Страж - Оксана Букия

— Подождите минуту.

Заиграла музыка.

— Давен Фернсби, — раздался голос ученого, — слушаю вас.

— Здравствуйте, доктор. Мы с вами встречались в Макке, в холе гостиницы. Мы еще разговаривали об Источнике и Искрах, и немного о синдроме Ларанга.

— Я помню вас, — после небольшой паузы произнес Фернсби. — Вы еще сказали, что это неприятность случилась с кем-то из ваших близких.

Георгий тяжело усмехнулся. Неприятность.

— С сыном. Ему десять лет. Диагноз поставили в три года. Сейчас врачи дают ему не более недели.

— Мне очень жаль. Что вы хотите от меня?

Гронский зажмурился. Неужели он и вправду это делает? Неужели он готов поверить первому встречному? Готов отдать сына, как подопытного кролика? Изменить свою жизнь? Жизнь Ольги? Ведь он даже не спросил ее. Готова ли она?

Я просто хочу, чтобы он жил!!!

— Вы сказали, что от синдрома Ларанга можно излечиться.

— Я сказал, что это лишь мои теория. Которая пока не подтверждена практикой.

— Я помню, — глухо подтвердил Георгий, — вы еще сказали, что у вас нет практического материала.

Он замолчал, пытаясь справиться с собой.

— У меня есть умирающий сын и Руны.

Собеседник несколько раз неуверенно кашлянул.

— Я не смогу дать вам никаких гарантий.

— Мне нужен всего лишь шанс.

Теперь молчание затянулось на более долгое время.

— Есть два решения проблемы. Первое — постоянное переливание крови, насыщенной излучением Рун. Это не так рискованно. Но сами понимаете, больной будет практически привязан к больнице. И ему всегда нужна будет свежая партия крови. Второй способ — частичная замена костного мозга на рунный порошок. Шансы пятьдесят на пятьдесят. Его организм либо примет Руну, либо нет.

Владимир Александрович сказал, что он больше не встанет. Ему осталась неделя.

— Ему осталось жить семь дней, — Георгий сам не узнал своего голоса. — Времени почти не осталось.

Доктор тяжело вздохнул.

— Вы понимаете, что в случае положительного исхода, он должен будет какое-то время находиться под моим присмотром? Я должен буду наблюдать за ним.

— Да.

— И что ваша жизнь уже не будет прежней. Даже если все пройдет хорошо, я не смогу рассекретить свой проект. Руны — достояние человечества, а не отдельно человека. Нас запрут в Карьере, если кому-то станет известно о наших с вами делах. Ваш сын должен будет умереть для всех, чтобы иметь право жить.

— Я понимаю. И уже решаю этот вопрос.

— Сегодня вечером, я с группой врачей еду с медицинской миссией в Оркли. Завтра с утра там уже будет оборудовано все необходимое для врачебных манипуляций. Привозите сына. Я посмотрю его и возьму нужные мне анализы. После чего скажу, смогу ли я вам помочь или нет.

Георгий нажал на кнопку отбоя. Какое-то время стоял, смотря на гаснущий браслет на руке. Хотелось швырнуть его об стену и растоптать. И забыть о том, что только что произошло. Вычеркнуть. Изменить. Вернуться в прошлое, где еще не было идущей по пятам смерти.

Я должен поговорить с Олей. Я не имею права один принимать подобные решения.

Но сначала надо сделать еще один звонок. Решительным движением Георгий вновь оживил экран погасшего смарта, нашел нужный ему контакт — Шейл Периш — и нажал на кнопку вызова.

Артема привезли домой уже к обеду. Всю дорогу до дома сын спал, следуя совету лечащего врача, давать организму как можно больше времени для отдыха и восстановления. Потом они проводили время, как это всегда любили делать. Смотрели фильмы, спортивные матчи, готовились к завтрашней поездке. Потом Ольга укладывала Тему спать, а Георгий ждал ее в спальне, стоя у огромного окна, смотря на ночной город.

Жена тихо подошла, обняла, уткнулась носом в плечо.

— Я соскучился, сладкая моя, — прошептал Георгий, гладя ее по волнистым волосам. — Безумно. Сегодня ты будешь только моей. Возьму с тебя за все.

— Бери.

И он брал. За все дни одиночества и боли. За вынужденные разлуки. За их бесконечные попытки удержать дарованное счастье любой ценой. И за предстоящую разлуку.

Уже под утро, она уставшая и сонная свернулась клубочком у него под боком, положив голову на плечо. Георгий поцеловал ее в лоб, на несколько секунд задержавшись, вдыхая запах чуть влажной кожи.

— Пора прощаться, Олька.

Она распахнула глаза, из которых разом испарилась вся истома и сонливость. Приподнялась на локте.

— Ты о чем?

— Мы с тобой можем спасти нашего сына.

Дорога к аэропорту Дранкура шла по берегу моря, проходила через длиннющий тоннель в скале и серпантином забирала в горы на высоту более чем две тысячи метров, где и располагалась взлетная полоса и само здание воздушного вокзала.

Артем спал на заднем сидении. Чтобы поездка для него прошла легче, Ольга дала ему таблетку успокоительного. Сама она сидела на сидении рядом с водителем и, отвернувшись, неотрывно смотрела в окно. Было еще совсем раннее утро и дорога была почти пустая.

Георгий в этот раз не стал брать на себя управление автомобилем и, задав маршрут, поставил на автоматическое управление. Сейчас не хотелось ни отвлекаться, ни расслабляться. Сейчас хотелось быть вместе с семьей, чувствовать их каждой клеткой, каждым нервом.

Только вот Оля после того, как он все рассказал ей, отдалилась от него. Нет, она не противилась, не спорила и сделала все как он сказал. Но словно на автомате, словно против своей воли.

— Олька, повернись ко мне, пожалуйста, — тихо попросил он.

Она поколебалась немного, но выполнила его просьбу. Ее лицо все было в слезах. Она научилась так плакать, беззвучно и почти незаметно, чтобы не расстраивать Артема.

— Я не знаю, как мне жить без тебя, Гера. С того самого дня как ты ворвался в мою жизнь и сделал предложение стать твоей женой. Я не умею.

— Это ненадолго, моя хорошая, — он как мог улыбнулся. — Сейчас я отвезу вас в аэропорт. Там вам с Артемом будет легче и быстрее добраться до Оркли. После сядете на поезд и через несколько часов прибудете на границу с первой зоной отчуждения. Когда приедете, позвонишь по телефону, который я тебе дал. Вас встретят.

— Я это уже поняла, Гера. Не волнуйся, я все сделаю. Меня больше беспокоит, как будешь ты добираться.

— В самолет с Рунами мне никак не сесть. А через зоны отчуждения и пустыни, используя свой статус стража, я смогу добраться до Оркли. Доктор Фернсби сказал, что ему понадобится время для обследования Темы. Я как раз прибуду к тому времени.

— Что потом? — Ольга испытывающе на него смотрела. — Наш сын теперь будет собственностью доктора Фернсби?

— Он будет жить! — резко ответил Георгий. —