Элайджи в мире эльфов, или Алекса – мой эльф - Валерия Рамирова

не проживет больше часа. Я думаю, что именно ими и были отрезаны крылья. Но у эльфов королевского происхождения столько волшебных сил, неужели они не могли отрастить себе новые? Этого я не понимаю.

– А что же случилось с их сыном? – спросил Элайджи.

– Его так и не нашли. Некоторые считают, что его нет в живых, а некоторые ждут его возвращения, и каждый год празднуется его день рождения. Он будет через две недели.

– А ты помнишь Элитрею и Гертуриона? – заинтересовался Элайджи.

– Нет, – покачала головой Алекса. – Это было лет тринадцать назад, мне было всего четыре или пять. А после смерти королевской семьи старейшины всем запретили говорить на эту тему. Да и после этого случая мы переехали в другой город на несколько лет. Сейчас из королевского рода остались только два дяди Гертуриона – Барнабас и Мартирос, но они все эти годы никак не могут поделить между собой трон и королевство остается без короля. Мы переругались со всеми волшебными существами, и единственная надежда осталась на предсказания священной книги эльфийского старинного колдовства, которая предсказала пришествие наследника.

– Что за книга?

– Книга судьбы. Ею пользовалась королевская семья. Эта книга содержала волшебную мудрость, она сама писала историю страны эльфов и предсказывала некоторые события. После гибели короля и королевы книгу украли, и от нее сохранился лишь кусочек, половинка страницы, которая хранится в нашем замке за семью печатями и доступ к ней только у старейшин. Ну все, я рассказала тебе все, что знала, пошли отсюда, у меня от этого места мурашки по телу.

Элайджи еще раз взглянул на изображения на могильных плитах, вытащил из-за пояса цветок, подаренный Мэдж, и аккуратно положил возле изображения королевы. Алекса добродушно улыбнулась его поступку, и они оба покинули эту глухую часть леса. Алекса и Элайджи не увидели, как по каменной щеке королевы Элитреи покатилась слеза.

Постепенно они вышли на лесную тропу, вокруг пели птицы. Ягоды земляники, брусники, дикой малины и ежевики, налитые и сочные на вид, тянулись своей тяжестью к земле, издавая приятный аромат и соревнуясь им с цветами. Тропинка привела их в еще более цветочное место с красивыми улочками и фигурно подстриженными кустами. Это были владения эльфа Каллистата, который очень следил как за здоровьем, так и за садом своей лечебницы.

На крыльце уютного небольшого двухэтажного домика висели засушенные пучки трав, а из распахнутой двери доносился запах ромашки. Наконец в дверях появился и сам хозяин дома. Каллистат оказался очень милым и добрым старичком-толстячком. Он надвинул на свой «картофельный» нос очки и, разглядев своих гостей, расплылся в улыбке.

– А вы, наверное, к Скаю? – угадал он и жестом показал, чтобы Алекса и Элайджи шли за ним.

Через дом они вышли в совершенно другой сад, и Каллистат подвел их к спрятанному в тени огромному гнезду, где спал Скай. Услышав шаги, птица сразу открыла глаза и, узнав Алексу, радостно пиликнула.

– Он скоро поправится. Пожалуй, я вас оставлю, меня ждут другие пациенты, – и Каллистат вежливо удалился, оставив Ская наедине с Алексой и Элайджи.

– Скай!!! – кинулись они его обнимать.

– Ты мой хороший, – не разжимала рук Алекса. – Я так рада, что ты жив!

Но Скай вдруг погрустнел и, засунув клюв под крыло, тяжело вздохнул.

– Что случилось, что с ним? – забеспокоился Элайджи.

– Он грустит о своей невесте, – пояснила ему Алекса и прилегла рядом со Скаем, залезши к нему под крыло. Элайджи заскочил на гнездо с другой стороны и, пригладив перья, прижался к спине птицы.

Запах лечебных трав имел снотворные действия, так как Каллистат считал, что здоровый сон это главный залог здоровья. В этой тишине и покое Алекса и Элайджи, отпустив все заботы, даже не заметили, как заснули, согретые теплом волшебной белой птицы – их друга Ская.

Глава 7

Тишина рассеивалась и становилась напряженной. Пелена тумана спустилась из ниоткуда и окутала землю. Из-за этого практически ничего не было видно, но Элайджи сумел рассмотреть вдалеке фигуру женщины. Она стояла спиной к нему и что-то тихонько напевала, что-то очень красивое и, как ни странно, знакомое. Элайджи хотел подойти поближе или позвать ее, чтобы рассмотреть лицо, но ноги не слушались его, а язык онемел. Он прищурил глаза и начал внимательно всматриваться, чтобы хоть что-то увидеть сквозь этот затянувшийся туман.

– Кто вы? – наконец смог выкрикнуть Элайджи.

Но женщина не слышала его, она продолжала стоять и петь свою песню. Ее длинные золотистые локоны цвета спелой пшеницы бережно спускались по плечам и падали на рукава ее длинного голубого платья. Повеял небольшой ветерок, немного пошевелив ее кудри, и золотой пояс, свисающий вниз по платью до пят, всколыхнулся, скользя вслед за ветром. На спине же ее развевалась белая прозрачная накидка, сотканная из тумана и блеска зари.

Элайджи с большим усердием, разгребая руками туман, словно он осязал его, подкрадывался к ней все ближе и ближе.

«Что она делает? Кому она поет?» – вертелось у него в голове. Но чем ближе он подходил, тем тяжелее ему становилось. Когда Элайджи подошел совсем близко, он увидел возле женщины детскую колыбель, которую она покачивала.

– Здравствуйте, – сказал Элайджи, но женщина снова не отреагировала, словно вовсе его не слышала.

Элайджи показалось это странным, но любопытство его было теперь больше направлено на люльку, а вернее, на того, кто в ней лежал. Подойдя совсем близко, он вдруг заметил какое-то движение, и из колыбели вылетела стрекоза, потом еще одна, и еще, и вдруг, словно рой пчел, стрекозы начали вылетать сотнями, а то и сотнями тысяч, заполняя собой все пространство. Элайджи резко обернулся к женщине, но облако стрекоз закрыло и ее. Оно начало расти и расти, закрывая небо, солнце и все вокруг. Стало темно, и только гул стрекозьих крыльев прорезал эту темноту. Элайджи не знал, куда бежать, куда деваться. Он чувствовал себя проглоченным и очутившимся в желудке стрекозьего мира, и вдруг все утихло… наступил мрак. Темнота. Лязг заржавелого предмета. Очень четкий лязг, очень громкий. Потом среди этой темноты что-то блеснуло, пронзив спину Элайджи дикой болью. Раздался страшный вопль, и он проснулся, вскочив от ужаса.

Элайджи не сориентировался и громыхнулся из гнезда на землю.

От шума проснулась Алекса и вытащила из-под крыла Ская свою сонную голову.

– Ты чего? – просипела она сонным голосом. – А который час?

– Я не знаю. Сколько я тут проспал? – спросил Элайджи и начал оглядываться в поисках чего-нибудь, напоминающего часы.

Алекса протерла кулачками глаза и несколько раз тряхнула головой, чтобы окончательно проснуться. Она подлетела к шикарному кусту голубых цветов и подтянула одну из веток к себе поближе.

– Ой-ой-ой! – завопила она. – Уже вечер! Цветы начали складывать свои лепестки. У нас почти не осталось времени!

– Времени на что? – удивился Элайджи.

– Времени