Любовный приворот для одноклассницы - Елена Граменицкая

– Самая счастливая и самая страшная ночь моей жизни казалась вечной, воспоминания о ней навсегда здесь, – тонкая кисть Виктории легла на грудь, – как незаживающий ожог, как шрам…

Его ласковые руки исследовали мое тело сантиметр за сантиметром, раскрывая на нем дотоле неизвестные точки, от прикосновения к которым меня скручивала сладкая мука, прерываемая его поцелуями. Мы занимались любовью, пока силы не иссякли. Крики чаек возвестили о рождении нового дня, и я удовлетворенно откинулась на прохладный шелк, предоставив разгоряченное тело ветерку, веющему с канала.

Рука Гая устало лежала у меня на груди. Я дотронулась до нее, желая немного отдохнуть, и оторопела. Кольцо, то самое странное золотое кольцо, обожгло пальцы льдом. И сердце мгновенно парализовал страх.

Застигнутая врасплох рука, сжатая в кулак, исчезла за спиной приподнявшегося надо мной Гая. На его губах играла зловещая клоунская улыбка. Он навис надо мной, сверля взглядом и хищно оскалив зубы.

И тут же чмокнул меня в нос и громко от души расхохотался:

– Испугалась?!

– Обманщик!

Не в силах сдержать смех, я перевернулась и уселась на Гае верхом, поймала его руку и с опаской дотронулась губами до кольца. И удивилась вновь: кольцо на этот раз было теплым, как и его нежные пальцы, которые требовательно заскользили по губам.

Что заставило меня попросить его об этом? Не знаю. Словно мое тело жаждало более острых ощущений, молило о запретном.

– Можно я сниму его? – И, не дожидаясь согласия, обильно намочив слюной палец, стянула зубами массивное кольцо.

В следующее мгновение я уже лежала на спине, бездыханная, вновь до смерти испуганная, придавленная каменным телом Гая.

Не понимая, что происходит, я беспомощно постанывала, пытаясь освободиться, но его грудь безжалостно выжала воздух из легких, а жадные губы, вцепившись в мои, не давали шанса вздохнуть.

Нарастающий звон в ушах, разбегающиеся круги перед глазами провожали уходящее сознание.

В тот момент, когда я уже прощалась с жизнью, он перестал закрывать мой рот и дал возможность глотнуть воздуху. Слегка приподнялся.

Высвободившись из-под его неподъемного тела, я вскочила. Но головокружение заставило меня присесть на край кровати. Надсадный кашель разрывал легкие, не давая возможности отдышаться.

Немного придя в себя, в недоумении повернулась к лежащему рядом Гаю, но вопрос замер на губах.

Что-то изменилось в нем. Он выглядел по-другому, моложе. Или показалось? Волосы потемнели, черты лица стали мягче и соблазнительнее, губы пухлее. Острый кончик языка призывно скользил по ним, приглашая присоединиться к его плавным движениям.

Но самое главное отличие было в глазах.

Они горели вожделением, темным мерцающим огнем, переливались влажным ониксом, они звали продолжить ласку, они ждали.

«Спускайся к нам. Мы ниже-ниже…»

Подобно завороженному кролику, я наклонилась над его новым, прекрасным лицом. На задворках разума все еще билась беспомощная мысль: «Это не Гай».

Дрожа от возбуждения, с намерением идти в мир боли, я слилась в жадном поцелуе с незнакомым существом, обжигающим антрацитовыми очами, без единого следа уродливой белой пленки.

И это новое нечто стало смертельно желанным для меня. Раз и навсегда. Бредом…

«Бред. Откровенный бред» – такая же мысль билась в голове Марии Фогель, но она не смела перебивать пациентку. Ее рассказ подходил к кульминации, к своеобразному катарсису, очищению. Следом возможна ремиссия.

…В ту ночь я получила приглашение в его персональный ад, оставивший на душе и теле клеймо, непроходящий след от раны, прочерченной ледяным когтем.

Вернувшись, я ищу любую возможность упасть в бездну… Лед и Пламень… Свет и Тьма…

Маша нахмурила брови: рассказ пациентки превратился в бессвязное бормотание. Она уже собиралась прервать его и вызвать дежурную, как Виктория вскочила с дивана. Ее голос задрожал от волнения:

– Умоляю, дослушайте меня! Не надо аминазина. Скоро конец затянувшейся истории, так напугавшей вас и лишившей разума меня.

…Звуком, вернувшим меня из лабиринта страстей, был шум пылесоса в соседней к спальне зале.

Монотонный гул развеял темные иллюзии, страхи, неосуществленные желания, продолжавшие терзать меня в тяжелом забытьи, в которое я погрузилась, обессиленная, обескровленная, полуживая.

В первые мгновения я не могла понять, что происходит, где нахожусь, а когда память услужливо вернулась, с тихим стоном поднялась с давно остывшей постели.

И одиночество ледяными пальцами сжало сердце.

Еще надеясь на чудо, я позвала его по имени. Но лишь безразличная тишина стала мне ответом.

Звук пылесоса в соседней комнате смолк, и в спальню заглянула горничная в белоснежном переднике. Лицо девушки вытянулось и посерело. Бедняга перекрестилась и, продолжая творить молитву, исчезла.

Что происходит?

Я постаралась подняться с кровати, но тело не слушалось, голова плыла.

Сон или явь? Лед или Пламень? Свет или Тьма?

Обрывки кошмара, из которого не хотелось возвращаться, оставили в душе саднящую тоску и желание падать.

Ниже…ниже…

Что напугало прислугу? Где Гай?

Постепенно головокружение утихло, я смогла встать и, шатаясь словно пьяная, сделать несколько шагов.

Осознание реальности не наступало, я продолжала пребывать в полудреме, что исчезла без следа лишь перед зеркалом в ванной комнате. В стекле отразилась изможденная и бледная как смерть незнакомка, покрытая кровоподтеками и ссадинами.

Чтобы не потерять сознание, я схватилась за край раковины, открыла холодную воду и опустила в нее обе руки по локоть. Обжигающий холод вернул рассудок.

Лицо пострадало меньше. Немного распухла верхняя губа, змеиные следы от туши превратили меня в Пьеро, проплакавшего всю ночь напролет. Тело было изувечено сильнее: на ключицах остались багровые ссадины, соски были разодраны до крови и саднили, по животу и спине шли раскаленные полосы от ногтей… или… скорее когтей того существа, которое наслаждалось моей плотью.

И вновь смертельная тоска и боль скрутили в клубок, лишив сил. Я беспомощно опустилась на прохладный мраморный пол ванной и открыла рот в беззвучном истошном крике. Впервые я молила о смерти как об избавлении от муки по ушедшему, исчезнувшему из моей жизни Гаю.

Я знала, чувствовала, что его нет нигде – ни в этом номере, ни в этом городе, ни в этой стране, нигде более в моем мире…

Я превратилась в куклу-болванчика и почти не осознавала, что происходило дальше. Помню, несколько женщин, появившихся в ванной комнате, подняли меня с пола, поспешно одели и вывели из номера.