Черчилль без лжи. За что его ненавидят - Борис Бейли

В советской записи этой встречи отмечалось: «В дальнейшей беседе Черчилль поинтересовался колхозами и судьбой кулаков.

Тов. Сталин ответил, что коллективизация ликвидировала нищенство, поскольку каждый член крестьянской семьи получил возможность самостоятельно зарабатывать и независимо жить. Тов. Сталин рассказал о том, что коллективизация была вызвана желанием внедрить в сельское хозяйство крупные машины, поднять его производительность. Это было возможно осуществить только в крупном хозяйстве.

В результате коллективизации в СССР сильно возросла урожайность, особенно благодаря внедрению высококачественных семян. Что касается кулаков, то некоторое количество их было выселено в северные области СССР, где они получили участки земли. Остальные кулаки были перебиты самими крестьянами – настолько сильна была ненависть к ним со стороны крестьян.

Черчилль, внимательно выслушав тов. Сталина, заметил, что коллективизация была, вероятно, весьма трудной работой.

Тов. Сталин ответил, что действительно коллективизация была очень трудной работой, на которую было затрачено несколько лет.

Тов. Сталин сообщил Черчиллю, что в ближайшее время мы предпримем налет на Берлин. Конечно, мы, ввиду дальности, можем послать только около 150 бомбардировщиков. Англичане находятся в лучшем положении, но у нас ходят слухи, что англичане с немцами заключили соглашение о том, чтобы воздерживаться от взаимных бомбардировок Лондона и Берлина.

Черчилль с некоторым раздражением ответил, что никакого соглашения по этому поводу нет и что они начнут бомбить Берлин, как только позволят метеорологические условия и ночи станут достаточно продолжительными. Нам нужно согласовать, сказал он, налеты английских и советских самолетов на Берлин, во избежание столкновений между ними.

Тов. Сталин ответил, что это, конечно, нужно сделать (никаких советских налетов на Берлин в то время не последовало, так как у СССР не было баз, с которых можно было достичь германской столицы, и не было дальних бомбардировщиков, способных долететь до Берлина даже с прифронтовых аэродромов. Очевидно, Сталин блефовал, чтобы выяснить, не заключали ли англичане и немцы каких-либо соглашений об ограничении масштаба бомбардировок. – Б. Б.).

Касаясь Германии, Черчилль заявил, что в Германии нужно уничтожить прусский милитаризм и нацизм и разоружить Германию после войны.

Тов. Сталин ответил, что нужно перебить военные кадры Германии. Кроме того, необходимо ослабить Германию путем отделения от нее Рурской области.

Тов. Сталин спросил Черчилля о количестве сил в Англии на островах.

Черчилль ответил, что количество войск в самой Англии достигает 40 дивизий, но при дальнейших уточняющих вопросах тов. Сталина не дал вразумительного ответа».

Сталин поведал Черчиллю некоторые любопытные подробности берлинского визита Молотова. Британский премьер свидетельствует: «Когда в августе 1942 года я впервые посетил Москву, я услышал от Сталина более краткий отчет об этих переговорах, который в основных чертах не отличался от германского отчета, но, пожалуй, был более красочным.

«Некоторое время назад, – сказал Сталин, – Молотова обвиняли в том, что он настроен слишком прогермански. Теперь все говорят, что он настроен слишком проанглийски. Но никто из нас никогда не доверял немцам. Для нас с ними всегда был связан вопрос жизни или смерти».

Я заметил, что мы сами это пережили и поэтому понимаем, что они чувствуют.

«Когда Молотов, – сказал маршал, – отправился в Берлин повидаться с Риббентропом в ноябре 1940 года, вы пронюхали об этом и устроили воздушный налет».

Я кивнул.

«Когда раздались звуки воздушной тревоги, Риббентроп повел его по длинным лестницам в глубокое, пышно обставленное бомбоубежище. Когда они спустились, уже начался налет.

Риббентроп закрыл дверь и сказал Молотову:

«Ну, вот мы и одни здесь. Почему бы нам сейчас не заняться дележом?»

Молотов спросил:

«А что скажет Англия?»

«С Англией покончено, – ответил Риббентроп. – Она больше не является великой державой».

«А в таком случае, – сказал Молотов, – зачем мы сидим в этом убежище и чьи это бомбы падают?»

Перед этим Риббентроп от имени Гитлера просил Молотова передать Стешину предложение о присоединении СССР к Тройственному союзу Германии, Японии и Итешии, предлагая поучаствовать в разделе Британской империи. Советскую сферу влияния предполагалось выделить от южных советских границ и вплоть до Индийского океана.

При расставании Гитлер сказал Молотову: «Я считаю Сталина выдающейся исторической личностью. Да и сам льщу себе мыслью, что войду в историю. И естественно, что два таких политических деятеля, как мы, должны встретиться. Я прошу вас, господин Молотов, передать господину Стешину мой привет и мое предложение о такой встрече в недалеком будущем…»

Чуев, по прочтении мемуаров Черчилля, заметил Молотову, что бывший британский премьер его ругает «за то, что вы помогали Гитлеру в сороковом году, когда Франция воевала. Поздравили Гитлера с победой над Францией… Знали бы Сталин и Молотов, что через год им придется воевать с Гитлером!»

«Знали, прекрасно знали, – заверил собеседника Вячеслав Михайлович. – А Черчилль провалился. Он не видел перспективу. Не хотел, вернее, видеть. Он человек с большим характером, упорством. Но характера мало, надо понимание иметь». Молотов не сомневался, что у него самого такое верное понимание мировой политики присутствовало, и оно полностью совпадало со сталинским.

И еще Молотов признавался Чуеву: «Мы ни на кого не надеялись. Что касается могущества державы, повышения ее оборонной мощи Стешин стремился не только не отставать, но быть впереди, несмотря на то, что понимал, что мы вышли на самые передовые рубежи при колоссальной внутренней отсталости – страна-то крестьянская!»

8 сентября 1942 года Черчилль выступил в парламенте по итогам своего визита в Москву и, в частности, заявил: «России очень повезло, что когда она агонизировала, во главе ее оказался такой жесткий военный вождь. Это выдающаяся личность, подходящая для суровых времен. Человек неисчерпаемо смелый, властный, прямолинейный и даже грубый в своих высказываниях… Однако он сохранил чувство юмора, что весьма важно для всех людей и народов, и особенно для больших людей и великих народов. Сталин также произвел на меня впечатление своей хладнокровной мудростью, при полном отсутствии каких-либо иллюзий. Я надеюсь, что заставил его поверить в то, что мы будем верными и надежными соратниками в этой войне – но это, в конце концов, доказывается делами, а не словами». Вероятно, в тот момент британский премьер был искренне благодарен Сталину, что тот не ослабил советских усилий в войне, чем спас жизни тысяч и тысяч британских солдат.

На Черчилля особое впечатление произвели слова Сталина о коллективизации. Британский премьер вспоминал: «Он показал мне свои личные комнаты, которые были среднего размера и обставлены просто и достойно. Их было четыре – столовая, кабинет, спальня и большая ванная. Вскоре появилась сначала очень старая экономка, а затем красивая рыжеволосая девушка, которая покорно поцеловала своего отца.