Бархатное убийство - Алексей Макеев

– Ты, Глушаков, пока оставайся здесь, – бросил ему на ходу Лев. – Твоя очередь потом придет.

Они вошли в комнату и остановились у двери. Все здесь было так, как описал Сергей Жилкин. Убитая девушка лежала на кровати, спиной к вошедшим. Лица ее видно не было. На полу стояли бутылки с шампанским и мартини, бокалы, ваза с фруктами, другая ваза, с наполовину растаявшим льдом, подсвечники с оплывшими свечами. Среди этих признаков любовного ужина валялся кусок бельевой веревки.

– Я думаю, капитан, что нам с тобой здесь пока делать нечего, – сказал Гуров. – Пусть криминалист и врач работают. От их заключения многое зависит. Вас, Самуил Аронович, – обратился он к врачу, – я попрошу обратить особое внимание на время смерти. Нам надо установить его как можно точнее. А вас, – он повернулся к криминалисту, – я бы попросил внимательнее осмотреть пол.

– Думаете следы найти? – догадался эксперт.

– Сами видите – дождь прошел, значит, убийца не мог не оставить следов. И хотя здесь потом ходили Жилкин с Глушаковым, следы все равно могли остаться. Ну, а мы пока займемся незадачливым любовником.

Перед тем как уйти, Гуров еще раз окинул взглядом комнату. В ее убранстве бросались в глаза прежде всего портреты красавцев-мужчин, висевшие на стенах. Здесь были известные футболисты, киноактеры, телеведущие, шоумены…

– Когда наши эксперты закончат, проведем здесь обыск, – сказал он Синичкину. – А также надо будет обыскать комнаты Петриченко, Жилкина и Глушакова. Ну и сторожку, разумеется.

Они вышли в коридор.

– Давай, Глушаков, спускайся в гостиную, – скомандовал Лев охраннику. – Там побеседуем.

Они спустились в гостиную и вновь сели, как сидели накануне: оперативники с одной стороны стола, охранник – с другой. Только теперь вид у красавца-охранника был совершенно иной – несчастный и потерянный.

– Ну, Глушаков, рассказывай, как было дело, – приказал Гуров. – И смотри, ничего не пропускай.

– Я все честно, как на духу! – воскликнул Глушаков, прижав для убедительности руки к груди. – Значит, было так. Остались мы ночевать. Ну, я и предложил Татьяне… Короче, говорю: «Чего нам терять? Хозяина нет, давай у тебя». Она не возражала. Ну, мы расположились… Она вино достала, свечи зажгла…

– А что, свечи всю ночь горели? – перебил его Гуров.

– Что, свечи? Ну да, всю ночь. Они такие… короче, почти сутки гореть могут.

– А кто их погасил?

– Кто гасил… – Глушаков наморщил лоб, силясь припомнить. – Да я и гасил! Увидел, что она уснула, решил пойти собак загнать и погасил…

– Значит, Осипова все приготовила – и что дальше? – снова перебил его Лев.

– Ну, что дальше бывает? Начали мы это… любовью, то есть, заниматься.

– И долго занимались? – поинтересовался капитан.

– Долго, пока светать не стало.

– И у тебя на все сил хватило?

– У меня всегда сил хватает, – самодовольно заявил охранник. – За это меня женщины и ценят.

– И все это время ты ничего не слышал? Посторонних звуков, стуков, шагов каких-то?

– Нет, ничего, – покачал головой Глушаков. – Да и сами посудите: когда этим делом занимаешься, некогда особо прислушиваться.

– А когда стало светать, как дальше события развивались?

– В какой-то момент мы решили душ принять – оба потные были до ужаса. Сначала она сходила, потом я. Выхожу из душа – смотрю, она уже спит.

– Осипова точно спала? – спросил Гуров. И, видя, что охранник не совсем его понял, пояснил: – Не могло быть так, что в это время она уже была убита?

– Нет, что вы! – воскликнул Глушаков. – Спала она. Простыней накрылась и спала. А я чувствую – сам тоже засыпаю, прямо с ног валюсь. Еще бы – целую ночь кувыркались! Думаю, если сейчас рядом с ней прилягу, так и останусь здесь. А часа через три приедет Кривулин – и будет тут полный бенц. Так что надо быстрее мотать отсюда. Ну, я пошел, загнал собак. И уже хотел к себе в комнату идти, как вдруг сообразил, что свое полотенце у Татьяны оставил. «Да и свечи, – думаю, – лучше убрать, а то у Кривулина вопросы всякие могут возникнуть». Короче, решил я вернуться. Вхожу в комнату, а она мертвая!

– Ты проверял, что Осипова умерла? – уточнил Синичкин. – Пульс трогал? Дыхание?

– Нет, зачем?! – замотал головой охранник. – И так же видно! Глаза эти… И язык…

– И что ты потом делал?

– Я… Ну, у меня, наверное, в тот момент вроде как крыша слегка поехала, – признался Глушаков. – Не помню точно, что я в тот момент делал. Полотенце свое зачем-то схватил, в парк с ним побежал… Оно и сейчас где-то там валяется. Потом свечи эти стал собирать, в шкаф запихивать… А когда немного вроде в себя пришел, побежал Серегу будить. Разбудил, и мы с ним вместе снова сюда пришли. Потом он меня заставил спуститься в гостиную, позвонить вам. Ну, а после как сел в коридоре, так и сидел там, никуда не двигался.

– Ответь мне на вот какой вопрос, – снова заговорил Гуров. – Ты сейчас сказал, что, когда вернулся из душа, увидел, что Осипова спит. Верно?

– Ну да, спала, – кивнул охранник.

– А когда вернулся со двора и увидел, что она мертва, простыня на ней была?

– Простыня? – переспросил Глушаков. – Нет… не помню…

– Ведь сейчас на ней простыни нет, – пояснил Лев. – Ты ее не снимал?

– Нет, что вы! – воскликнул незадачливый любовник. – Я, как увидел… я к ней больше не подходил!

– И когда ты бегал с полотенцем на улицу, и потом, когда ходил будить Жилкина, ты, конечно, никого не видел?

– Нет… не знаю… Не помню я! – признался охранник.

– Скажи, а Татьяна тебе не говорила, какие именно бумаги она похитила у Кривулина?

– Татьяна? У Кривулина что-то стырила? – Удивлению охранника не было границ. – Нет! Она мне ничего такого не говорила! А что, Кривулин вам пожаловался, что Татьяна у него какие-то бумаги похитила?

– Здесь вопросы задаем мы, – напомнил ему Гуров. – Значит, она ни о каких бумагах при тебе не говорила?

– Нет, никогда!

– Ладно, Глушаков, пока у меня к тебе вопросов нет. А у тебя нет вопросов, капитан? – повернулся Лев к Синичкину.

Тот отрицательно покачал головой.

– Ты у нас являешься подозреваемым в убийстве, – продолжил Гуров. – Сейчас я тебя запру… пожалуй, в кладовке. Место там есть, посидишь. Даже поспать можешь. Потом поедешь с нами в отделение. Там суд решит, какую избрать для тебя меру пресечения.

Он отвел охранника в кладовку, запер ее ключом, взятым у повара Петриченко, и вернулся в гостиную.

– Ну что, капитан, как ты считаешь, твои специалисты уже закончили основную часть своей работы? – спросил он Синичкина. – Можем мы подняться и присоединиться к ним? Тоже кое-что поискать?