Маргарет Тэтчер - Жан Луи Тьерио

Блестки Вестминстера не вскружили Маргарет голову. Она помнила, что прежде всего является депутатом от округа Финчли, и остерегалась оставлять без внимания «свой» округ и пренебрегать его интересами. Маргарет знала, что это — единственная надежная гавань, где она всегда сможет укрыться от шквальных ветров политической жизни. У нее есть свое место, есть свое кресло депутата, и она должна его сохранить во что бы то ни стало. Она проводила в округе не менее двух дней в неделю, иногда — уикэнд, а часто и вечера на неделе. Вместе со своей личной секретаршей (нанятой Деннисом и дававшей Маргарет большое преимущество перед многими ее коллегами, не имевшими возможности позволить себе такую роскошь) Мэгги отвечала на все письма, а таковых в первые месяцы ее депутатства было более двух тысяч в месяц. Она продолжает наносить визиты в дома, в квартиры, выманивая людей на лестничные площадки и ведя с ними разговоры, несмотря на то, что избирательная кампания уже завершилась.

В палате общин Маргарет завоевала репутацию неутомимой работяги. Она сама проводила исследования и долгие часы просиживала в библиотеке, придирчиво рассматривая пункт за пунктом доклады, памятные записки, мемуары, отчеты о дебатах, опубликованные в «Хансарде» (издании, где собраны официальные стенографические отчеты заседаний палаты общин. — Пер.). Иногда случалось захватывать часть ночи, чтобы отточить свои уколы и тайные удары. Она записывала свои шокирующие аргументы на крошечных клочках бумаги и на визитных карточках, которые прятала в кулаке. Так создавалось впечатление, что она никогда не заглядывает в свои записи. Несмотря на сумасшедший ритм жизни, она всегда выглядела безупречно, прекрасно одетая, неизменно улыбающаяся с высоко поднятой прекрасно уложенной головой. Барбара Касл, бывшая одним из знаменитых ораторов партии лейбористов, вспоминает, как была поражена гардеробом Маргарет. Она насчитала там восемь пар аккуратно выстроенных по линейке туфель, а над ними — восемь деловых костюмов соответствующего цвета. Мэгги решила сделать свой шарм своим козырем.

На протяжении тех лет, когда Маргарет была «заднескамеечником», то есть рядовым депутатом, она поначалу не блистала какой-то особой оригинальностью. В некоторых сферах по ее высказываниям можно было угадать, какие позиции она будет занимать в будущем, в других же сферах она удивляла.

Между такими понятиями, как «превентивный» и «репрессивный», или «властный», она выбирала второе. Она участвовала в работе комиссии, на которую была возложена обязанность рассмотреть вопрос об уместности возврата к практике телесных наказаний, отмененной лейбористами. Маргарет явно принадлежала к «партии розог и кнута», к «партии сурового палочного режима». Она чувствовала, что «совпала по фазе» со старыми военными, входившими в состав комиссии. В свое время, обучаясь в паблик скулз или в Сандхерсте, они получали хорошие порции ударов розгами, наносимых зачастую руками их же товарищей, и от этого не умерли. Маргарет выступила за введение телесных наказаний, потому что, по ее мнению, «против некоторых молодых людей, получающих удовольствие от проявлений насилия, совершаемого ради насилия, против некоторых юных преступников, предстающих перед судами, столь ожесточенных, столь порочных и столь аморальных, только применение жестокого наказания и может быть эффективным». Всякая иная форма наказания, по ее мнению, может быть воспринята как проявление слабости, как некая форма снисходительности, которая не так уж далека от «благожелательного благословения», то есть от попустительства. Разумеется, эта битва была проиграна заранее. Только четверть депутатов-тори проголосовала за то, чтобы вновь ввести розги в качестве наказания в уголовный кодекс. Закон был похоронен. Но зато теперь всем стало известно, что Мэгги на стороне закона и порядка.

Маргарет также отличилась и в ходе дебатов по вопросам, связанным с бюджетом. Она обожала «рыться» в государственных расходах, разоблачать расточительство и разбазаривание средств, говорить о недостатках государственной службы. Во время рассмотрения бюджета она поддерживала канцлера Казначейства, но «пожелала ему мужества и силы духа в общении с его помощниками из Казначейства». Она констатировала, что «после полутора лет парламентской жизни» ее более всего занимала «степень мастерства при расходовании государственных денег и при совершении государственных расходов». «Мы охотимся за сотнями тысяч фунтов, но даем утечь миллионам». Далее она добавляла: «Самое худшее — иметь видимость контроля при полном отсутствии средств или орудий контроля». В этой Маргарет уже проглядывал образ «Железной леди», той, что безо всяких угрызений совести будет беспощадно урезать расходы на общественные нужды.

Зато в вопросах, связанных с Европой, ничто не позволяло угадать в Маргарет ту непреклонную защитницу национальных интересов Англии, которой она станет. Кстати, в мемуарах она признает, что сильно изменилась: «Я прежде всего рассматривала ЕЭС в плане торговли <…>. Сегодня я полагаю, что генерал де Голль был гораздо прозорливее нас». Правда состоит в том, что в то время вопрос о вступлении в Общий рынок был чрезвычайно важен для Соединенного Королевства. Это был грандиозный замысел, мечта! Макмиллан поставил на карту все доверие своих избирателей. В 1961 году он подал официальную заявку о вступлении и с нетерпением ждал ответа Франции, долго водившей его за нос и заставлявшей ждать ответа. Маргарет поддерживала идею о том, чтобы Англия следовала этим путем безо всяких оговорок. Она констатировала прогрессирующее ослабление связей Англии со странами Содружества, вроде бы символически очень сильных, но в экономическом смысле постоянно ослабевавших. Она отмечала также, что некоторые из руководителей стран третьего мира, всякие Кваме Нкрумы и Кениаты, на самом деле являлись врагами западных ценностей. Колониальный пыл, владевший ею в юности, уступил место реализму. Она еще не побывала в Соединенных Штатах и еще не пала под действием чар «великих просторов». Она тогда полагала, что будущее королевства тесно связано с континентом, и говорила об этом без обиняков: «Суверенитет сам по себе — не цель. Нехорошо быть независимым и одиноким, если это влечет за собой крушение нашей экономики и утрату нашего влияния». Она приняла структуру европейского «здания» и даже возлагала на нее определенные надежды.

В любом случае Маргарет производила сильное впечатление во всех сферах. Говоря о ее парламентской деятельности, депутат от лейбористов Джон Манн отмечал: «С такой скоростью движения Маргарет Тэтчер способна ворваться на четверке лошадей в министерство иностранных дел».

События в самом деле развивались быстро. В октябре 1961 года Гарольд Макмиллан пригласил Маргарет на Даунинг-стрит, 10, куда она прибыла в роскошном костюме цвета сапфира. Она ожидала, что ей будет поручено откомментировать тронную речь, ведь этой чести часто удостаивались талантливые молодые депутаты. К ее великому удивлению, премьер-министр спросил ее, согласится ли она взять на себя обязанности младшего министра в министерстве пенсий и социального обеспечения. На мгновение Маргарет утратила дар речи. Вообще-то она предпочла бы еще немного подождать со столь высоким назначением, учитывая малый возраст двойняшек. Но от такого предложения не отказываются, и она с восторгом согласилась. Прошло всего два года после того, как она была избрана депутатом, и вот она уже член правительства! Первая из тех, кого избрали одновременно с ней в 1959 году. Если верить тэтчеровской легенде, все обстояло именно так.