площадка, словно кто-то собирался там выступать или совершать казнь. Этот эшафот был уже старым… Юлия сразу подумала, что использовали его на протяжении многих лет…

Когда же её, как и остальных пленных девушек, которых отвели в соседний дом, переодели в старые лохмотья, Юлия стала предчувствовать, что площадку ту, тот эшафот, будут использовать для торговли рабов и рабынь. Ужасные мысли промелькнули в голове, но она старалась их не подпускать, старалась не верить, что судьба так жестоко разлучает со всем дорогим, что было в жизни, направляя на совершенно иной путь…

Обнажённая, только в старой короткой сорочке, Юлия была выведена на площадь. Двое мужчин в одинаковых костюмах и треуголках встали по обе стороны подле неё и стали выкрикивать на незнакомом языке что-то собравшейся толпе. Кто-то поднимал руки, отвечал и вновь ждал реакции торговцев, предлагающих Юлию в рабыни.

Один из торговцев поворачивал её со всех сторон, поднимал распущенные волосы, обращая внимание толпы, что девушка ещё полна сил и красивой внешности. Юлия время от времени поднимала глаза на народ у площадки, на которой стояла, и вновь отводила взгляд… Ни побег, ни что высказать против казалось бессмысленным…

И вот, какой-то господин в плаще шагнул ближе к площадке и бросил одному из торговцев внушительный мешочек денег. В ту же минуту он бросил к ногам Юлии красную розу. Юлия так и стояла, не поднимая глаз, понимая, что теперь будет принадлежать иному дому, незнакомым и скорее всего недобрым людям, языка которых не знает. Множество картин томительного будущего рисовалось в мыслях, глядя на эту розу, от которой отвернула лицо и закрыла глаза, из которых вот-вот и покатились бы слёзы…

Юлию пригласили сойти с эшафота. Спутник господина, который только что заплатил за неё, сразу взял её за руку. Но она почувствовала, что держал он не столь крепко, как ожидала. И всё же не решалась она вдруг сорваться и убежать, как хотелось.

Спустя некоторое время господин, который её купил и шёл величественно рядом, повернулся, протянув Юлии красную и красиво распустившуюся розу. Но вновь Юлия отвернула лицо. Всем видом показывала она,