Пуля без комментариев - Геннадий Сорокин

– Все зависит от того, является ли памятник объектом, имеющим историческое значение, или нет, – ответил Воронов. – Роман Георгиевич, я приеду от Козодоева, пороюсь в кодексе и подыщу подходящую статью.

У Самойлова на столе зазвонил телефон.

– Работайте! – сказал Роман Георгиевич и поднял трубку.

17

Покинув площадь Советов, Сергей Козодоев помчался к кафе «Встреча», нашел там проститутку, от которой заразился, и повез ее к себе домой. По дороге в круглосуточно работающем ларьке он купил две бутылки водки подозрительного качества. Всю ночь Козодоев занимался с проституткой воспитательной работой, бил по ее щекам, стегал ремнем по спине и ягодицам. Устав от рукоприкладства, он распил с этой особой бутылку водки и потащил ее в кровать.

«Теперь бояться нечего! Все самое худшее уже свершилось», – подумал он.

После секса проститутка осторожно поинтересовалась насчет оплаты, и воспитательная работа была продолжена в том же порядке.

Ночная оргия доставила Сергею несказанное удовлетворение, но всему хорошему приходит конец. Под утро Козодоев ослаб, от спиртного его потянуло в сон.

Сергей расплатился с проституткой оплеухами, выгнал ее на улицу, а сам поехал на работу. Как он не попал в дорожное происшествие, одному богу известно.

Охранник, открывший ему гараж, был поражен. Сын известного бизнесмена в прямом смысле слова вывалился из-за руля «Волги» и самостоятельно подняться к себе на этаж не мог.

В половине восьмого в кабинет Козодоева-младшего зашла техничка, немолодая трудолюбивая женщина, немало на своем веку намучившаяся с мужем-алкоголиком. Хозяина кабинета она нашла спящим на диване. Уборщица малость поохала и взялась за работу. Она промыла пол, сняла с пьяного заместителя директора куртку, перепачканную известкой, той же тряпкой, которой вытирала пыль, отерла Сергею лицо, убрала с губ и подбородка слюну, набежавшую во сне.

Из личного персонала Козодоева первой на работу в этот день пришла Марина. На проходной охранники предупредили ее о том, что Сергей Владимирович приехал в офис в разобранном состоянии, то есть совершенно невменяемый. Она открыла дверь своим ключом, проверила кабинет и убедилась, что охранники очень точно описали состояние ее начальника. Никакие попытки привести его в чувство успеха не имели.

В десять часов Козодоев-старший поинтересовался у Марины, где находится его сын. По телефону она не стала объяснять Владимиру Семеновичу, что его заместитель спит мертвецки пьяный у себя в комнате отдыха, оставила за старшую в приемной Катю и отправилась к директору СГТС с докладом о состоянии его отпрыска.

В это время в приемную Козодоева-младшего позвонили из милиции.

– Я могу услышать Сергея Владимировича? – спросил Катю властный мужской голос.

– Он сейчас занят, – не задумываясь, ответила девушка.

– Хорошо. Передайте Сергею Владимировичу, что в четырнадцать часов к нему приедет следователь и задаст несколько вопросов о вчерашних событиях.

Вернувшись в приемную, Марина узнала о звонке и пришла в ужас:

– Катюха, ты что, рехнулась? Ты зайди, посмотри на начальника! Он до вечера в себя не придет. У него в комнате так ацетоном воняет, что дышать невозможно, а ты ему в график встречу записала!

Марина велела Кате больше не отвечать ни на какие звонки, опять побежала к директору СГТС и сообщила ему неприятные новости.

Козодоев-старший вызвал доверенного помощника и пошел проведать Сергея.

Взглянув на беспомощного сына, Владимир Семенович пришел в ярость.

– Твари безмозглые! – закричал он. – Кто из вас отвечал на звонок?

– Я, – ответила Катя, побледнела от испуга и поднялась с места.

– Скажи мне, идиотка, я за что тебе деньги плачу? За то, что ты с моим сыном спишь? Отвечай, я тебя проституткой работать нанял или референтом? Ты не могла сказать ментам, что Сергей в командировке, на совещании или в больнице? Ты понимаешь, что наделала? Если после обеда следователь не застанет сына на месте, то менты решат, что он скрывается от них. Почему Господь вместо мозгов дал бабам мякину? Привыкли одним местом думать, а я им зарплату каждый месяц плачу! Как тебя зовут? Катя? Пошла вон отсюда, Катя! Чтобы я тебя больше здесь не видел. Ты уволена! Завтра придешь в бухгалтерию и получишь расчет.

Катя зашмыгала носом и стала собирать вещи.

Владимир Семенович выпустил пар, немного успокоился.

– Тебя как зовут? – спросил он рыженькую девушку.

– Анна, – пролепетала она.

– Иди в медпункт и приведи сюда фельдшера! – приказал Козодоев-старший.

– Владимир Семенович, – робко обратилась к нему Катя.

Но директор СГТС был непреклонен.

– Ты уволена. Разговор окончен. Если через две минуты ты не покинешь помещение, то я вызову охрану.

Девушка заплакала и вышла.

Владимир Семенович глубоко вздохнул, помассировал область сердца и стал дальше руководить процессом отрезвления сына:

– Марина, не стой без дела! Нашатырь, мокрое полотенце, свежий воздух. Открой окна, а то тут запах стоит как в конюшне.

– Может, Сергея в баню свозить, попарить? – предложил помощник. – К обеду свеженький будет как огурчик.

– В бане похмелье изгоняют, а Сергей пьян как скотина. У него в парной сердце может не выдержать. Его бы сейчас под холодный душ поставить да горячим чаем напоить… – договорить он не успел.

В приемную без стука вошел сотрудник аппарата Лотенко.

– Владимир Семенович, вас Анатолий Борисович вызывает.

С досады Козодоев-старший сплюнул на свежевымытый пол.

– Мать твою, что за страна! Не успел сын напиться, как уже настучали. В какой помойке мы живем! Ничего, кроме клеветы и зависти, нет. Утром чихнешь у себя на кухне, к вечеру весь город обсуждать будет, что ты от туберкулеза помираешь. Пошли! Как настроение у шефа?

Лотенко был холоден и неприветлив.

– Владимир Семенович! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, обратился он к Козодоеву. – В два часа дня к вам приедут представители следственных органов. Постарайтесь привести к этому времени сына в чувство.

Козодоев ничего не ответил. На душе у него было гадко, но оправдываться перед главным бизнесменом области он не собирался.

– Вчера я был свидетелем недостойного поведения Сергея Владимировича, – скривившись больше, чем обычно, продолжил Лотенко. – Я понимаю, стресс, молодой возраст, стрельба, хаос. Но то истеричное состояние, в котором пребывал ваш сын, бросает тень на всех нас. Постарайтесь объяснить своему заместителю, что этот бред про грудь коммуниста – его личный экспромт. Собственный! – Лотенко, прямо как самый настоящий библейский пророк, многозначительно указал перстом вверх, где над крышами, в тучах и городском смоге, таилась истина.