Макабр. Война на восходе - Мила Нокс

— Какой-то Алтарь…

— Не какой-то, а ее самой!

Тео нахмурился. Кобзарь вытащил три карты:

— Если есть на свете Смерть…

Он развернул первую карту: туз треф.

— Война…

Кобзарь показал вторую: пиковый туз.

— То, стало быть, есть и…

Туз с красным сердцем по центру.

— Любовь?

— Amor vincit omnia, Тео. Безусловно, она существует, но вот уже добрую сотню лет ее никто не видел. Любовь появляется, лишь когда чаши весов Мира колеблются, когда Война тянет человечество вниз… Стало быть, у людей появится возможность получить что-то равное Войне по силе, и это приведет чаши в равновесие! Тот, кто разыщет Любовь, победит и Йонву, и нелюдимцев, ибо они есть порождение ненависти. Ты уже понял, как это сделать?

— Макабр?

— О, да!

Крутя в руках шляпу, Кобзарь зашагал вокруг Тео.

— Когда-то Любовь перестала показываться людям. Тот, кто заслужил право ее увидеть, получал имя Последнего Влюбленного. Он передавал ключ от Алтаря достойному преемнику, а тот — своему, и так далее… В какой-то момент Смерть решила включить в Макабр Войну, и эстафету перехватили игроки — в прошлом столетии один из них вновь упрятал Йонву за решетку.

— Я должен найти могилы игроков Макабра, потому что кто-то из них в прошлом столетии вызволил Любовь?

— Он был тем, кто видел Любовь в последний раз, прежде чем она вновь исчезла. И теперь хранит ключ от Алтаря.

— Но… Макабр проходил в другой стране, разве нет?

— О, да. И последний раз очень далеко отсюда.

— Как же тогда…

— Алтарь Любви откроется там, где вырвалась на свободу Война. То есть в Трансильвании. Правда, отыскать его нелегко. С некоторых пор Безликая не дается людям просто так. Они обидели ее в прошлом, так что теперь Любовь нужно… заслужить, — ухмыльнулся Кобзарь.

— О… И я?..

— Теодор Ливиану, извини, на твоем лбу не написано «Последний Влюбленный». По правде, как раз с любовью у тебя проблемы… Так или иначе, Преемником может стать любой из вас. Тот, кого выберет Она сама.

— И где же мне искать могилу?

— Действительно, где! — Кобзарь обвел взглядом надгробия вокруг себя. — Прям даже не знаю!..

Тео с подозрением заглянул за могилу.

— Эта?

— Балаур Великий, ну что за юноша! Тео, включи все же смекалку… «Звезда начинает, ведет и вершит, и ты за звездою идти поспеши!»

— Ни черта не понимаю!

— ЗВЕЗДА!

И тут в голове Теодора щелкнуло. Пазл сложился. Сказка о любви! Скрипач рассказал сказку о Любви, и упомянул, что его внезапно озарило после того, как…

— Звезда упала на могилу?

Кобзарь драматично закатил глаза. «Почему так долготе!» — перевел про себя Тео.

— Послушай моего совета, Тео… Ты мог бы отправиться один. Но если честно… — Кобзарь покачал головой. — У меня есть сомнения относительно того, выдержишь ли ты испытание. Выдержит ли вообще кто-либо из вас — ведь ваша компания далеко не сахар! И каждый носит под сердцем тьму. Но я говорю то, что и говорил… Человек становится иным, когда «я» превращается в «мы». Вам нужно измениться, чтобы найти Безликую…

— Искать Любовь?

— О, боже! Ты наконец-то произнес больше, чем первую букву! Кажется, ты меняешься, мой мальчик…

— Не знаю, это как-то… странно.

— Ты сам хотел.

— Да, но я не думал…

— Что? Теперь слабо? Или, быть может, не веришь в существование Любви — хотя уж ты во время Макабра насмотрелся на всякое!

— Просто снова эти загадки…

— Выбор за тобой. И если ты мне не веришь…

— Нет, просто…

— Я хоть раз подводил тебя, Тео? Хоть раз?

Казалось, с Кобзаря спала обычная маска беззаботного весельчака. Его скулы заострились, в глазах полыхало самое настоящее упрямство.

— Вспомни первый тур Макабра.

Тео смотрел в разноцветные глаза музыканта — и вдруг провалился в воспоминания… Кобзарь подсказывает ответ на загадки. Кобзарь просит не ходить в Золотой Замок. «Макабр — больше, чем просто игра!» И потом — когда друзья попали в ловушку Смерти, Кобзарь подсказывает, как их вытащить…

— Кто я, по-твоему? Человек без сердца? Глупец, позволивший себя обмануть? Очередной раб Смерти? Да? — Кобзарь горько усмехнулся. — А ты не думал, что я тоже могу чего-то хотеть?

Тео удивленно воззрился на Глашатая.

— Чего же?

Кобзарь уставился на бледные нарциссы.

— Я хотел бы жить, Тео. Как любой из вас. Хотел бы… — Кобзарь поднес руку к волосам, и локоны затрепетали на ветру. — Просто любить этот мир. Слушать пение птиц и людской гомон в городах. Я бы многое отдал, Тео, чтобы хоть на миг освободиться от договора. Я бы отдал что угодно, лишь бы…

Тео увидел перед носом Кобзаря кость — ту самую, обвязанную красной ниткой косточку кролика, которым он поделился с Глашатаем при знакомстве.

— И быть может, я желаю тебе счастья потому… — Кобзарь сглотнул. — Что ты для меня больше, чем игрок Макабра. Я рискую ради тебя, так как хотел бы… Хотел бы назвать тебя своим…

Слова давались Кобзарю тяжело. Он вцепился пальцами в пуговицу-сердце, по-прежнему вглядываясь в туманную даль. Только сейчас Теодор понял: это правда. Он всегда думал, что Вик, Шныряла и Санда — его друзья. Волшебный Кобзарь — Глашатай Смерти, он на вражеской стороне. И все-таки…

— Вы тоже мой друг.

— Ты уверен?

Теодор кивнул.

— Если Смерть посчитает, что я перешел границы дозволенного…

— Что с вами будет? — нахмурился Тео.

— Теодор Ливиану, ты волнуешься за меня? — Кобзарь приподнял бровь. — Воистину, ты уже не тот Теодор Ливиану, которого я встретил на этой самой поляне месяц назад. Я ведь говорил: никто не останется прежним. Что будет со мной… никто не ведает этого. Даже я, Волшебный Кобзарь, которому известна Истина.

Кобзарь снял с пальца кольцо и протянул Тео.

— Сохрани это у себя.

Вместо камня на кольце блестел хрустальный глаз.

— Это… не тот ли самый…

— Да, глаз Йонвы. Но не волнуйся — этот будет нам в помощь, так мы сможем общаться, если вдруг… — Кобзарь нахмурился. — Я должен спешить. И да сияют звезды над твоей головой, Теодор Ливиану. Ибо где сумерки…

— Там рассвет.

— Найди других игроков! Они в опасности!

Волшебный Кобзарь отступил на несколько шагов; его улыбка была печальна, и Теодор подумал, каково это — служить Смерти целую вечность? Он впервые представил себя Глашатаем Смерти. Чем занимается Кобзарь, когда его никто не видит? Улыбается ли так же, как на людях? И о чем говорит со Смертью, когда они остаются одни в черном зале…