Геноцид - Алексей Калугин

Из ближайших надстроек начали выглядывать потревоженные жители.

– Упаннишшура зови!.. Зови Упаннишшура!.. – орал схвативший за плечи человека без имени плотогон.

– Ага… Сейчас…

Человеку без имени наконец-то удалось освободиться. Но он и не думал идти за Упаннишшуром, как того требовал плотогон. Оттолкнув плотогона, человек без имени уверенно направился к причальным стойкам, чтобы как следует закрепить приплывшие плоты. И его можно было понять. Он выполнял работу, которую делал постоянно и в которой видел смысл. В то время как в полуистеричных криках плотогона не присутствовало ни грана здравого смысла. Зачем кричать и требовать к себе Упаннишшура, как будто не знаешь, где причален его плот? А забыл, так спроси, как пройти, тебе любой подскажет.

Логично?

Более чем!

На второй двойке приплыл невысокий черноволосый человек лет тридцати трех, с широким лицом, украшенным жиденькой кудрявой бородкой, настолько невыразительной, что любой другой на его месте предпочел бы ее сбрить. Человек без имени не ошибся, это действительно был Таурриммас.

Закрепив как следует причальные канаты, Таурриммас медленно, очень медленно пошел по чужим плотам. Так мог идти либо необычайно уверенный в себе человек, либо тот, кто старательно тянул время, изо всех сил отодвигая крайне неприятный момент, который, как ему известно, обязательно наступит. Насколько Раф знал Таурриммаса, к первой категории его отнести было сложно. Хотя имитировать независимость и самоуверенность Таурриммас любил.

На причале стали собираться люди, разбуженные криками и ударами плотов друг о друга. Судя по мрачным, полусонным лицам, происходившее вызывало у них не удивление, а скорее недовольство. Островитяне не столько хотели знать причину, по которой был нарушен их сон, сколько желали убедиться в том, что произошла какая-то ошибка, а следовательно, на Квадратном острове по-прежнему ничего не происходит и можно отправляться к себе в надстройку досматривать самые сладкие утренние сны.

– Да позовите же кто-нибудь Упаннишшура! – вскинув руки, что есть мочи заорал плотогон, так и не сумевший ничего добиться от человека без имени.

Никто не двинулся с места.

– Успокойся, – Раф подошел к плотогону и положил руку ему на плечо. – Объясни лучше, из-за чего такой шум?

– Из-за чего? – Плотогон уставился на Рафа вытаращенными глазами, как будто тот факт, что кто-то может не знать о причине его истерики, представлялся ему чем-то, граничащим с безумием. – А вон, из-за него! – вытянув руку, плотогон ткнул пальцем в Таурриммаса, который в это время как раз перебирался с дополнительного плота на базовый. – Из-за него всем нам теперь жизни не будет!

Лицо плотогона сморщилось, как бока высушенной на солнце рыбы, и по щекам, цепляясь за морщинки, побежали вниз, к небритому подбородку, две большие слезины.

Ну и дела, подумал Раф. Либо с этим парнем, действительно, приключилось что-то… А что, собственно, с ним могло приключиться?.. Что-то из ряда вон выходящее?.. Либо… Либо просто дурь какая-то несусветная!

А вслух он спросил у плачущего плотогона:

– Что сделал Таурриммас?

– А вот сам у него и спроси, – едва слышно, сквозь горловой спазм, с трудом выдавил плотогон.

Н-да, не вовремя мы с Виираппаном приплыли на Квадратный остров, подумал Раф. Ох, не вовремя…

Еще раз всколыхнув плоты, на это раз очень деликатно, едва заметно – сразу чувствовалась рука мастера, – правее двоек причалил одиночный плот. С него сошел высокий, очень худой человек с длинными, абсолютно, до невозможности белыми волосами, перехваченными на лбу тесемкой. На нем были добротные штаны и куртка из рыбьей кожи. Он умело зафиксировал свой плот двумя канатами и направился туда, где собрались люди.

Таурриммас спрыгнул с базового плота двойки на причал, окинул взглядом собравшихся и осклабился в усмешке.

– Таурриммас! – Беловолосый на ходу вытянул руку в сторону чернявого. – Стой на месте!

– Морские демоны! – возмущенно взмахнул рукой Таурриммас. – Какое право ты имеешь мне приказывать?

Беловолосый ничего не ответил, но шаг его сделался шире, а руки сжались в кулаки.

Что-то должно случиться, почувствовал Раф. Что-то очень нехорошее. А если что-то случается на Квадратном острове, где никогда ничего не происходит… Что же тогда станет со всем миром?

Таурриммас звонко хлопнул ладонью о ладонь, вскинул обе руки вверх и слегка развел их в стороны.

– Да кто ты такой, Феггаттурис? Когда последний раз ты был на Квадратном острове? Кого из них, – быстрым взмахом руки Таурриммас обвел всех собравшихся, среди которых Раф уже приметил и Виираппана с Отциваннуром, – ты знаешь хотя бы по имени? Мне до тебя нет никакого дела. – Таурриммас изобразил плевок в сторону приближающегося альбиноса. – Я иду к Упаннишшуру и с ним, – Таурриммас вскинул руку с открытой ладонью, – только с ним буду решать все вопросы!

Произнося свою возмущенную, а местами даже гневную речь, Таурриммас, обращался к альбиносу Феггаттурису, но адресована она была каждому, кто мог ее слышать. Закончив речь, Таурриммас действительно направился в ту сторону, где находился плот Упаннишшура. Но далеко уйти он не успел. Феггаттурис настиг его в два прыжка, схватил за плечи и кинул на палубу.

– Ну, нет уж, – с убийственным спокойствием произнес он, стоя над растянувшимся на палубе Таурриммасом. – За то, что ты сделал, ты будешь отвечать перед всеми. А Упаннишшур, если хочет послушать, может к нам присоединиться.

– Я уже здесь, – раздвинув собравшихся плечом, вышел вперед Упаннишшур. – Трудно было вас не услышать, – он посмотрел на альбиноса, затем на скорчившегося на палубе Таурриммаса. – Ну, и кто мне расскажет, что тут происходит?

– Я Феггаттурис, плотогон, – представился альбинос.

– Прежде мы с тобой не встречались, но я слышал о тебе от других плотогонов, – Упаннишшур благосклонно кивнул. – Говори, я слушаю.

– Этот, – Феггаттурис указал на Таурриммаса, – убил плоскоглазого.

Услышанное не сразу дошло до сознания Рафа. А когда все же дошло, Раф решил, что ослышался. Или неправильно понял то, что сказал Феггаттурис. Или сам альбинос употребил неверное слово. Или вложил в него иной смысл… Одним словом – накладка вышла. По чьей вине – неважно. Давайте забудем все, что было, и начнем заново.

Должно быть, примерно то же самое чувствовали и остальные. Потому что над причалом вдруг повисла такая тишина, что негромкий плеск волн стал похож на завывание урагана.

Никто не желал верить услышанному.

Никто не хотел, чтобы случилось то, что уже произошло.

Каждый готов был все забыть, уйти к себе в надстройку, лечь спать, а проснувшись через пару часов, убедить себя в том, что все это было лишь сном.

Но был еще Феггаттурис.