Секретный модуль - Валерий Рощин

* * *

Захлопнув за собой дверь, девушка вдруг с ужасом осознала, что запереть ее невозможно. Дверное полотно из тонкого металла было оборудовано единственной ручкой нажимного действия. Видимо, сотрудники лаборатории не боялись друг друга, и запоры им не требовались.

Две пары двухъярусных кроватей стояли у противоположных стен. На одной из кроватей неподвижной мумией лежала Соменкова.

Маша села напротив и попыталась унять колотившую дрожь. Не получилось. Руки тряслись, дышать было трудно. Опустив голову, она посмотрела на пистолет. Пользоваться оружием раньше доводилось, но подобный экземпляр в руках она держала впервые.

Слева у рукоятки обнаружился механический переключатель с тремя положениями: нижнее – «огонь», среднее – «предохранитель» и верхнее – «перезарядка». Перед входом в центральный модуль Виктор загнал переключатель вниз. Правда, выстрелить не успел. Он же, несколько дней назад отвечая на ее вопросы, обмолвился, что пистолет универсален. То есть стреляет и в водной, и в воздушной среде.

Это не успокаивало. Сейчас ее мог успокоить только голос близкого человека. Например, отца… Но вместо него Скобцева услышала гулкий удар тяжелой дверцы и шаги. Отчетливые звуки шагов. Проглотив вставший в горле ком, она развернулась к двери, обхватила обеими ладонями рукоятку, нащупала указательными пальцами большую спусковую скобу и принялась ждать.

– Я выстрелю во всякого, кто откроет эту дверь, – решительно прошептали ее бледные губы.

Российская Федерация, восточное побережье Байкала. Наше время

В самом маленьком модуле светло и относительно просторно, интерьер не содержит ничего лишнего. Под потолком горит корабельный матовый плафон, сбоку от меня закругленная лавка, над ней аптечка с красным крестом. По другую сторону сферического пространства фонари, акваланги – обычное дело для таких подводных поселений. Ниже – пара специальных ложементов для подводных буксировщиков, один аппарат на месте, второго нет. Рядом с круглой дверкой торчит коробка переговорного устройства с динамиком и микрофоном. Вот и все премудрости.

Кругом первозданная чистота – ни крови, ни трупов, ни раненых. Такое впечатление, будто минут тридцать назад здесь закончила ударную вахту бригада уборщиков.

Этот факт мне кажется странным. С одной стороны, чистота и порядок – явления нормальные, положительные, а с другой – они не дают подсказок. Это раз. И они противоестественны там, где пахнет насилием и смертью. Это два.

Дальше шлюза босс соваться категорически запретил, и я обязан подчиниться. Но что толку от визита в крохотный модуль, если тут не за что зацепиться? Уж лучше бы на полу лежал раненый сотрудник или имелись бы другие намеки, хотя бы косвенно намекающие на обстоятельства трагедии. А так… кроме отсутствия одного буксировщика – никакой информации.

«Впрочем, не все потеряно», – замечаю круглый иллюминатор в стальной дверце. Не заметить его трудно – за специальным стеклом, выдерживающим большое давление, с равными промежутками времени меняется освещенность.

На поверхности воды появляется голова Толи Степанова. Он изрядно нагружен: помимо своего автомата, тащит мой, в другой руке тяжелая навигационная панель. Освободив лицо от маски, интересуется:

– Как дела, командир?

– Да никак. Пусто. Такое впечатление, будто они там перепились и смотрят богатырские сны. Вон и со светом чего-то намудрили.

– Что будем делать?

– Дальше идти не имеем права, но в иллюминатор заглянем, – поднимаюсь на ноги и направляюсь к дверце. – Заглядывать в окна генерал Горчаков не запрещал, верно?…

Толстое стекло то освещается, то меркнет. Наверное, в центральном модуле доживает свой век последняя лампа.

Пригнувшись, всматриваюсь в нутро центральной сферы…

Сектор обзора сквозь узкую амбразуру невелик. По крайней мере то, что находится слева и справа от дверцы, а также под ней – моему взору недоступно. Зато дальний антураж виден отлично. К тому же, благодаря изученным ранее схемам, я припоминаю обстановку: левее шлюза такая же круглая дверца в жилой модуль, точно напротив – вход в рабочий модуль, справа – в специальный. Между рабочим и специальным расположен трап, взобравшись по которому можно попасть на «чердак» – верхнюю техническую палубу. Где-то в том же районе находится трап, ведущий в «подвал» – на нижнюю палубу. А между жилым и рабочим помещениями устроена небольшая кухня со всеми надлежащими причиндалами: холодильником, шкафчиками, рабочим столом, микроволновой печью…

– Так, а это что? – ухватываю взглядом край овального предмета.

Рассмотреть его не удается – проклятая лампа снова гаснет, погружая во мрак изучаемое пространство. Жду очередного включения…

Дрогнув, темнота отступает.

– Ага, понятно, – узнаю обязательный предмет столового интерьера – овальный обеденный стол. За ним сложено в аккуратную кучку подводное снаряжение: акваланги, маски, ласты…

Присмотревшись, вдруг замечаю под столешницей тела неподвижно лежащих людей. Одного, второго, третьего…

– Черт.

– Что там? – встревожен Степанов.

– Плохо дело, – возвращаюсь к отверстию шлюза. – Надо подниматься на поверхность.

* * *

Мы на поверхности. Игорь Фурцев по докладу Устюжанина в медблоке. Врачи осмотрели его и обмолвились, что большой опасности в ранении нет. Ну и слава богу – значит, скоро вернется в строй.

На палубе лежит тело убитого нами на подходе к шлюзу мужчины.

– Это второй охранник из смены, – говорят меж собой местные пловцы.

– Как его фамилия? – интересуется Горчаков.

– Машков.

– Пошли, – бросает мне шеф, – тут без нас разберутся…

Мы топаем в его каюту, где предстоит подробно и в красках рассказать о наших подводных приключениях. Что ж, я привычен к въедливости босса. На сленге пловцов «Фрегата» его допросы называются «пыткой китайским бамбуком»…

– Значит, расстреляв боезапас, этот парень бросился на вас с ножом?

– Да. У меня не было намерения его убивать, но, ранив Фурцева, он не собирался останавливаться.

– А те, что лежат в центральном модуле?

– Они мертвы, – пожимаю плечами.

– Ты никогда их раньше не видел – я прекрасно это понимаю. И все же попытайся вспомнить внешность…

Голос Сергея Сергеевича негромок и ровен, но мне давно известны его повадки. Короткий перерыв между двумя сигаретами означает крайнюю озадаченность, волнение, судорожную попытку найти решение сложной задачи.

– Их четверо. Один мужчина – крепкий, предположительно выше среднего роста, одет в гидрокостюм. Полагаю, он из пловцов-охранников.

– Лицо рассмотрел?