Чужая игра - Михаил Шуваев

– Его нашли лишь через несколько дней после несчастного случая, – вставил Гебриэл.

– Знаю, знаю, – отмахнулся главврач. – Я никого не собираюсь обвинять, тем более что, действительно, обстоятельства играли против него. Так вот, не буду тебе подробно объяснять, что такое компрессионный перелом позвоночника, скажу лишь, что в случае Гиллиама хирургическое вмешательство было ему показано сразу после получения травмы, да и то с довольно низкой надеждой на благоприятный исход. В таких случаях время идет на часы. Его же нашли через двое с половиной суток. Удивительно, что он вообще остался жив… Когда Ларри доставили сюда, я принял решение оперировать. Оставалась мизерная надежда спасти ему жизнь. Два раза на моем столе он умер и был реанимирован, а после операции введен в искусственную кому. Через месяц мы вывели его из комы, и он очнулся. По заключению консилиума мозговые функции восстановились полностью, что удивительно, а вот спинной мозг утратил способность управлять движениями пациента. Он мог дышать, говорить, видеть и слышать, но не двигаться. Потом приходили всякие люди из АНБ и оформили на него дубль. Пустой гроб кремировали, и урну закопали на кладбище нашего центра под табличкой «Ларри Гиллиам». У нас в центре он находился почти два года, после чего родители написали соответствующее прошение, и мы его отпустили домой. В нашем наблюдении он нуждался, но не чаще одного раза в три-четыре месяца, да и то необязательно. Дело в том, что такие больные сохраняют стабильность состояния в течение многих лет. По большому счету в его случае можно было беспокоиться за его психологическое состояние. Но и тут все было в относительной норме и без ощутимых изменений. Вот и все, Найт.

– После этого он наблюдался у вас?

– Да, пару раз его привозили, и я сам проводил осмотр. Состояние без динамики, ноль! Потом я его передал дежурным врачам – что мог я уже сделал. Это все.

Найт немного подумал:

– А когда он был в центре в последний раз?

Блэйк достал коммуникатор и застучал по тактильным экранным клавишам. Найт внимательно следил за его пальцами, стараясь незаметно распознать набираемые буквы.

– Ого, больше года как не появлялся! Надо будет ему уведомление послать.

– Ясно. Как его теперь зовут, я даже не спрашиваю.

– И правильно делаешь, лейтенант. Я не могу тебе сказать, извини.

– Все понятно. Спасибо, профессор, вы мне очень помогли.

– Не знаю, чем я тебе помог, Найт, но если захочешь сам провериться, то не стесняйся, приходи без всякой предварительной записи. Хорошо?

– Хорошо!

Гебриэл распрощался с профессором Блэйком и, спустившись вниз, вышел на улицу.

– Каспар Радд, как я рад, – приговаривал он чуть слышно, включая свой МИППС. – Эх, профессор, всем ты хорош, но конспиратор из тебя никакой! Сейчас мы узнаем, где ты у нас гуляешь, Каспар. Сейчас узнаем.

То, что он прочитал на экране коммуникатора спустя несколько минут, заставило его остановиться и срочно набрать банк персональных данных.

* * *

– Черт побери! Все ложится один к одному! – воскликнул Ричард, прослушав сообщение Найта.

– Что такое? – обернулся Айво, готовый шагнуть в люк флаера, на котором они собрались посетить астероид А-147.

– Айво, не загромождай проход, продолжай движение! – слегка подтолкнул его Ричи. – Сейчас полетим, и я все расскажу.

Когда вся троица, наконец, разместилась в тесной рубке флаера, и Волков стал отводить аппарат от Тетраэдра, Сноу начал рассказывать о том, что с ним приключилось во время пребывания на Архипелаге.

– И вы пошли ночью на кладбище? – присвистнул Волков, дослушав эпопею майора до конца. – Я бы дождался утра…

– Предрассудки! – фыркнул Айво. – Господи, на дворе двадцать третий век, а ты боишься кладбища!..

– Не боюсь, нет, – не отрываясь от управления, ответил русский, – но ночью… как-то… неуютно, холодно, тоскливо.

– Брось, Волков, не смеши меня! – махнул рукой швед. – Развел тут средневековый обскурантизм…

– А ты руками-то не очень размахивай, рационалист, – неожиданно вступился за Волкова Ричард. – Я, если хочешь знать, оказался там из-за чисто импульсивного порыва, а потом, когда понял, что у могилы кто-то есть, кроме меня, испытал не самые приятные минуты в моей жизни…

– Ну конечно, ты подумал, что вот тут витает дух Гиллиама-младшего, или, чего доброго, кто из могилы восстал! – хохотнул Айво. – Мистика и черная магия!

– В следующий раз, когда расследование приведет нас на кладбище, я предоставлю тебе возможность проявить свою полную индифферентность к потусторонним силам, – вполне серьезно сказал Сноу. – Ладно, на этом спор закончен. Теперь слушайте, что мне поведал Найт. Оказывается, сын Гиллиама, симулакр которого благополучно кремировали в клинике АМЦ, жив и получил фамилию Радд, Каспар Радд. Более четырех лет назад он выписался из клиники профессора Блэйка и был отдан на руки родителям – Тору и Миранде Гиллиам. И вот, представьте себе, до этого он нигде не всплывал. Более того, после смерти матери и отца он покинул систему Арктура, якобы для продолжения лечения в каком-то медицинском центре в другой системе и погиб при крушении спейслайнера. А теперь Дон Кимура приказал негласно взять пробы на ДНК у всех сотрудников Тетраэдра и сравнить их с образцом Ларри. – Ричард выдержал длинную паузу, которую никто не прервал, и закончил: – Уж не предполагает ли директор, что наш инвалид жив-здоров и работает на Тетраэдре?

Последовала пауза, потом Волков передернул плечами и спросил:

– С чего бы это? Он-то каким боком здесь замешан?

– Да, вопрос! – согласился Ричард. – Однако все-таки подозрительно много всяких мелочей, связанных с ним, которые заставляют задумываться.

– Ты еще его дело в отдельное производство выдели, – проворчал Блумберг.

– У нас тут не прокуратура, – парировал Сноу. – Но по сути, Айво, ты прав. Я не случайно поручил Найту серьезно покопаться в биографии всей семьи, что-то там не так…

Астероид А-147 медленно вырос из звездной черноты космоса и занял большую часть неба. Размеров он был более чем внушительных, а формой напоминал веретено, от одного края которого до другого на десять километров протянулись черные промерзшие скалы. Таких крупных космических тел в поясе Эвридики насчитывалось немного. Астероид состоял почти полностью из железа, поэтому несколько десятилетий назад здесь заложили шахту по добыче богатой железосодержащей руды, столь нужной для астроверфи. Потом отгрохали небольшой металлургический завод-автомат и начали строить причал для лихтеров, но так и не достроили. Выяснилось, что многотоннажные корабли на таких мизерных расстояниях не то что не окупаются, но становятся разорительно дорогими (до этого момента никто об этом, разумеется, и не подумал). Поэтому шахта и миниатюрный комбинат по-прежнему работают в автоматическом режиме, а металл забирают на небольших грузовых спейсфлаерах.