Война начинается за морем - Рю Мураками

Да, портной тоже оказался прав: не праздник, а война была нужна этому городу. Все охвачено огнем, окровавленные жители мечутся по улицам, они бегут из последних сил в надежде найти укрытие. Я вижу дом из красного кирпича; полковник произносит речь перед строем солдат:

— Не раз мне доводилось видеть, как умирают солдаты! Те, кого пуля поразила в живот, умирают очень медленной смертью. Это самое страшное, что может приключиться с бойцом. Они жаждут скорой смерти, но жизнь цепко держит их в своих объятиях. Они испытывают жажду, страшную жажду! Но, как вы понимаете, никто не подаст им пить. Только совсем уж безнадежным можно позволить последний стакан воды. Мгновение — и они чувствуют себя на седьмом небе, их лица светлеют, и им кажется, что они вот-вот переселятся в лучший из миров. Даже самые задиристые солдаты умирают умиротворенными, с улыбкой на устах! Врачи и уцелевшие сослуживцы смотрят на них, ничего не понимая. Если умирающего солдата спросить, что он чувствует в такой момент, он вам ничего не расскажет, а лишь поднимет руку и выдавит: «Прощайте! Я умираю!» Не бойтесь смерти, говорю я вам, не опасайтесь ее. В ней нет ничего страшного! Впрочем, перед самым концом человека можно накачать наркотиками так, что он не сможет и пошевелиться. В принципе это одно и то же… Вы были в парке в воскресенье? Видели ли вы там старичков, что сидят на скамейках, уткнувшись носом в газету? Эти старики — среди них вполне может оказаться и ваш дедушка — ни от кого ничего не ждут. Они носят очки с толстыми линзами — толще, чем донышко молочной бутылки. Все, что они в состоянии делать, — это листать газеты, кормить хлебными крошками голубей или неспешно беседовать друг с другом. О чем? О своем прошлом! О том, что вы чувствуете сейчас: о былых пьянках, о том, как они спали с девицами или выиграли в лотерею; о совместных прогулках на машине; об ужине во французском ресторане перед походом в кино, о своем незабываемом путешествии за границу или о книжке, что читали, растянувшись на траве… И вот они пережевывают и пережевывают свое прошлое. Если вы будете делать то же, рано или поздно закончите так же! Да вы все живете только ради того, чтобы вспоминать потом о прошедших деньках где-нибудь в дальнем уголке тенистого парка в воскресный день! И вы любовно храните в закоулках вашей памяти моменты, которые хоть иногда прерывали монотонность вашего существования, чтобы потом, в старости, чавкать ими, словно коровы на выпасе!.. Но все-таки я вижу, что вы славные ребята и готовы изменить свою судьбу! Вы пойдете другим путем — и это единственная альтернатива скотской старости ваших предков! Этот путь заключается в способности убивать, убивать с риском для жизни, конечно… И это закон! Откуда такой закон, кто его выдумал — неизвестно. Одно могу вам сказать: он не относится к естественным потребностям человеческого существа. Человек по своей природе неагрессивен. Наверно, он один из всех живых организмов, который терпеть не может борьбы. Он неженка по своей психологии. Это просто теплота! Когда вы бреетесь по утрам, вы чувствуете, как она разливается по всей ванной; когда вы идете по улице, обнимая свою подружку, вы ощущаете, что из вашего тела вот-вот вырвется эта самая теплота… Подобно дыханию растений, мы живем, выделяя теплоту. Вы следите за ходом моей мысли? Она есть начало всего! И когда Вселенная разлетится в клочья, когда исчезнет все, даже время, эта теплота останется. Она останется, чтобы привести все к новому единому порядку. Если мы все поставим перед собой цель превратиться в таких вот тихих старичков, то это только лишь увеличит энтропию, и в один прекрасный день кому-то придется исправлять сложившееся положение. Мы, мы и есть эти избранники! Вы, солдаты, были рождены, чтобы исполнить свое высокое предназначение! Да, война — страшная вещь. Так думают абсолютно все, и, честно говоря, они правы. Война — это ужас и смерть. Даже я трясусь от мысли о войне и писаюсь в постель по ночам! Но подумайте, а что же там, по другую сторону этого страха? Возбуждение, экстаз! Во время войны некогда скучать и тосковать. Не нужно больше думать о том, как провести сегодняшний вечер. Человеческое тело нежное и мягкое, вы даже себе не представляете!

