Кинжал Клеопатры - Кэрол Лоуренс

и пекарня моих родителей процветает. Они экономят деньги и надеются вскоре переехать в более просторное жилье.

– Я очень рада это слышать. Значит, ты живешь с ними?

– Да. Хотя у меня в студии есть кушетка, я лишь иногда сплю там.

– Возможно, когда-нибудь ты расскажешь мне больше об этом очень щедром благодетеле.

Карлотта негромко кашлянула и отвернулась, избегая ее взгляда.

– Ты не возражаешь, если я спущу Тоби с поводка? – спросила она, наклоняясь, чтобы почесать его за ушами.

– Не возражаю, только если он будет хорошо себя вести.

– Веди себя хорошо, Тоби, – сказала Карлотта, и пес понесся через комнату, уткнувшись носом в пол и отчаянно принюхиваясь к нему. Элизабет вынуждена была признать, что она находила терьера хорошеньким. Ей нравилась его бородка и энергичный характер.

– У тебя есть масло или джем для бейгла? – спросила Карлотта, пока Элизабет расставляла тарелки и чашки на кухонном столе.

– В холодильнике, – ответила Элизабет, указывая пальцем.

– У нас он есть, – сказала Карлотта, словно прочитав ее мысли. – Так что не нужно нам сочувствовать.

– Я не сочу…

– Конечно нет. А теперь сядь и расскажи мне все, – сказала Карлотта, как будто она была хозяйкой квартиры, а не Элизабет. – Полагаю, у тебя нет сливок? – добавила она, когда Элизабет налила им по кружке горячего черного напитка.

– Они в…

– Я принесу, – быстро сказала Карлотта, вставая из-за стола и позвякивая драгоценностями, когда пересекла комнату и открыла маленький холодильник в дальнем углу. Утреннее солнце заглядывало сквозь бледно-золотистые занавески, заливая комнату теплым сиянием. Мать Элизабет настояла на том, чтобы помочь ей украсить кухню, и поскольку Катарина обожала желтый цвет, его различные оттенки заполнили все пространство. Стены были выкрашены в бледно-лимонный, а напольная плитка была черной с золотым. Даже полотенца и салфетки соответствовали общему декору.

– Итак, – начала Карлотта, добавляя щедрое количество сливок в свой кофе, – что произошло вчера после того, как мы разошлись? Меня переполняет любопытство.

Элизабет рассказала ей все, откусывая кусочек бейгла и запивая кофе. К ее удивлению, она была ужасно голодна, и, когда Карлотта предложила второй бейгл, она не отказалась. Она выбрала посыпанный крупными семенами кунжута и обильно намазала его сливочным маслом.

– Они довольно необычны. Похожи на хлеб, но жуются легче. Как вообще семена прилипают к нему?

– Мне придется спросить об этом свою мать. Ее брат был пекарем в Кракове, – ответила Карлотта, скармливая маленький кусочек своего бейгла Тоби, который терпеливо сидел у ее ног. Он проглотил его за один присест, виляя хвостом, прося добавки. – Пока хватит, – сказала она ему, и Элизабет с удивлением увидела, как он послушно потрусил в другой конец комнаты, обнюхивая маленькую дырочку в плинтусах.

– Мой отец всегда говорил нам, что нельзя кормить собаку за столом. Он утверждал, что это привьет им дурные привычки.

– Без сомнения, твой отец был прав насчет большинства собак, но Тоби – необычное животное. Его было чрезвычайно легко дрессировать.

Услышав свое имя, пес навострил свои маленькие острые ушки, взглянул на двух женщин, а затем вернулся к своему занятию – исследованию множества интригующих запахов кухни.

– Ты, должно быть, очень рада, что твоя история появится в сегодняшней газете, – сказала Карлотта.

– Должна признаться, я не думала, что они согласятся на мои условия. Я просто надеюсь, что они не заставят меня вернуться к написанию статей о высшем обществе и моде. Я этого не вынесу.

Раздался еще один стук во входную дверь.

– Боже милостивый, – сказала Карлотта. – Кого еще ты ждешь в такой час?

Элизабет собиралась ответить, что она не ожидала увидеть даже и Карлотту, когда стук усилился, превратившись в громкий грохот.

– Кто бы это ни был, он очень нетерпелив, – заметила она, направляясь обратно по квартире. Карлотта следовала за ней, сжимая в руках остатки своего недоеденного бейгла.

– Кто там? – позвала Элизабет.

– Это я, Джона!

– Это мой брат, – сказала Карлотта.

– Откуда он знает, что ты здесь?

– Я сказала ему, что зайду к тебе по дороге в свою студию.

Элизабет плотнее запахнула халат.

– Я не одета должным образом, чтобы принимать молодого человека.

– Это всего лишь мой брат. Он еще ребенок.

Элизабет потянулась за своим плащом, висевшим на вешалке из гнутой древесины, и набросила его на плечи.

– Теперь все… впусти его.

Карлотта отодвинула засов и открыла дверь. В коридоре стоял миловидный юноша, чье сходство с его сестрой было безошибочным. Как и она, он был невысокого роста, с таким же оливковым цветом лица и вьющимися черными волосами. Но, в отличие от нее, он был одет консервативно: короткий бежевый пиджак, кремовый жилет, перчатки в тон и аккуратно завязанный галстук. Его ботинки были начищены до блеска. Он не был похож на анархиста – на самом деле он немного походил на пижона. Единственным штрихом, выдававшим в нем иммигранта, была широкополая шляпа на голове.

– Могу я войти? – спросил он, снимая шляпу. Он выглядел взволнованным, а голос был настойчивым.

– Конечно, – ответила Элизабет.

Тщательно вытерев ботинки о коврик, он вошел в квартиру и остановился в прихожей.

– Позволь представить тебе моего брата – Джону Аккермана, – сказала Карлотта. – А это мисс Элизабет ван ден Брук.

– Рад с вами познакомиться, мисс ван ден Брук, – сказал Джона с легким поклоном. – Пожалуйста, простите, что беспокою вас так рано, но я здесь по срочному делу.

– Я так и знала, – сказала Элизабет. – Не смею мешать вашему общению с сестрой.

– Буду вам очень признателен, – сказал он, когда Карлотта положила руку ему на плечо.

– В чем дело, Джона? Что случилось?

Он накрыл ее руку своей, и в этом легком жесте была очевидна его привязанность.

– Это мама, ей нездоровится.

– Что с ней? Что случилось?

– Сегодня утром ей было плохо. Боюсь, что это может быть холера.

Она крепче сжала его руку.

– О, нет, этого не может быть! Пожалуйста, скажи мне, что ты ошибаешься.

– Я очень надеюсь, что это так.

– А как отец? Он с ней?

– Он отвез ее в Белвью. Я как раз направляюсь туда к нему.

– Прости меня, – сказала Карлотта Элизабет. – Я должна пойти со своим братом.

– Позвольте мне сопровождать вас, – сказала Элизабет. – Пожалуйста.

– Нет! – воскликнула Карлотта. – Мы не можем позволить тебе подвергнуть себя риску заболеть такой страшной болезнью. Кроме того, тебя ждет работа – именно сегодня ты не должна отсутствовать.

Карлотта была права, и все же Элизабет почувствовала непреодолимое желание присоединиться к ним, хотя они были знакомы совсем недолго.

– Пойдем, – сказал Джона. – Мы не можем терять ни минуты.

Пока Карлотта допивала остатки остывшего кофе, Элизабет принесла поводок Тоби