Формула победы - Вера Иванова

Аня слегка откинула голову и задела подбородок Стаса затылком.

– Сама же сказала – без мордобоя! – обидевшись, произнес Стас.

– Мне можно. Я же Королева. Хочу – казню, хочу – милую!

Уже совсем стемнело, но парк не опустел. Наоборот, все больше и больше роллеров собиралось около музея, где заседал оргкомитет.

– Долой бюрократов! – вопили питерцы.

– Мы будем стоять здесь и никуда не уйдем! – доносилось от тусовки сибиряков.

– Пришлите подкрепление! – кричал в рацию начальник охраны. – Не хватает сотрудников для оцепления!

Толпа разрасталась. Все новые люди подходили, чтобы выяснить, в чем дело, и оставались, воодушевленные идеей добиться справедливости. Еще недавно многие косо смотрели друг на друга, их разделяло соперничество, но теперь спортсмены побратались, объединились в стремлении спасти человека, отстоять его права. Роллерское сборище бурлило и рокотало, как море перед бурей.

– Вы только посмотрите, что творится! – Референт председателя выглянул в окно. – Ну и дела! Никогда еще такого не видел. Сколько же их тут?

– Тысяч десять, не меньше! – восхищенно проговорила молодая журналистка. Щеки девушки раскраснелись, глаза блестели. – Ой! А вот и наши! Я знаю этого парнишку из «Я – молодой»!

– Ну все, понеслось, – возбужденно потирал руки референт. – А чего они хотят, эти роллеры?

– Требуют вернуть Стрельникову на соревнования.

– Так это они из-за девушки? – ахнула журналистка, доставая диктофон. – Ой, как здорово!

– А кто она такой, эта Стрельникофф? – поинтересовался немец – представитель фирмы – спонсора соревнований.

– Девчонка как девчонка, – пожал плечами заместитель председателя Деревяшкин. Он то и дело вытирал платком потеющую лысину. – Такая же, как и они все.

– Такая, да не такая, – покачал головой Павел Кузьмич. Он только что приехал из больницы и теперь стоял у окна, вглядываясь в возбужденные лица подростков.

– Она у них самая крутая, – авторитетно заявил референт. – Я однажды видел, как Стрельникова катается. Это что-то невозможное. Будто летает на роликах.

– Мне уже звонили из мэрии, – вздохнул председатель. – Интересовались, что тут происходит. До них дошли слухи о массовых беспорядках.

– Ага… А вот и телевидение подтянулось! Не прошло и года… – фыркнула журналистка. – ТВЦ, РТР, НТВ, ОРТ…

– А вон тот – это СNN! Ну теперь на нас весь мир будет любоваться! – возбужденно комментировал референт.

– Куда смотрит милиция? – Секретарша нервно комкала платочек. – Это же полное безобразие!

– Вот и я говорю, надо принимать меры! – Заместитель то краснел, то бледнел, его визгливый голос уже срывался на крик. – Николай Андреич, я не понимаю, почему мы медлим! Есть же проверенные методы, в конце концов. Вызвать спецназ, парочку водовозов и разогнать всю эту шайку-лейку к чертовой матери, пока еще не поздно! Уверяю вас, холодный душ и слезоточивый газ будут им только на пользу!

– Деревяшкин, сколько вам лет? – прервал заместителя председатель.

– Сорок пять, вы же знаете! – раздраженно бросил тот.

– А дети у вас есть? – задал следующий вопрос председатель.

Тот под взглядом начальства заерзал на стуле и отвел глаза.

– Нет, но…

– Вот в том-то и дело. Посмотрел бы я на вас, если бы в этой – как это вы говорите? – шайке-лейке оказались ваши дети. Не очень-то у вас рука поднялась бы травить их слезоточивым газом!

– И язык бы не повернулся! – подал голос Павел Кузьмич. – Кстати, Николай Андреич, это не ваши шалопаи в фонтане купаются?

Председатель подбежал к окну. Посмотрев, он побледнел и вынул из кармана мобильник:

– Вера! Каким образом дети оказались в парке? Я же запретил пускать их сюда! Ах, сами? Не слушаются? Да ты хоть знаешь, что тут творится? Да нет-нет, ничего… Ничего особенного! Ситуация под контролем! Не надо приезжать! Я сказал – не надо!

Он нажал на кнопку и несколько секунд считал про себя, пытаясь успокоиться.

– Да не переживайте вы так, – усмехнулся Павел Кузьмич. – У вас хорошие, нормальные дети! Там и мои внучки, Катя с Машей. Ничего с ними не случится, уверяю вас.

– Что же это вы такое говорите! Как это не случится! – пошла в атаку секретарша. – Это же бунт, неповиновение! И нечего миндальничать с ними. Нормальных детей тут нет. Нормальные дети сидят дома и слушаются родителей!

– Да, бывают такие, послушные, – кивнул Павел Кузьмич. – И в двадцать лет сидят и слушаются, и в тридцать, и в сорок… А потом просыпаются и начинают на всех вокруг срывать свою злость за то, что сидели и слушались, пока другие жили нормальной жизнью. К вашему сведению, из таких получаются самые опасные преступники!

– Так вы что же, оправдываете эту вакханалию? – вскинулась секретарша. – Предлагаете пустить безобразие на самотек? Не ожидала, что представитель силовых структур проявит слабость!

– Вы считаете, мы все вопросы решаем дубинками? – усмехнулся Павел Кузьмич. – Если есть необходимость, можно и нужно применять жесткие методы. Но как вы не понимаете, в данном случае это только ухудшит дело!

– И что же вы предлагаете? – устало спросил председатель. – Ситуация требует немедленного разрешения!

– По-моему, надо принять требование ребят, – сказал сыщик. – Восстановить справедливость. Вернуть Стрельниковой звание чемпионки и разрешить участвовать в дальнейших соревнованиях.

– А я предлагаю немедленно разогнать эту демонстрацию! – Деревяшкин воинственно взмахнул рукой. – Зачинщиков арестовать, Стрельникову и ее команду дисквалифицировать!

– Но она же не виновата в том, в чем ее обвиняют! – воскликнула журналистка.

– Это уже неважно! Она виновата в том, что творится сейчас за окнами!

Раздался телефонный звонок. Секретарша ответила, потом, побледнев, передала трубку председателю.

– Это… Это… – Женщина никак не могла справиться с волнением.

Председатель недовольно мотнул головой и вырвал трубку из рук Ангелины Ильиничны.

– Что с вами? – укоризненно произнес он. – Соберитесь! Да! Я слушаю!

– Это он! – выпалила наконец секретарша и показала пальцем наверх. – Наш префект!

– О господи, – после короткого разговора председатель положил трубку и без сил опустился в кресло. – Этого еще не хватало. Его дочки тоже, оказывается, тут. Лично просил побыстрее разобраться – вы слушаете, Деревяшкин? – максимально корректными методами. А сейчас у нас… как раз половина двенадцатого. Через полчаса мы должны объявить о своем решении.

В комнате наступила тишина – обе стороны исчерпали свои аргументы. И те и другие понимали, что ситуация зашла в тупик.