Солнце в огне - Ксения Хан

может этого быть. Нагиль сделал всё, чтобы этого не случилось.

Лан качнула головой, и тонкие ниточки с камнями в её заколках качнулись следом. В гранях маленького изумруда блеснул луч света, Нагиль зажмурился. Прочь, прочь эти мысли, он столько времени потратил, чтобы запереть их в глубинах своего разума и не дать им просочиться в каждое его движение, в каждое решение, которое принимал на протяжении лета.

– Моджори-ёнг, – протянула шаманка со снисхождением, – это неизбежно, как смена сезонов. Белый Тигр сменит Жёлтого Единорога в Великом Цикле, потом передаст год Чёрной Черепахе. И госпожа из Священного Города вернётся, как только…

– Прекрати!

Нагиль вскочил, хватая ртом воздух. Она снилась ему всякую ночь, когда удавалось поспать больше пары часов, она виделась ему в каждой девушке, которую он встречал на улицах Хансона, её голос мерещился в разговорах Дочерей. Всё это время Нагиля спасало осознание, что она живёт в своём мире, куда он её самолично отправил, живёт в безопасности и радуется мелочам Священного Города. Всем тем вещам, о которых она говорила ему раньше, – летающим железным машинам, острой еде, обуви с иглой на пятках, в которой абсолютно точно неудобно было ходить…

Если она вернётся, что он будет делать? Что он будет делать с тем страхом, что проник в его кожу, словно яд, и остался там, даже когда Бездна закрыла Глаз?

– Генерал Мун Нагиль, – позвала его Лан, голос Нагиль услышал глухо, будто шаманка говорила с ним из-под толщи воды. Это так громко стучало его сердце, так шумела в ушах кровь. – Генерал, – повторила Лан, – разве не этого желает твоё сердце?

Нет. Он мог мечтать об этом и тут же запрещать себе любые мечты, он мог просить об этом в минуты отчаяния и тут же забирать все мольбы Великим Зверям обратно. Но желать…

Желание росло в нём вместе со страхом, страх занимал всё тело, и это из-за него днём Нагиль чувствовал такой холод, будто Дракон Металла дышал в нём и призывал зиму.

Он открыл рот, в котором пульсировали вместе с дыханием зубы зверя.

– Ещё полгода назад я мог бы сказать уверенно: я защищу её во что бы то ни стало, уберегу от опасностей, – сказал Нагиль медленно, пробуя на язык хриплое, болезненное признание. – Лишь бы она осталась, лишь бы была рядом.

Он вспомнил, как подумал об этом впервые: в тот день, когда прикоснулся к её руке при переходе от деревни призраков до Конджу. Она болела, её бледная кожа выделялась на фоне чёрной вытоптанной земли точно луна в небе. Он обещал защитить её, а потом она стала змеёй, когда его не было рядом.

Нагиль опустил голову, выдохнул – зло и устало, и в горячем воздухе, пропахшем жжёными злаками, угадывались его мысли – тягучие, мрачные, давние.

– Я должен признать, – заговорил он не сразу, – моих сил недостаточно. Сколько бы я ни старался, как бы ни тренировал плоть и дух – всегда будет риск, что её заденет стрелой, украдут среди ночи, убьют у меня на глазах.

Нагиль представлял это много раз. В кошмарах и наяву. И только эти видения, навеянные злым тхэджагви[26], должно быть, держали его в узде, не давали расслабиться и забыться. Некогда мечтать, генерал драконьего войска.

– Позволить ей подвергать себя такой опасности только ради того, чтобы остаться со мной? – спросил Нагиль, не особо надеясь на ответ молчаливо слушавшей его шаманки. – Кто я, по-твоему? Чудовище?

– Человек, – возразила ему Лан, но Нагиль дёрнул губой, сопротивляясь. Моджори-ёнг, ты всего лишь глупый человек, решивший, что именно твои плечи несут груз всего мира.

– Я не должен хотеть её возвращения, – повторил Нагиль. – Если я позволю себе подобное, значит…

Он не закончил фразу. Развернулся и вышел из павильона, оставив после себя слабый отклик – дуновение воздуха подхватило его жар и унесло следом.

…значит, я чудовище, желающее её смерти.

Значит, я зверь, мечтающий о недозволенном.

Значит, я человек.

Человек.

Нагиль вылетел из монастыря так быстро, что чуть не сбил с ног идущего за ним Чунсока.

– Кто следил за патриархом? – прорычал он. Пуримгарра вытянулся.

– Генерал?

– Не заставляй меня повторять вопрос. Почему этого человека ещё не повесили?

Чунсок огляделся, будто ожидал увидеть рядом с собой тех несчастных, что должны были выполнить приказ ёнгданте ещё в прошлом месяце.

– Узнай, кто следил за преступником и почему он сбежал из-под стражи, – шипел Нагиль, слова вываливались изо рта, искажённого звериным оскалом, и падали в ноги бледнеющего Чунсока. – Найди тех, кто недоглядел за ним, и выпори.

– Генерал… – с сомнением заговорил пуримгарра, но Нагиль вскинул голову, прожёг его полыхнувшим во взгляде огнём. – Чэу щимвер, ёнгданте[27]. Хальсера[28].

Нагиль пошёл в сторону дворца, где его должен был ждать Хигюн, Чунсок последовал за ним, и это тоже его разозлило. Преданность своему генералу должна была вызывать уважение, так и было прежде! Но сейчас Нагиль чувствовал, как собственное тело разваливается, с каждым тяжёлым шагом обнажая плоть Дракона, и, если даже он не в силах был обуздать Великого Зверя, преданность Чунсока казалась безотчётной верой.

Слабый человек со слабым сердцем. Как тебе доверять?..

Нагиль свернул к пустырю, где днём Дэкван обучал новичков, и упал на колени, протаранив ими сухую землю.

– Генерал! – воскликнул Чунсок. Нагиль не слышал его, в голове рычал Великий Зверь.

«Наконец-то ты злишься, – говорил Дракон Металла. – Наконец-то ты злишься достаточно, чтобы я мог вырваться из твоего тела».

Рот порвался, кожа на лице, шее, груди пошла трещинами, в них заблестела в сумраке наступающей ночи чешуя. Белая, точно снег. Твёрдая, точно сталь.

Нагиль почувствовал, как его охватывает боль, так больно ему не было и при первом своём обращении. Он попытался стиснуть зубы, но те больше не помещались во рту, челюсть сместилась сразу вперёд и вверх, и вниз, вывалился длинный язык. Нагиль закричал; из горла вырвались клубы пара, осыпавшиеся на землю мелкой крошкой льда.

Мышцы руки и ног лопались, ломались кости. Вытягивались пальцы, обращаясь в когти. На спине позвонки удлинялись, превращаясь в хребет с острыми костяными пластинами, – они тоже были белыми, но из-за брызнувшей во все стороны крови становилось трудно различить цвет и поразиться изменениям в теле.

«Ослабь контроль, – рычал Дракон Металла, – дай мне свободу, глупый смертный генерал слабого войска!»

На полигон сбегались потревоженные криками люди, столпились вокруг Нагиля-зверя. Кто-то закричал, чтобы тащили цепи, Чунсок прорычал всем оставаться на месте, но из-за паники мало кто его слышал и слушал.

«Отдай мне тело! – бесновался Дракон