Тайна пансионата «Уют» - Владимир Колабухин

Он спустился в подвал.

И здесь всё нормально: над железной дверью отсека горит красная сигнальная лампочка, помигивает и синий глазок блока звуковой сигнализации, выведенной в коридор первого этажа…

Бес закурил, стал подниматься по лестнице из подвала. Не успел он выйти в коридор, как к нему подлетел раскрасневшийся, со всклокоченной шевелюрой Длинный:

— Чувака одного поймали!

— Где?!

— Через ограду перелез.

— Кто такой?

— Сам увидишь. По-моему, вчерашний, что с Натахой был.

Глаза Беса сузились.

— Где он?

— С нашими парнями в холле.

— Пошли! Проверим, что за птица к нам залетела.

Глазунов с тревогой встретил их появление. Понимал, что по своей вине попал в такую пренеприятную историю, из которой ему, наверное, не выкарабкаться. Связанного, его бросили прямо на пол, и теперь, полураздетый, он неудобно лежал на боку, привалившись к кадке с фикусом, ожидая расправы.

— Да! Старый знакомый, — приглядевшись к нему, язвительно усмехнулся Бес. — И зачем ты к нам пожаловал?

Глазунов тоже узнал Беса, хмуро отвернулся. «Всё-то у меня в последние дни шло через пень-колоду, — думал он. — Полагаешь, что поймал, а смотришь — сам попался». И сейчас что-то сочинять, а тем более говорить правду ему не хотелось. Пусть, думал, разбирается с ним кто-нибудь другой, кто волен решать не только его, но и их судьбы. Вот с ним, возможно, и объяснился бы, постарался бы найти выход.

Бес сообразил, что означает молчание пленника, в ярости закусил губу.

— Тащите его в подвал, — буркнул он Длинному. — А я пока доложу Шефу.

— А куда в подвал? Там лишь одна подходящая клетуха — с его девчонкой.

— Вот пусть они напоследок ещё раз и поворкуют, — прошипел Бес и зло пнул журналиста носком ботинка. Длинный, оскалившись, заржал.

Глазунов скорчился от боли, но промолчал.

Парни волоком потащили его в подвал. Ступеньки пересчитали ему все рёбра, но Глазунов и тут не подал ни звука, лишь крепче стиснул зубы.

Комнатушка, куда его бросили на пол, была небольшой, с низким потолком и без окон. Тусклый свет пыльной лампочки в нише над дверью едва освещал помещение, в котором ни стены, ни дощатый пол не были даже покрашены. Из обстановки только старый обшарпанный стол, такой же стул да в углу железная кровать с чёрным матрасом и подушкой. С матраса поднялась женская фигура и двинулась к Глазунову.

— Господи, это вы?! — присела она у его ног.

— Наташа? — с трудом узнал Глазунов. Девушка была в помятом, изорванном платье, лицо осунувшееся, в синяках, волосы спутаны…

— За что вас так?

Она смущённо потупилась.

— А вас?.. Как вы здесь оказались?

Теперь и ему пришла очередь горько усмехнуться.

— Хотел выручить одну приятную особу, да сам угодил в капкан.

Уголки губ Наташи разошлись в виноватой улыбке. Девушка наклонилась, легонько прижалась щекой к его щеке, чуть слышно благодарно прошептала:

— Спасибо…

Её волосы упали ему на лицо. От их прикосновения по всему его телу прокатилась тёплая волна. Он почувствовал неловкость. К тому же волосы мешали дышать, и он попытался повернуть голову. Девушка сразу отстранилась, участливо посмотрела на него.

— Вам больно? Давайте попробую развязать.

Но узлы прочной капроновой бечевы на руках не поддавались, и девушка огорчённо признала своё поражение.

— Попробую перетащить вас на кровать, — предложила Наташа. — Там вам будет лучше.

Она ухватила его за плечи, потянула на матрас. Её силёнок явно не хватало, чтобы перевалить его, но ей это всё же удалось, и Глазунов расслабленно замер на тюфяке, даже зажмурился.

Наташа поправила подушку, приставила к кровати стул, утомлённо присела.

— И всё-таки — как вы здесь оказались? — снова спросила она.

Веки его глаз чуть заметно дрогнули, потом приоткрылись.

— Куда вас увезли — было не трудно догадаться. Сложнее оказалось отыскать это логово. А когда нашёл, оставалось лишь перебраться через ограду…

Глазунов умолк, с горечью вспоминая о постигшей его неудаче. — И вы перебрались, — грустно закончила за него Наташа.

Он повернулся к ней, увидел её сочувствующие глаза и недовольно сказал:

— А теперь вы мне объясните, что тут в доме за тусовка и какое вы к ней имеете отношение?

Наташа вздохнула.

— Самое прямое.

Она встала, прошлась по клетушке.

— Не знаю, сколько времени нам с вами осталось — и осталось ли…

Их взгляды на мгновение встретились, и она расстроенно опустила голову.

— Что, положение настолько плохо?

— Хуже не придумаешь, — остановилась у двери Наташа, прислушиваясь к тишине в коридоре. — Знали бы вы, в какое осиное гнездо вас угораздило…

Она вновь присела на стул.

— Ладно, расскажу всё по порядку… Считается, что в особняке обосновался кооперативный пансионат «Уют». Так оно поначалу и было. Хозяин «Уюта» Прохоров Георгий Эдуардович. Вы его ещё, наверное, увидите, человек жёсткий, очень алчный, но плохой хозяйственник. Уже через полгода после открытия «Уюта» он почти разорился и прогорел бы основательно, не загляни к нему на огонёк более хваткий делец. А дальше пошло-поехало! В пансионате появились девочки, игорный зал с рулеткой…

— Так это наказуемо! — заметил Глазунов.

— Конечно. А кто выдал бы? Всех, для верности, повязывают фотоиллюстрацией их оргий… Кому потом захочется обливать себя помоями? К тому же здесь можно не только хорошо погулять, но и завязать выгодные сделки, получить в долг большие бабки, заручиться поддержкой друг друга.

— Понятно, — зашевелился Глазунов, пытаясь сменить позу, чтобы отдохнули затёкшие руки и спина. — Но вы как здесь оказались?

Наташа помогла ему привалиться к стене.

— Я-то?.. По глупости и бедности, — не сразу отозвалась она. Снова прошлась к двери и прислушалась, прежде чем вернулась на место.

— Я ведь студентка, причём не местная. Попробуйте прожить в институте на одну стипуху, если и родоки помочь не могут… Жизнь сегодня, сами знаете, дорогая. А в нашей студенческой тусовке без «фирмы» и показаться стыдно. Хотелось и приодеться лучше, как другие, и… А на какие бабосы? Да что говорить!

Вы знаете, сколько сегодня стоят, например, самые обыкновенные колготки, а главное — где их взять? Только на рынке. А там — цены заоблачные, о духах уже и не думаешь. А ведь хотелось бы и в «Монтане» погулять да на шпильках, в чулках ажурных походить — как все!..