Боярские дворы - Нина Молева

Ранним летом того же года, при переезде новой императрицы в Измайлово, падает замертво с лошади командовавший почетным эскортом Дмитриев-Мамонов. Паралич — утверждают официальные документы. А современники? Они сомневаются и шепотом поминают начальника Тайной канцелярии Андрея Ушакова: не приложил ли он и здесь свою страшную руку. Акты тайного сыска засвидетельствуют, что среди привлеченных по делу «факции» были сотрудники Дмитриева-Мамонова.

Анне понятны побуждения и действия сестер, но она не может расправиться с ними. Вовсе не из-за родства — какое значение могло оно иметь перед лицом власти! — только из-за поддержки и связей, которыми те располагали. А «факция» развивается и крепнет, ее члены все чаще встречаются в Измайловской церкви Иосафа Царевича Индийского.

Цели — они у царевен и членов «факции» не могли быть общими. Конечно, дворцовый переворот — это смена царицы, но для одних за этим стояла только личная власть, для других — обновленная организация государства, хотя по-прежнему с царицей во главе. Таково условие времени. Но годом позже умирает тридцатидевятилетняя Прасковья Иоанновна. Еще одна — подумать только, какая удачная! — случайность. Только почему все иностранные дипломаты специально извещаются о ее якобы давней и тяжелой болезни? Якобы — потому что раньше никто ни о чем подобном не говорил. И почему Анна Иоанновна сразу после похорон торопится изъять из частных рук все портреты Прасковьи Иоанновны — ведь так поступали только в отношении прямых и опасных врагов. А тут враг — родная сестра.

Одновременно начинается поголовное истребление «факции» тайным сыском, хотя предатели много раньше сделали свое дело и начальник Тайной канцелярии располагал некоторыми именами. Апеллировать к Прасковье Иоанновне теперь бесполезно, называть ее имя как члена царской семьи опасно. Зато связи с ней всплыли волей-неволей на страницах протоколов тайного сыска, как всплывает чуть позже связь Екатерины Иоанновны с подготавливавшимся на Смоленщине выступлением против императрицы. И это опять программа, во многом близкая программе «факции».

Со смертью Прасковьи Иоанновны интерес к Измайлову пропадает. Предложение исправить дворец в 1761 году поддержки не нашло из-за серьезности потерь и повреждений: «…крыша вся валится, також и потолки и стены во многих местах сгнили и подбитой холст прогнил же и происходит великая теча… крыльца все развалились, оконницы стеклянные и слюдяныя бурею выбило… ходить по переходам невозможно». От ремонта отказались. В 1767 году дворец и другие ветхие здания были сломаны. Фундамент дворца пошел на починку каменного моста через пруд.

История словно нарочно небрежно смахивала здесь свои следы. А во второй половине XVII столетия в Измайлове действовали водопровод, ирригационная система с механической подкачкой воды, различные заводы. Возведенный на острове так называемого Круглого пруда дворец окружали каменные стены с сохранившейся до наших дней Мостовой башней, которая завершала семнадцатипролетный мост через речку Серебрянку. По его образцу был позднее возведен первый каменный мост через Москву-реку у Боровицкой башни Кремля, и поныне носящий название Каменного. Продолжают существовать построенные архитектором Терентием Макаровым Восточные и Западные ворота. Львиные ворота в настоящее время перенесены в музей-заповедник «Коломенское». Покровский собор в 1840-х годах был дополнен вплотную примкнувшими к нему корпусами военной богадельни. Разобрана церковь Иосафа, видевшая в своих стенах художников петровских лет Ивана и Романа Никитиных, брат которых Иродион состоял при ней священником.

Хотя система прудов фактически перестала существовать еще при Екатерине II, зверинец просуществовал до Отечественной войны 1812 года, дав название всей местности и современной нам Зверинецкой улице. В 1851 году в Измайлове была построена прядильно-ткацкая фабрика. Но если в наше время появляются силы и средства возрождать хотя бы внешний облик прошлого, может быть, дойдут когда-нибудь руки и до возрождения «первой сельскохозяйственной Академии» со всеми ее затеями и богатствами, которая заставит потомков по-новому увидеть свое далекое прошлое.

Сегодня это уголок города. Огромного города. С широкими улицами. Многоэтажными домами. Станцией метрополитена. С год от года усыхающей речкой, названия которой никто толком не помнит. Здесь когда-то текла Братовка, давшая название всей местности, а теперь бесследно исчезнувшая вместе с десятками московских речушек, взятых в трубы или просто засыпанных, так что даже энциклопедия «Москва» не нашла что о ней сказать.

Братцево. А. Воронихин. Главный дом. Конец XVIII в.

О прошлом напоминает только старое поместье с превосходным домом, окруженное ажурной колоннадой, беседкой, остатками строений, своими чистыми и благородными пропорциями заставляющими думать о почерке большого и необязательно московского архитектора. Вместе со скудными остатками старого парка они ждут своего обновления, тем более что трудно найти в Москве землю, которая бы не просто хранила — на каждом шагу так полно и так далеко в глубь тысячелетий раскрывала страницы истории.

Да, сегодня Братцево — это город. Но достаточно обратиться к карте Москвы и Подмосковья восьмидесятилетней давности, чтобы увидеть, что эти места выглядели совсем иначе. В 1920-х годах наш народ усиленно учили забывать историю, писать ее с начала, с чистого листа, пренебрегая прошлым во всех его памятниках и свидетельствах. Общение с «проклятым прошлым» Подмосковья сводилось едва ли не к одним справочникам для дачников, объясняющим, где и что можно снять на лето, по какой цене, с какими удобствами, и тут же, волей-неволей, указывающим места возможных прогулок, для чего можно было себе позволить упомянуть о старых усадьбах, заброшенных парках и даже о начинавших разрушаться или разрушаемых церквах.

Со временем приводимые подробности войдут в разряд сугубо секретных сведений, едва ли не военной тайны. Но в 1926 году, например, издательство «Транспортпечать» условными знаками в разделе «Населенные пункты» приводило не только научные и опытные учреждения, совхозы, племхозы, фабрики, заводы, но и монастыри с указанием времени их основания, отдельные «дворы, мызы, фермы». В разделе «Благоустройство и развлечения» — библиотеки, читальни, лавки по продаже предметов первой необходимости, лодочные пристани, театры, клубы, дома крестьянина, места охоты. Среди «Путей сообщения» — все тракты и проселочные дороги, пешеходные тропы и пароходные пристани, «с указанием в километрах расстояний от Устинского моста в Москве».

Из раздела «Природа» можно было составить себе представление о расположении лесов, кустарников, болот, «обнажений юрского и каменноугольного периода с остатками древней фауны и флоры», месторождениях минералов, в том числе горного хрусталя, аметистов, магнитного и бурого железняка, опалов и даже золота, о котором специально говорилось, что оно «встречается в песках берега реки Икши». Тем более подробно давались сведения обо всех исторических музеях, бытовых памятниках и конечно же экскурсиях. Каких только и по каким только маршрутам их не было, особенно велосипедных! Но единственный маршрут, приближавшийся к Братцеву, — от Тверской заставы на Тушино, Архангельское, Рублево, Кунцево, Поклонную гору и Дорогомиловскую заставу, общей протяженностью в сорок четыре километра, — все же его не захватывал. Хотя та же карта утверждала, что в Братцеве существует музей, гражданские и церковные строения XVII–XVIII веков и парк из смешанного леса на берегу Сходни, неподалеку от сел Путилово, Петрово, Митино и Рождествено.