Жестокие цинковые мелодии - Глен Кук

— Склон горы не всегда идет вверх. С другой стороны, случается, и вниз.

— Опять со стариками общаешься?

— Лазутчик Фелльске.

— Да. Лазутчик Фелльске. Легенда. Шпион из шпионов. Человек, почти не уступающий в непопулярности галоше Гаррету. Человек, настолько преуспевший в искусстве подслушивать и подглядывать, что его жертвы об этом даже не догадываются. То есть настолько, что подавляющее большинство людей о нем даже не слышали.

— Включая вышеупомянутую галошу Гаррета. Что это такое, кстати, «галоша»?

— Такая штука для людей, которые всю жизнь по лужам ходят. Спроси у своих дружков-гвардейцев. И поверь мне на слово, они здорово настрадались от Лазутчика Фелльске, так что с удовольствием поговорили бы с ним с глазу на глаз. Желательно в темном углу.

Что ж, вполне могу представить себе, что Релвея тошнит от одной мысли, что этот тип может его раскрыть. Никому не хотелось бы, чтобы кто-то другой узнал его сокровенные тайны — например, где захоронена тьма-тьмущая трупов.

— Если тебе есть что скрывать и это вдруг становится известно всем, вряд ли стоит обвинять кого-то другого в том, что у тебя неприятности.

— Еще как можно. Большинство людей очень даже обвиняют. Не будь таким наивным, Гаррет.

— Я понимаю: большинство людей слишком эгоцентричны, чтобы обвинять в своих неприятностях себя любимых. Ладно. Фелльске. Выкладывай.

— Фелльске. Настоящее чудо. Я уже сказал: легендарный проныра. Человек, которого нанимают в случаях, когда тебе нужно узнать нечто, что кто-то другой очень хочет сохранить в тайне.

— Черт! А я-то думал, для этого нанимают любимого голубоглазого сыночка мамочки Гаррет. И как?

— Э… ты меня сбил, Гаррет. Что — «как»?

— Как нанимать Лазутчика Фелльске, если он настолько легендарен, что никто не знает, как он выглядит или где его искать? Меня всегда интересовало, как люди находят легендарных убийц или профессиональных воров.

— Воров?

— Ну, тех, которые крадут священные алмазы… или клыки чьих-то заколдованных идолов… или древние манускрипты у заклинателей-тяжеловесов. Если тебе нужно, чтобы люди такого рода выполнили для тебя какую-нибудь работу, как ты с ними связываешься? Ты ведь вряд ли даешь объявление. И они тоже. Особенно они. Вот тебе этот бедный клоун Фелльске — за ним охотятся, а он всего-навсего наблюдатель.

— Наблюдатель… да, конечно. Только потом он докладывает кому-то все, что наблюдал. Вот от этого люди и звереют.

— И это все, что ты знаешь?

— Это все, что я знаю, Гаррет. Это, и еще то, что я сумел бы решить свои финансовые проблемы, если бы выставил Лазутчика Фелльске на аукцион.

Я брезгливо сморщил нос.

Морли улыбнулся. Он взял-таки меня за живое — в очередной раз.

— Скажи, у тебя есть какое-то влияние на этот бизнес с трехколесниками? — поинтересовался он.

— Пять процентов. И я могу потребовать допуска моего счетовода к их бумагам. Но до сих пор меня там не кидали. Все до последней монеты. Со временем мне будет принадлежать доля побольше. Паленая работает с документами. А что?

— У меня есть кузина, которой кажется, что о ней подумают лучше, если у нее появится свой трехколесник.

Я мгновенно насторожился. До сих пор я встречался только с одним его родственником. Племянником. Которого стоило бы утопить при рождении.

— Да не смотри ты на меня, Гаррет, таким рыбьим взглядом, — заявил Морли. — Я как раз подумываю, не прикупить ли мне ей место где-нибудь во главе списка.

И что он только что говорил насчет финансовых проблем?

— Эта твоя кузина живет в городе? — Он запросто мог просить трехколесник только для того, чтобы вывезти в какую-нибудь глушь, где дикие эльфы запросто наладили бы производство подделок. Хотя это, конечно, больше в стиле гномов.

Корпоративная политика запрещает продавать их гномам.

Правда, нам так и так придется разработать специальный вариант для гномов. На обычном трехколеснике у них ноги до педалей не достают.

Дотс пожал плечами.

— Ладно, забудь. С пятью процентами ничего не провернешь. Как ты думаешь, ажиотаж еще долго продлится?

— Долго, если Тейты будут рекламировать их так же умно, как солдатские башмаки. Это когда Тейт начал делать их для гражданской публики, — изначально-то их задумывали исключительно для армии.

— Снобистский подход.

— Не то слово.

Я воспользовался моментом, чтобы насладиться «Пальмами». С кухни сочились дразнящие ароматы. Впрочем, закоренелая привычка к мясной диете не позволяла мне признать этого вслух. Мой лучший друг — вегетарианец до мозга костей.

— Интересный совет, — пробормотал Дотс, блуждая мыслями за тридевять земель. — Поменять меню. Добавить в него что-то такое, чего клиенты не найдут больше нигде. И распространить слух, насколько это эксклюзивно. Ты не настолько туп, каким кажешься, Гаррет.

— Умнею с возрастом. Спасибо, — добавил я, — что послал Сарджа. Ладно, мне, пожалуй, пора. Мне сегодня уйму всего переделать нужно было, а я еще и не брался. И я голоден.

В воздухе сильно пахло чесноком. Я люблю чеснок. С мясом.

— Пальто не забудь. — На мою благодарность Дотс не обратил внимания. В его мире то, что делаешь для друзей, не является темой для разговора.

Что ж, это по-мужски.

Держа пальто на вытянутых руках, я пригляделся к нему.

— Это было мое лучшее пальто…

Я не услышал предложения нового или даже извинения за нанесенный ущерб, но не стал винить Дотса. Этот хитрозадый грубиян все равно повернет все так, что виноватым окажусь я — в конце концов, это у меня хватило глупости одолжить лучшее пальто рыжей подруге.

Я накинул останки поверх драной шкуры, которая уже была на мне.

Снегопад слегка поутих. Тот снег, что уже нападал, был слишком сырым, чтобы его сносило ветром. С учетом моего облачения, это играло мне на руку.

Я добрался до «Мира». Строители работали.

Я подошел к плотникам-родичам.

— Никаких сложностей сегодня?

— Не-а. — На сей раз тот, что был в прошлый раз угрюмым, казался повеселее. — Вам нынче только один жук и остался. Сера пришлась им не по вкусу.

Дохлый таракан, у которого уже недоставало пары ног, валялся футах в пятнадцати от нас.

Занятно.

— Не думал, что это подействует. Но раз уж заплатил за это зелье, решил попробовать. Ладно. Я слышал, здесь сегодня ночью было много всяких жуков?

— Так это после того, как вы пожгли серу, а?