Месть Альбиона - Александр Григорьевич Домовец

устроить покушение труднее, неизмеримо труднее. Обстановка изменилась. Страшная гибель отца научила сына остерегаться. Живёт главным образом в Гатчине или в Ливадии, куда посторонним хода нет, постоянно окружён многочисленной охраной; на людях, как Александр Второй, не появляется…

Льюис не торопил. День за днём, неделю за неделей Арсений обдумывал ситуацию. Перебирал варианты, искал — хотя бы на умозрительном уровне — щель в глухой стене, отрезавшей злоумышленников от императора.

Револьвер? Каракозов, Березовский и Соловьёв когда-то могли стрелять в Александра Второго почти в упор, но по разным причинам промахивались, олухи. А теперь подойти на расстояние прицельного выстрела не удастся. Скорее охрана самого пристрелит. Главное же, выезды императора наглухо засекречены и непонятно, где и когда его ловить.

Бомба? Отпадает по той же причине, что и пуля. Взорвать отца удалось потому, что каждое воскресенье он, как на работу, ездил принимать конный парад в Михайловском манеже. Примерный маршрут и время следования были известны, так что на набережной Екатерининского канала Александра ждали и встретили. Теперь о такой возможности нечего и мечтать.

Адская машина? Ну да, в своё время Степан Халтурин по заданию партии внедрился в Зимний дворец. Работая плотником, натаскал за четыре месяца сундук динамита и взорвал царскую столовую. Царь на завтрак опоздал, — вот беда… Но теперь во дворец случайному человеку не просочиться, не те времена.

В поисках шанса убить императора Арсений опирался на богатый опыт «Народной воли». Но чем дальше, тем больше он понимал, что этот опыт сегодня уже неприменим. Другое время, другие меры безопасности и охраны венценосной особы. Не зря ведь недавний заговор Генералова-Ульянова провалился с треском. Новоявленные народовольцы в отличие от своих предшественников не успели даже пустить в ход заготовленные бомбы…

Льюис не распространялся, но по обрывкам разговоров и по логике Арсений догадывался — точнее, был уверен, — что заговор возник при поддержке, а то и по прямому заказу англичанина с его обширной агентурной сетью. Именно после провала и казни пятерых заговорщиков разочарованный Льюис поставил на партии крест. Этот разговор Арсений запомнил очень хорошо. Тогда же Льюис поставил ему задачу ликвидировать императора, — и в этом был смысл. Опыт лучшего боевика-профессионала в сочетании с возможностями разведчика… а возможности эти чрезвычайно велики… сулили удачу там, где проиграли террористы-любители. А где было взять других? Лучших-то после казни Александра Второго выкосила полицейско-жандармская коса.

Словом, оставалось придумать эффективный план покушения. Но — не придумывалось.

— Пока ничего, — скупо сказал Арсений спустя три недели размышлений. — Думаю дальше. Уж больно дело трудное.

— Оно ещё труднее, — хладнокровно заметил Льюис, срывая на ходу ромашку и поднося к носу. — Вот ведь, приятный цветок, а запаха нет…

Стояло замечательное июньское утро, — тёплое, светлое, безоблачное. Нынче в учреждении выдался выходной день, и англичанин с Арсением и Джейн выехали на загородный пикник. «Не всё время работать, иногда надо и отдыхать», — сообщил Льюис, усаживаясь в экипаж. Остальные не возражали. Теперь разведчик с боевиком неторопливо прогуливались по живописному лугу, а Джейн поодаль, в тени дубовой рощи, готовила лёгкий завтрак.

— Куда труднее-то? — огрызнулся Арсений.

— Да уж есть куда, — сказал Льюис, безжалостно обрывая ромашковые лепестки. — Надо не просто ликвидировать императора. Его надо ликвидировать так, чтобы гибель выглядела максимально естественной. Это «Народная воля» позволяла себе палить из револьверов и швырять бомбы на потеху публике. Каждое покушение было для неё и рекламой и актом устрашения. А разведка Её Величества в рекламе не нуждается. И если российский самодержец Британии враг, то мы его устраним, — но сделаем это таким образом, чтобы в нашу сторону никто и не глянул. Понял?

— Чего ж не понять? — иронически откликнулся Арсений. — Хочешь, как у нас в народе говорят, и на кол сесть, и рыбку съесть.

— Народ зря не скажет. Что-то в этом роде…

Разговор продолжили за лёгким раскладным столиком, накрытым Джейн. Вот ведь цивилизованная нация! Казалось бы, простой пикник, а поди ж ты: лёгкие стулья, белая скатерть, салфетки, коньяк и вино, аккуратно разложенные на красивых фарфоровых тарелках закуски… Арсений вспомнил партийные сходки, замаскированные под выезды на природу. Тоже обсуждали цареубийство, но при этом лежали на траве, пили водку и закусывали варёными яйцами на газетке…

— Раскрепости воображение, — советовал Льюис, попивая французское «божоле». — Ты всё ещё мыслишь категориями «Народной воли». А сейчас у тебя другие возможности. Ты можешь использовать ресурсы, какие вам и не снились. При необходимости мы задействуем деньги, связи, технику, — была бы идея. Вот и дай её! Ты же в партии не только стрелял, ты и операции планировал.

Именно в этот миг Арсения, что называется, осенило. Произнесённое англичанином слово «техника» вызвало в голове какую-то глубинную ассоциацию. Техника… оружие… бомбы… Он поднял голову.

— Идея, говоришь? — переспросил он. — Будет тебе идея. Только сперва скажи: могут ли твои химики сделать бесшумную взрывчатку? Ну, пусть не бесшумную, но чтобы взрыв был как можно тише? По возможности приглушённый?

Льюис отставил бокал и с интересом посмотрел на Арсения.

— Думаю, что да, — сказал он. — Я уточню. А что?

— Погоди… Надо ещё, чтобы она взрывалась не от бикфордова шнура, а от детонатора, да ещё в нужное время. Возможно такое?

Льюис кивнул:

— Насколько знаю, возможно. Но зачем?

— И чтобы взрывчатка была в обращении простая, как пятак, — закончил Арсений. И, не удержавшись, едко добавил: — Слабо́?

«Сам про ресурсы упомянул. Вот пусть теперь за слова отвечает».

— Не кажется ли вам, мисс Джейн, что наш друг говорит загадками? — озадаченно спросил Льюис.

Арсений выдержал эффектную паузу.

— Царский поезд, — небрежно произнёс он. И, положив кусок ростбифа на ломоть хлеба, принялся смачно жевать.

Джейн взглянула на него с недоумением. Льюис поморщился.

— Вы уже взрывали царский поезд, — напомнил он. — И безуспешно.

— Когда это было? Мыслишь категориями «Народной воли», — невозмутимо сказал Арсений. — А у меня другие соображения.

И, вытерев губы салфеткой, изложил внезапно возникший план, — в черновике, естественно.

Прищурившись, Льюис долго молчал, обдумывал предложенный вариант. Глядя на него, молчала и Джейн. Однако в её глазах Арсений увидел одобрение и приободрился.

— Любопытно, — наконец резюмировал англичанин. — Всё это надо как следует посмотреть, но в первом приближении можно взять за основу. В любом случае ты молодец, — воистину раскрепостился… За тебя!

Хлопнув помощника по плечу, одним глотком допил «божоле».

— Сам же говоришь, — он в партии не только стрелял, — заметила Джейн со смехом и подарила Арсению долгий взгляд с оттенком восхищения.

Каким ласковым, каким обещающим был этот взгляд… Арсений невольно вспомнил, что сегодня ночью они вместе с Джейн лягут в постель, представил в своих руках