Птицы - Владимир Торин

полгода живет, тратит жалованье с папиных патентов на изобретения, которое перечисляют мне и маме, и придумал кучу правил, которые сам же постоянно и меняет. А еще у него какие-то мрачные делишки в Гротвей.

– А ты не думала кому-то пожаловаться?

– Кому, например? – Арабелла насупилась. – Он подружился с нашим констеблем, мистером Додджем, – этот злобный полицейский не станет меня слушать.

– Да. В таких делах на полицию нельзя полагаться, – хмуро согласился Финч.

Девочка покосилась на его тетрадь и учебник. И вдруг улыбнулась.

– Как это ты придумал про домашнее задание?

– Не знаю. Само вышло.

– Кстати, если тебе интересно знать, учителя заметили, что ты сегодня прогулял, – сообщила Арабелла. – Они решили тебя наказать и заставить ходить в школу на каникулах.

– Нет… – с неподдельным ужасом прошептал Финч. Это было уж слишком. Еще никого, он был уверен, за всю историю школы Фьорити не лишали каникул из-за одного жалкого пропущенного дня!

– А ты и правда был в Рривв? – спросила девочка, по всей видимости решив отвлечь Финча от грустных мыслей.

– Да, – все еще переживая за несправедливое наказание, ответил он. – Сегодня.

– И как там?

– Очень красиво. И людно. Повсюду вывески. А еще я видел каток. И там были дети. Катались на коньках. Просто так! Представляешь?

– Я каталась один раз на коньках, – сказала Арабелла. – Мама отвела меня, когда… когда…

– Когда твой папа умер? – спросил Финч, и Арабелла ожидаемо вскинулась:

– Он не умер! Они с Бони исчезли в снежной буре.

– Все сироты так говорят, – вспомнились мальчику слова мистера Кэттли.

– Я не сирота! – возмутилась Арабелла. – У меня есть мама!

– Ладно, прости! – сказал Финч. Он точно не знал, считается ли случай Арабеллы или нет.

– Не прощу, – упрямо пробурчала девочка. – Никто не смеет называть меня сиротой.

Финч уже и думать забыл о своей трагедии с каникулами.

– Не дуйся. Хочешь, расскажу тайну? – спросил он.

Девочка мгновенно перестала дуться и превратилась в воплощенное внимание.

– Да.

– Только она очень тайная, – предупредил Финч. – Никому нельзя говорить.

– Даже дяде Сергиусу? – спросила Арабелла, лукаво прищурившись.

– Что? – ужаснулся Финч. – Ему первому нельзя!

– Это шутка! – рассмеялась девочка. – Какой же ты глупый!

– Ничего я не глупый!

– А вот и да!

– А вот и нет! Все. Не буду рассказывать тебе тайну.

– Ну расскажи!

– Не буду!

– Ну пожалуйста!

– Ладно, – смилостивился Финч. – Слушай.

И Финч ей все рассказал: об исчезновении дедушки и о найденных вещах в карманах дедушкиного пальто, а еще о том, к чему они привели. Он признался, что очень боится и переживает за дедушку, а еще чуть-чуть на него обижен, потому что тот много чего скрывал.

Арабелла слушала затаив дыхание и во все глаза глядела на этого неряшливого мальчишку с растрепанными синими волосами. Он больше не казался ей глупым и отсталым, каким его все считали. Может, он и наивный, и даже немного нелепый, но при этом очень храбрый – вот она ни за что бы в одиночку не отправилась ни в Рривв, ни тем более в страшный Краекк.

– …И вот я узнал, что в нашей аптеке такие пилюли не продают, – закончил Финч. – Ну, и… все. Больше я ничего не выяснил.

– Это же целое приключение! – восторженно заключила Арабелла и, соскочив с кровати, попрыгала к книжному шкафу. – Прямо как у Спинета или в «Жемчужине на дне бутылки»! Все так интересно! Просто… просто… а-а-ах! – волна эмоций снова окатила ее с ног до головы.

Финч не разделял восторгов девочки.

– Мне, знаешь ли, не так весело, – буркнул он. – Мой дедушка пропал! Может, его похитили, а может, и того хуже…

– Да-да, это очень печально, – нахмурилась рыжая плутовка, но только на мгновение. Ее губы снова разошлись в улыбке. – Но ты мне расскажешь, что было… в смысле… будет дальше, когда узнаешь, что это за Человек в черном и куда пропал твой дедушка?

Финчу пришла в голову одна идея. Очень рискованная.

– Я придумал, – сказал он. – Ты можешь мне помочь.

– Что? – Арабелла округлила глаза. – Я?

Финч вздохнул – какая-то она не слишком смышленая для лучшей ученицы в классе – и пояснил:

– Мне нужна помощь, чтобы заполучить книгу учета посетителей дома у этой злюки Поуп.

