Деньги - Поль-Лу Сулицер

– Господин Симбалли, вы не будете против, если я приглашу вас к себе на уик-энд?

После нашей первой и единственной встречи при посредстве Чин-и-что-то-там-еще я больше не встречался с Хаком.

– Для меня это будет большим удовольствием.

– Дату выбирайте сами.

– Но не завтра?

– Почему бы и нет? Я буду очень рад снова видеть вас. И буду рад еще больше, если мисс Кайл согласится сопровождать вас.

Выходит, он знает Сару. Ее любопытство берет верх над чувством долга, связанным с работой в постылом отеле. Кроме того, есть кое-что еще, что заставляет ее поехать со мной, и это, как она утверждает, заметные изменения во мне. Какие изменения? Она точно не знает, но что-то изменилось. Ей кажется, что после моей последней поездки в Европу и на Багамы я не совсем тот. Багамские острова. Она испытующе смотрит на меня своим пристальным взглядом, прозорливая по отношению ко мне, как никто на свете. «Ладно, поживем – увидим», – говорит она.

На сей раз в доме на острове нас ждали двое слуг, мужчина и женщина. «Мистер Хак скоро приходить». В ожидании хозяина мы осматриваем дом. Сара впечатлена: «Это какое-то сумасшествие».

Хак появляется внезапно позади нас, и, сколько я ни предупреждал Сару, она от неожиданности чуть не подскакивает до самого потолка. Она шепчет мне: «Черт побери, он даже не касается земли, когда идет!» – «Я говорил тебе, он передвигается на воздушной подушке».

– Вам нравится китайская кухня? – спрашивает Хак.

Лично мне не нравится, но у Сары в тот вечер появилась возможность удовлетворить самые экстравагантные вкусы. За столом нас четверо: молодая китаянка, племянница Хака, выступает в роли хозяйки; она прекрасно говорит по-английски, много чего знает об Ирландии и беседует о ней с Сарой, нисколько не пробуждая в той патриотические чувства. Еда прямо-таки пантагрюэльская, если такое слово существует в китайском языке: маниоки с креветками, лягушачьи лапки с имбирем, гусь с медом, сейши с куриной печенью, голуби на листе в форме жемчужной раковины, мозги и желудки бог знает кого, куры с морскими водорослями, плавники акул и ласточкины гнезда; все это сопровождается маотаем – эксклюзивным китайским напитком, который в любом случае имеет и букет, и тело. Но это ничто по сравнению с теми блюдами из змей, которые днем позже нам предложат за обедом: питон, кобра, большеглазый полоз, различные ужи и в завершение то, что китайцы называют великолепным трио: дракон (питон), тигр (кошка) и феникс (курица), все вперемешку. Любопытное блюдо.

Мы ужинали, а потом обедали, любуясь огромной картиной освещенного подводного мира. Чтобы во время еды можно было наблюдать за живущими на воле акулами, на крюки, вмурованные в стену огромного аквариума, как в мясной лавке, подвесили большие куски мяса. Однако лишь одна акула длиной примерно семь или восемь метров, словно паломница, согласилась выставить себя напоказ. Но с помощью выпитого я в конце концов смог различить все их религиозное братство.

Поутру, когда я выхожу из спальни, Хак уже ждет меня. Я вижу, как он сам с собой играет в шахматы.

– Кофе?

– Спасибо, не откажусь.

Он начинает говорить о проявленной мною находчивости и эффективности в деле с гаджетами, а после добавляет:

– У меня для вас было еще несколько предложений. Ту сеть, которую вы смогли создать за столь короткое время, можно было бы использовать и для других коммерческих целей: кроме гаджетов, существует и другая продукция. Но мне известно, что торговля сама по себе вас мало интересует. Это так?

– Так.

Его умные глаза, словно прощупывая, внимательно смотрят на меня. Он хочет предложить мне что-то особенное, но все еще не решается это сделать, это очевидно. Я жду.

– Мисс Кайл?

– Насколько я ее знаю, она встанет не раньше полудня.

Он передвигает последнюю фигуру на шахматной доске и, решившись наконец, нажимает на кнопки пульта на ноге. Почти тотчас же появляется стол, на черном бархате которого покоится стальной ящик.

– Господин Симбалли, как вы думаете, что с вами произойдет, если однажды я буду вами недоволен?

Я поперхнулся от неожиданности.

– Я отправлю вас на тот свет.

– Прекрасно.

На самом деле мне страшно. Мы обмениваемся улыбками. Обстановка настолько тягостная, что я слышу звон в ушах.

– Следующий вопрос, – говорит Хак. – Что вы знаете о спекуляциях на золоте и курсах валют?

– Почти ничего. Совсем ничего не знаю.

– Я уверен, что вы сможете быстро разобраться.

– Я постараюсь.

– Вы мне нужны для конкретной операции, очень точной, аккуратной и сугубо конфиденциальной. Только два человека будут знать о ее проведении и о том, что я ее организатор. Это вы и я.

И если произойдет утечка секретной информации, то это будет не его вина, а моя. Я задыхаюсь и не могу сглотнуть слюну. В какую историю я влип?

– Симбалли, – продолжает разговор Хак, – случилось так, что я обладаю информацией чрезвычайной важности. Я намерен использовать ее в личных целях. Сам я действовать не могу, я даже не могу воспользоваться услугами какого-нибудь банка в Гонконге. То, что я намереваюсь сделать, совершенно легально; и то, что вы сделаете по моему поручению, никогда не поставит вас в противозаконное положение. Если вы это сделаете.

– Я даже не знаю, о чем речь.

– Вы получите от меня все необходимые инструкции.

– Но без раскрытия главной информации, о которой вы только что говорили?

– Совершенно верно. И само собой разумеется, вы получите большую прибыль от своего участия.

Черные глаза Хака побольше, чем у обычных китайцев, и мне редко придется встречаться с людьми с таким умным взглядом. Мне, пожалуй, не нужно было искать в нем что-то такое, чтобы почувствовать симпатию и даже дружеское расположение; мне было бы достаточно перестать его бояться.

– Я все еще могу отказаться?

– Можете.

Он еще колеблется. Я говорю:

– Я согласен.

Он кивает головой. Его металлические ноги начинают шевелиться, приходят в движение, и он, словно механическая кукла, направляется к кушетке, обтянутой дорогой шелковой материей. Он усаживается на нее, затем касается одного из пультов управления на бедре ноги.

– Я забыл о кофе, который вы просили.

– Это может подождать.

Большая акула-паломница уплыла. Но на ее месте появляется другая, она крутится около подвешенных на крюках кровянистых кусков мяса.

Появляется второй стол с кофейным сервизом нежного цвета. Но мои глаза не могут оторваться от первого стола, обтянутого черным бархатом, со стальным ящиком. Внезапно он, до сих пор неподвижно стоявший в конце огромной комнаты со стеклянной перегородкой, будто боясь помешать нашему разговору, приходит в движение. Теперь стол в пути, приближается ко мне почти в полной тишине, несколько тревожной из-за схожести стола с животным. Он подкатывается прямо ко мне и останавливается на расстоянии вытянутой руки.