Шарманщик с улицы Архимеда - Игорь Генрихович Шестков

дюжин. Вместо атрибутов, моделей, тут лежат, висят, стоят сами предметы.

И эти мастерски изображенные объекты не желают играть роли пассивных атрибутов, наоборот, они возбуждают желание строгать, пилить, писать, дуть, взвешивать… Зритель ищет глазами тех, кто это делал или будет делать. Мастеров, ремесленников, ученых, астрологов. Где они?

Кто зажег огонь в тигеле? Зачем? Как попали щипцы и поддувало под юбку крылатой дамы? Что измеряла Меланхолия циркулем? Что стругали рубанком? Кто приволок на башню тяжеленный жернов? Вопросы эти совершенно бессмысленны. От аллегории нельзя ожидать сюжетной логики, как, например, от жанровой картины. И именно в загадочную жанровую картину превращает гравюру материальность изображенных на ней предметов. Само трехмерное пространство, воссозданное геометрически правильно построенной перспективой вопиет – это не аллегория. Пространство аллегории не может быть идеально евклидовым, оно должно быть деформировано, иерархично. Размер предметов должен быть зависим от их значимости. Так ювелирное мастерство Дюрера, позволяющее ему ясно изображать физический мир, затрудняет понимание метафизического смысла изображения.

И если медитация зрителя идет по пути «осимволичивания» предметов на гравюре, тогда в сознании образуется хаос, из которого, как кажется, невозможно выбраться без помощи интерпретатора. Так Дюрер, сам того не желая, подготовил будущему зрителю ловушку, из которой он пытается выбраться с помощью объясняющей все волшебной формулы.

Для некоторых аллегорических изображений мастера такие формулы известны, но, как и следовало ожидать, они мало что объясняют, зато ставят непреодолимый заслон фантазии зрителя и этим обедняют произведение искусства.

Одна из простых формул, оставленных самим художником, при всей своей банальности все-таки подходит для расшифровки его Меланхолии. В одном из вариантов предисловия к Книге о живописи Дюрер пишет: «Необходимо, чтобы ученик отвлекался от учения непродолжительной игрой на музыкальных инструментах, чтобы согреть кровь, от чрезмерных упражнений им может овладеть меланхолия».

Самое интересное в этой цитате слово – «непродолжительный».

Предметы в мастерской Меланхолии свидетельствуют о долгих упражнениях мастера в ремесле. Эти добрые дела протоколирует амурчик. Муза геометрии (или алхимии или астрономии…) печальна. Сколько не работай, совершенства не достигнешь, только кровь остудишь. Пора поиграть на лютне, разогнать тоску…

Смысл гравюры заключается только в ней самой, а не лежит на полке интерпретатора. И понять ее можно только войдя в ее пространство. Став ею. В конце концов, зрителю доступно только одно представление – явление Меланхолии на его внутренней сцене.

Я бы не удивился, если бы вызванный, скажем, на спиритическом сеансе, дух Дюрера, на вопрос о смысле его гравюры, ответил бы так: «Как мне надоели эти вопросы. Понимайте сами как хотите. Я просто хотел изобразить Меланхолию».

«Меланхолия» Дюрера и концлагерь

На ступенчатая каменной площадке сидит погруженная в тягостные раздумья темнолицая, мощного сложения, крылатая фигура – существо среднего пола. В правой руке у нее циркуль, на коленях книга, на поясе ключи и кошелек. За ее спиной – каменная башня без окон. Амурчик сидит на жернове и пишет что-то на грифельной доске. У ног фигуры лежит, свернувшись клубком, гончая собака.

Слева – морской ландшафт, освещенный лунным светом. Море спокойно. Видны дома на берегу, белые холмы, уходящие к горизонту. В стягивающемся в точку небе – комета и лунная радуга. Неприятный дракон с хвостом змеи и мордой собаки летит над морем.

Кто же это крылатое величественное создание?

Почему оно скорбит? Скорбящее божество это против правил. Бог не скорбит. Христос плакал и скорбел. Ангелы оплакивали его смерть. Но сидящая фигура – не Христос и не ангел (видели вы ангела в юбке и с кошельком?). Кто еще из бессмертных может позволить себе грустить? И по какому поводу?

Если рассматривать гравюру Дюрера «Меланхолия» в духе ариософии, то наша фигура это, конечно, великая арийская душа немецкого народа, Германия. Не коронованная актриса на почтовой марке и не дева с фонтанов 19-го века, а оригинальная, с сестерция Домициана, с надписью «Германия побеждена». Германий на монете, собственно, две. Женская, стоящая, и мужская, сидящая в «меланхолической» позе. Не исключено, что Дюрер владел такой монетой или видел ее.

И скорбит эта дама о несовершенстве вселенной, погруженной в хаос.

Она знает – хаос можно превратить в порядок. Измеряя, рассчитывая, обрабатывая, переплавляя (используя инструменты, в достатке представленные на гравюре) можно добиться благосостояния, равновесия и гармонии. Шар и полиэдр, магический квадрат и другие, добротно и умно сделанные предметы, лежащие на каменной площадке, служат примерами преобразованной материи и достойны занять место в гармонической вселенной.

Природу можно укротить. Камни обработать. Счастливый час высчитать… Предметы сконструировать. Но что делать с людьми, с их упрямыми грешными душами? Как измерить, рассчитать, упорядочить неподатливую натуру человека? Что делать с самим собой? А с людьми обязательно надо что-то делать – иначе гармония на Земле никогда не осуществится и всем безраздельно завладеет царица хаоса, змея Мидра, с головой волка.

Может, послать на землю потоп? Или запугать грешников кометой? Или заключить с ними союз и увенчать его радугой? Или, измерив их вину линейкой, взвесив их добрые и злые дела на весах, ударив в лагерный колокол, начать их стругать рубанком, пилить пилой, колотить молотком, рвать им клещами ногти, травить гончей собакой, стирать в порошок жерновом, переплавлять их души в тигеле, вбивать гвозди в их тела?

Людей невозможно обрабатывать как предметы.

Зато их можно разделить. Хороших – поселить в Небесном Иерусалиме или в имперской столице, плохих – бросить в озеро огненное или отправить в концлагерь, вычеркнув предварительно их имена из Книги жизни, лежащей на коленях у Германии. Но как понять, какая душа достойна царства гармонии, а какая нет? Форму головы еще можно померить, для таких измерений в нацистские времена использовались огромные циркули, похожие на тот, что в руках у Германии, но как измерить дух?

Судя по другим работам Дюрера, исходя из содержания его текстов, можно сделать недвусмысленный вывод – он был глубоко верующим христианином. Напрашивается вопрос – где же на гравюре «Меланхолия» следы его христианства? Его тут заменяет астрологическая чертовщина, языческая аллегоричность и языческое же уныние.

Нет тут и человека. Зато есть сверхчеловек.

Людей нет и в нацизме. Есть зигфриды, арминии, вотаны, есть спортивные блондины-самцы и здоровые самки, приносящие близнецов, будущих солдат Рейха. Есть Германия, есть партия, есть фюрер. Все остальное это низкая материя, которую нужно германизировать-гармонизировать. Есть и недочеловеки, которых можно закабалить или отравить газом, предварительно ограбив. Выкорчевать все иррациональное (уничтожив евреев, цыган, гомосексуалистов, сумасшедших, инакомыслящих и несогласных), превратить вселенную в рациональный-национальный рай, в нечто геометрическое, без эйнштейновских штучек –