– Ты хочешь, чтобы я помогла тебе искать дедушку? – Арабелла поразилась до глубины души, словно ей сообщили, что все учителя на самом деле – это ученики, а ученики – это учителя. И все перепуталось.

– Если хочешь! – поспешно уточнил Финч. – Потому что если нет, то…

– Конечно, хочу! – воскликнула Арабелла, но тут же спохватилась и уже тише добавила: – У меня никогда не было такого приключения! И… – улыбка тут же сползла с ее губ, прихватив с собой весь энтузиазм. Она бросила полный тоски взгляд на дверь.

– Я подумал об этом, – совершенно по-взрослому сказал Финч. – Ты поможешь мне найти дедушку, а я помогу тебе вывести этого мерзкого типа на чистую воду. Помогу избавиться от него.

– И как ты мне поможешь? – с сомнением спросила девочка.

– Еще не знаю, – честно ответил Финч. – Но что-нибудь обязательно придумаю.

Арабелла почесала нос, размышляя, и почти сразу хорошее настроение к ней вернулось.

– Да, было бы просто замечательно избавиться от дяди Сергиуса и найти твоего дедушку.

Финч вдруг приуныл.

– А как же твои друзья? – спросил он отстраненным голосом. – Если мы будем искать дедушку и способ избавиться от дяди Сергиуса, у тебя не останется времени, чтобы с ними играть… или читать книжки… или… ну, что вы там делаете.

– У меня нет друзей, – сказала Арабелла.

– Как это?

Девочка грустно отвернулась.

– Меня не любят, потому что я лучшая ученица в классе. Никто не хочет со мной водиться.

– Я хочу! – тут же сказал Финч.

– Ты… – она поглядела на него недоверчиво. – Ты хочешь со мной дружить?

Вместо ответа Финч протянул ей свой мизинчик.

Глава 5. Недоразумения… с привкусом кабаре

Мистер Уолтер Блувин из квартиры № 4 был патологическим вруном. При этом он был действительно хорош в своем деле – почти никто не знал, что он врун. Окружающие мистера Блувина люди считали его уважаемым, почтенным джентльменом, за спиной которого – тяжелое, но достойное прошлое. Из-за этого к нему относились весьма любезно и немного его жалели.

У него не было левой руки, и он всем говорил, что потерял ее на войне, но ни на какой войне он не был, а руку потерял по собственной глупости и старался об этом не вспоминать. Со временем он смог убедить даже самого себя, что прошел через самые трагичные дни в прошлом, и очень этим гордился.

Мистер Блувин осознавал, что он лжец, но ему не было стыдно, наоборот – он считал, что его манера общения – это что-то необычное, исключительное: все могут говорить правду, а талантливо врать и не быть пойманными – лишь гении. Сам он себя при этом называл не лжецом, а псевдологом и презирал даже не тех, кто говорит правду, а тех, кто занимается утаиванием, умалчиванием и скрытностью. Он считал это не настоящей ложью, но дешевым притворством.

Мистер Блувин уже и не помнил, когда соврал впервые. Должно быть, тогда он пытался избежать наказания или получить какую-то выгоду, а быть может, всего лишь хотел обратить на себя внимание. Сейчас же, годы спустя, он врал беспричинно. Просто потому, что ему так нравилось.

Он каждый день лгал, обманывал, придумывал небылицы, и его унылая монотонная жизнь на время становилась не такой унылой и монотонной. При каждом вранье он будто выпивал чайную ложечку лекарственного раствора, от которого по всему его телу разливалось приятное тепло. У него даже был ежедневник вранья, который он вел последние пятнадцать лет. Страничка каждого дня заполнялась аккуратно и дотошно: с указанием времени и места там стояли запланированные встречи мистера Блувина, имена его жертв и заметки, о чем соврать этим людям. Внизу каждой странички был список «экспромтов» – небольшая коллекция отборного вранья, которое можно применить в случае встреч незапланированных. «Во всем должен быть порядок! Особенно в псевдословии! – так он считал. – Иначе и оглянуться не успеешь, как тебя выведут на чистую воду!»

А еще мистер Блувин был редкостным параноиком – он очень боялся, что кто-то раскроет какой-либо из его обманов, поэтому жил в постоянном страхе и с подозрением относился к окружающим. Он никому не доверял, ведь знал, что каждый может ему соврать, а так как мистер Блувин был эгоистом, то чужое вранье на дух не переносил. В голове псевдолога перетягивали одеяло на себя две пугающие его крайности: с одной стороны, он боялся быть пойманным на вранье, а с другой – боялся быть обманутым.

Само собой, мистер Блувин был одинок. Когда-то в его жизни присутствовала чудесная женщина, которая верила всем его словам, как ребенок. Но она давно его раскусила и пропала, и сейчас мистер Блувин был не уверен, не выдумал ли он ее, чтобы