Тринадцатая редакция. Неубедимый - Ольга Лукас

— Ага! — кивнул «приятель».

— Отлично, снято! — крикнул режиссёр. — Про машину времени мне особенно понравилось. Такой типичный питерский прогон ни о чём, очень хорошо. Это я и называю — обогащать роль!

— Но этого же нет в сценарии! — попробовала вмешаться женщина в кожаной куртке.

— Теперь есть. Запиши!

Массовку, прогуливавшуюся перед памятником, освободили от пытки холодом, и все тут же побежали в автобус. Режиссёр схватил за руки окоченевших жениха и невесту и отвёл их в сторону, видимо, чтобы посвятить в свой творческий замысел.

Виталика хлопали по плечу, благодарили, обнимали. Только женщина в кожаной куртке посматривала на него с ненавистью, пытаясь найти на исчирканном листе со сценарием свободное место для того, чтобы вписать туда историю о «секте подпольных исполнителей желаний».

— Молодец, — услышал Виталик знакомый голос и обернулся. Перед ним стоял Борис Т.

Техник не был робким парнем, более того, его целью был именно этот человек. Однако в коленках возникла предательская слабость, засосало под ложечкой. Ну что он, маленький нелепый Техник, может сказать этому великому гению? Но великий гений привык внушать трепет и уже не замечал этого, а потому продолжал говорить сам.

— Такой шедевр. На каждый кадр — по десять дублей! — покачал головой он.

— «Броненосец "Потёмкин"» снимаем, ага! — ввернул проходивший мимо худой человек в белой рубашке и чёрных подтяжках. И почему-то добавил по-шведски, но с оксфордским акцентом: Jävlar vad det regnar!

Борис Т. засунул руку в карман, показал краешек фляги и вопросительно посмотрел на Виталика. Тот кивнул головой.

Они укрылись от посторонних глаз в некоем подобии палатки, уселись на пустые деревянные ящики и стали наблюдать за действиями Порфирия Сигизмундовича. Тот бегал на четвереньках перед семейством моржей. На лицах моржей отражалось недоумение пополам с туповатой услужливостью.

— Всё, сегодня уже ничего не снимем. Будем орать, увольнять массовку, снова нанимать с понижением ставки, пойдём картинно топиться в Неве и так далее, — махнул рукой Борис Т., скручивая фляжке голову. Виталик уже держал наготове пластиковые стаканы. Закуска — бутерброды с колбасой, салом и ветчиной — лежала рядом, на свободном ящике.

— Как же вы его терпите? — поёжился Техник. — Наш Циани… директор труппы тоже иногда ругается. Но такого я не видел.

— Порфирий-то? Да он нежнейший цыплёночек! Мы его не терпим, мы — жалеем, — ухмыльнулся Борис, с удовольствием откусывая от бутерброда.

Когда дружба, подкреплённая горькой охотничьей настойкой, окрепла и Виталик перестал ощущать робость в присутствии популярного артиста, он завёл разговор про Ольгу Викторовну, которая готова на всё.

— Всё бы сделала, значит? — задумчиво повторил Борис и вдруг оживился: — Всё-всё? Точно? А фото её у тебя есть?

— Нету, — растерялся Техник.

— Что ж ты так? — со слезою в голосе спросил артист. — Ну хоть скажи, какая она из себя?

— Ну, такая. Высокая, худая, злая очень.

— Понятно. Ограничимся звонком. Злых, худых мне и в Москве хватает.

— Звонком?

— Ну да. Или ты хочешь сказать, что у тебя нет её телефонного номера? — раздраженно спросил Борис. Он только что собрался по зову души сделать доброе дело, а этот неформал из любительской труппы всё портит.

— Есть, есть! — заворковал Техник. — Рабочий. Я сейчас позвоню сам, всё в порядке, меня с нею соединят. И я вам трубочку тут же и дам.

— Ну да.

Борис отвернулся и переключил внимание на Порфирия Сигизмундовича, танцующего вприсядку.

