Этюд багровых вод - Ава Райд

Эффи хотела попросить его следить за дорогой, а не смотреть на нее. Машина неслась вверх по склону холма на огромной скорости, и Эффи вжимало в сиденье.

– И что же? – жалко выдавила она.

Янто резко отвернулся к дороге, и Эффи осознала, что в машине нет зеркала заднего вида. Боковые зеркала были повернуты так, что их не было видно. Янто пришлось бы обернуться, чтобы посмотреть, что происходит сзади.

Почему она не заметила этого раньше, когда за рулем сидел Уэдерелл? Или тогда зеркала были на месте?

Зрение начало расплываться.

«Только не здесь, – умоляла она себя. – Не здесь, не сейчас».

Пузырек с розовыми таблетками лежал в сумке, но не стоило рисковать и принимать их на глазах у Янто. Наверняка он задаст кучу вопросов, а у нее не было сил на них отвечать. Эффи ощущала, как ведьмины камни подпрыгивают в кармане в такт движению автомобиля.

– Зачем вы на самом деле приехали сюда? – наконец сказал Янто все тем же низким, хриплым, рычащим голосом. – Такой красивой девушке не нужны подобные проекты. Любой пылкий мастер в мгновение ока поставит вам высший балл.

Паника накатила мгновенно и накрыла ее с головой, и тогда-то Эффи увидела его. Он сидел на месте водителя, где всего секунду назад находился Янто. Гладкие, как вода, черные волосы. Бледная кожа, будто лунный свет, и горящие провалы глаз, прожигающие ее насквозь. Оторвав руку от руля, он потянулся к ней, растопырив пальцы с длинными, темными, острыми ногтями, больше походящими на когти.

Радуясь, что не пристегнулась, Эффи распахнула дверцу и на полном ходу выпрыгнула из машины.

8

Король фейри мог быть очень разным, хотя часто внешне это никак не проявлялось. Порой я затруднялась сказать, как поведет себя входящий в спальню муж – начнет с бесконечной нежностью целовать мои закрытые глаза или прижмет к кровати, не обращая внимания на срывающиеся с губ болезненные всхлипы. В такие дни приходилось труднее всего. Не в силах отличить его добрую сущность от жестокой, я почти желала, чтобы он стал змеей, парнокопытным, крылатым зверем – лишь бы не человеком.

«Ангарад», Эмрис Мирддин, 191 год от Н.

Только через час Эффи добралась до Хирайта. Ноги не держали, зрение то расплывалось, то резко обострялось. Влажные пряди волос липли к лицу, а чулки превратились в лохмотья. К тому же у нее шла кровь.

Престон стоял на лестнице возле входа. Заметив Эффи, он бросился вниз, перескакивая через две ступеньки.

– Эффи! – выдохнул Престон, добравшись до нее. – Где ты была?

– Где Янто?

– Вернулся полчаса назад, один. – Престон указал на черную машину на подъездной дорожке. – Я спросил о тебе, но он просто прошел мимо меня и заперся в спальне. Что случилось?

Эффи прочистила горло, чтобы собраться с мыслями. Разбитая губа распухла и болезненно ныла.

– Я достала чертежи, – наконец сказала она.

Престон уставился на Эффи, будто бы у той появились чешуя и плавники.

– Я не о том. Что случилось с тобой? Ты вся в крови и… испачкалась.

– Дорога грязная, – пояснила Эффи, не находя в себе сил даже смущаться.

Вслед за Престоном она зашла в дом. Янто поблизости, к счастью, не было, но Уэдерелл, застывший в дверях кухни, проводил их хмурым взглядом. Он был угрюм, как всегда, его бледное лицо казалось почти серым.

Подняться на второй этаж удалось с трудом. Эффи тяжело опиралась на перила. Престон, поджав губы, напряженно следил за ней, будто ожидая, что в любой момент она может упасть.

Портрет Короля фейри выглядел каким-то смазанным, все цвета сливались, как в калейдоскопе, превращаясь в размытое пятно, черты лица казались почти неразличимыми.

Может, это ей наказание за предательство Мирддина, за намерение разрушить его наследие? С губ сорвался легкий всхлип, слишком тихий, чтобы Престон мог услышать.

Прежде Король фейри никогда не являлся ей при дневном свете.

Добравшись до кабинета, Эффи собрала все силы, чтобы не рухнуть на пол. В висках пульсировала резкая боль. Глядя на разбросанные по столу бумаги, раскрытые книги и потрепанный диванчик, она почему-то ощутила толику облегчения.

– Эффи, – серьезным тоном сказал Престон. – Что ты сделала?

– Выпрыгнула из машины, – призналась она.

Стоило сказать это вслух, как туман рассеялся. Эффи вдруг осознала, насколько безумно звучали ее слова. Похоже, она спятила. Поднеся руку ко рту, Эффи потрогала распухшую губу и поморщилась от боли.

Престон, казалось, был в отчаянии.

– Все дело в чертежах? Я не думал, что эта миссия потребует таких подвигов.

– Какие еще подвиги, – отмахнулась Эффи и покраснела до корней волос. – Если бы. К тому времени Янто уже отдал мне чертежи. Я просто… больше не могла находиться с ним рядом.

Что еще ей оставалось сказать? Как повел бы себя Престон, признайся она, что на самом деле видела? Наверняка точно так же, как до этого мать, бабушка, дед, доктора, учителя и священники.

В лучшем случае уставится на нее озадаченным взглядом, уверенный, что все это шутка. Но скорее всего, он одарит ее презрительной усмешкой, втайне жалея, что связал академическое будущее с чокнутой девчонкой, которая без таблеток не отличит реальность от выдумки.

Да, в стремлении раскрыть правду он не мог найти себе худшего союзника, чем Эффи.

Однако Престон лишь покачал головой:

– И он просто бросил тебя там? В таком виде?

Глядя, как вдали исчезают фары машины Янто, Эффи испытала лишь облегчение. Она боялась, что он остановится и попытается затащить ее в салон. Закрывая глаза, она все еще видела мокрые черные волосы и жуткую протянутую руку Короля фейри.

– Я его не виню, – глухо заметила она. – Я повела себя глупо.

Престон тяжело вздохнул:

– Честно говоря, я не думал, что он увезет тебя из дома. Прости.

– За что ты извиняешься?

Он поправил очки, сползшие на кончик носа.

– Я и сам не знаю.

Наверное, в обычном состоянии Эффи могла бы порадоваться неуверенности Престона. Наконец нашлось хоть что-то, чего он не знает, пусть даже настолько банальное.

В конце концов, набравшись смелости, Эффи осмотрела себя. Намокший белый свитер был перепачкан грязью. Болезненно ныл разбитый локоть – она чувствовала, как к ране прилипли шерстяные волокна. Юбка практически не пострадала, но ушибленное бедро при каждом шаге отдавалось болью.

С чулками дело обстояло хуже всего: порванные в нескольких местах, они погибли безвозвратно, разбитые до крови колени жгло, словно огнем. К ранам, как мухи к липкой бумаге, пристали кусочки грязи и крошечные камешки. Отчего-то болел