Это ощущение доставит вам большее удовольствие, чем секс. Почувствуйте, как штык протыкает тело вашей жертвы! Это не имеет ничего общего с так называемыми острыми ощущениями, которые вы испытываете, когда шпарите на мотоцикле по шоссе! Видели ли вы когда-нибудь открытую рану, из которой хлещет кровь? Это возбуждает еще сильнее, чем красотка в призывной позе. Попробовав один раз, вы уже никогда не забудете этих ощущений. И ничто не может с ними сравниться! Вам больше не придется корпеть над книжками в надежде поступить в хорошую школу! Вам больше не надо кланяться какому-нибудь вонючему типу ради того, чтобы вас не выперли с работы. Вам больше не потребуется трястись вечером в переполненном трамвае или автобусе. Вам не доведется запинаться и подбирать слова, чтобы понравиться какой-нибудь сучке. Теперь вам не придется разгуливать пьяными по ночным улицам. Снесите к черту эту гигантскую помойку, в которую превратился наш мир, и оставьте от нее лишь ровную и чистую площадку! Прекратите валяться в отбросах, словно свиньи, отриньте страх, забудьте про боязнь! Эй, ты! Видишь вон ту женщину с ребенком на руках? Вонзи в нее лезвие твоего штыка, перережь ей горло! Повтори это еще и еще! Не медли, не теряй ни секунды, иначе будет слишком поздно!..

Солдат одним прыжком оказывается рядом с другой женщиной, которая держит за руку маленькую девочку в плиссированном платьице, и ударом штык-ножа перерезает ей горло…

* * *

— А если и на руках добавить голубого?

Фуини продолжает аккуратно покрывать свои ногти лаком. Солнце сместилось к линии горизонта, тени вытянулись. В ноздри бьет резкий запах ацетона. Я бросаю сигарету в песок и освободившейся рукой обнимаю девушку. Она опрокидывает ногой флакончик, и тягучая голубая жидкость впитывается в песок. По краям каждого ногтя она добавила немного серого цвета, напоминающего окраску туч, что сгустились над городом.

Начинается дождь. Девочка в плиссированном платьице удивленно смотрит на свою мать, распростертую на асфальте. На площади трупы навалены горой, и дождь смывает с них кровь. На эстраде на веревках болтаются повешенные дети в праздничных нарядах, с их кожаных башмачков стекают дождевые капли. Похоже, что на город сбросили не менее сотни бомб. В лужах плавают фрагменты человеческих тел. Незадачливый портной так и остался лежать на полу общественного туалета: ему оторвало голову и правую руку. От любовников, что находились в соседней кабинке, сохранились лишь нижние части тел. В больницу попал снаряд, и плита потолочного перекрытия в лепешку раздавила мать портного. Она чесалась до последней секунды не переставая, пока кусок бетона не отшиб ей грудную клетку. Полностью разрушена и церковь; на аллее осталось лишь несколько деревьев. Молодому гвардейцу пуля попала в ухо, и теперь он лежит рядом со своим сыном. Его жена еще дышит, но ее тело уже понемногу остывает. Ее несколько раз ударили штыком и пробили оба легких. Агонизируя, женщина лижет мокрые камни, которыми вымощена площадь.

— Эй, а как тебя зовут?

Фуини откидывается мне на руки и распускает закрепленный на затылке пучок волос.