Гудки были длинными и неуютными. Как будто в офисе Сергея Сергеевича сегодня был выходной. Наконец подал голос автоответчик, сообщивший, что секретаря нет на месте, но можно воспользоваться внутренним номером абонента. Наудачу Виталик набрал первый попавшийся «внутренний номер абонента», попал в бухгалтерию. К счастью, там сидели живые люди, которые, не задавая лишних вопросов, переключили его на Ольгу Викторовну.

— Пора! — Виталик передал трубку Борису.

Тот ничуть не изменился в лице, продолжал сидеть, чуть ссутулясь, поглядывая на обезумевшего режиссёра. Но когда он заговорил, Виталик сам — несмотря на то, что приятные полноватые блондины никогда не волновали его, — о да, он сам готов был сделать всё, что угодно.

— Ольга Викторовна? Здравствуйте, дорогая. Вы меня узнали?

Пауза. Ольга Викторовна осмысливает случившееся и, видимо, прикладывает ко лбу графин с холодной водой.

— Знаете, я долго думал о вас и вообще об устройстве мира. Да, как-то случилось само собой. Мне кажется, вам следует назначить своим заместителем Сергея Сергеевича.

Снова пауза.

— Считайте, что я так хочу. Да, если вам будет угодно — требую. Что вы говорите? Пожалуйста, конечно. Я очень рад, что вам понравилось, мне тоже очень дорога именно эта роль. Планы? Да вот сейчас, — Борис метнул убийственный взгляд в сторону Порфирия. Тот стоял на руках и при этом орал на статистов в мегафон, который заботливо держала перед ним женщина в кожаной куртке, — вот сейчас участвую в очень интересном и непростом проекте. Нет, не могу сказать, когда выйдет на экраны. Даже названия сказать не могу — оно уже раз двадцать менялось. Ну, так мы договорились насчёт Сергея Сергеевича? Уже подписываете приказ? Чудесно. Всего хорошего, драгоценная моя Ольга Викторовна.

Борис вернул Виталику трубку, встряхнул опустевшую флягу, даже перевернул её. Встал, потянулся.

— А пойдём-ка отметим в каком-нибудь тихом местечке назначение этого Акакия Акакиевича помощником столоначальника?

Техник, как загипнотизированный, поднялся с места и двинулся вслед за знаменитым артистом.

Когда они отошли на значительное расстояние от памятника, послышался усиленный мегафоном крик Порфирия Сигизмундовича: «Обогащайте роль!..» Далее следовал неразборчивый поток ругательств.

Тяжелая дверь открылась от лёгкого прикосновения, словно боялась щекотки и поспешила отскочить в сторону. Бесшумно и призрачно затворилась за спиной. Денис поискал половик или хотя бы веник, чтобы стряхнуть с кроссовок уличную грязь. Слева в стене обнаружилась небольшая ниша, в ней — мешок с бахилами. Порадовавшись предусмотрительности хозяина, Читатель нацепил бахилы и шагнул в царство книг.

Пахло кондитерской лавкой: кардамон, имбирь, корица, ещё что-то сладкое. Книжные лакомства, букинистические редкости и просто хорошие книги, которые нелегко достать, стояли тут и там. Денис подошел к ближайшей полке, принюхался. Клей, старая бумага, переплёт. Но кондитерский дух витал под потолком, отвлекал и смущал.

Шагая почти бесшумно — лишь бахилы тихонько хрустели, — Денис поспешил на запах. Пробираясь между стеллажами и полками, он не забывал поглядывать по сторонам. Сокровища! Сокровища были повсюду! Внезапно он словно вышел из кулис на ярко освещённую сцену. Почти всё пространство «сцены» занимал прилавок. За прилавком сидел старик и внимательно изучал содержимое большой глиняной миски. Потом — раз — погрузил в неё ложку и отправил в рот какое-то бурое варево. Прожевал, проглотил. Тяжело вздохнул. И повторил операцию.