Не родись пугливой - Ирина Хрусталева

– По-моему, это происходило изо дня в день на протяжении всего месяца, пока я работала в компании, – горько усмехнулась Кира. – Ему, видно, не привыкать отыгрываться на своих сотрудниках, когда что-то не ладится. А здесь еще и новенькая! Почему бы не сорвать зло на ней? Только я не виновата в том, что не сложилась его семейная жизнь. Я здесь ни при чем, Надежда Николаевна. Срывать зло на мне только потому, что вместо своей жены он видит меня на должности референта, это, по меньшей мере, смешно. Он сам меня взял на эту должность, – эмоционально и запальчиво высказывалась она. – Не хотел, не брал бы, в общем, ухожу я, и дело с концом.

– С чего вы это взяли про его жену? – удивленно спросила секретарша. – При чем здесь вы, ваша должность и его жена?

– Вот и я о том же, – вздохнула Кира. – А с чего взяла? Сама не знаю, просто проанализировала все, что вы мне рассказали, и пришла к такому выводу. Иначе почему он выбрал меня козлом отпущения? Почему он не позволяет себе кричать на вас, например? Или на тех же программистов? Я даже ни разу не слышала, чтобы он грубо разговаривал со своим шофером. Только одна я слышу – гав да ряв, – обиженно всхлипнула она. – А сегодня он вообще обозвал меня вчерашней студенткой, серой мышью и девчонкой, у которой молоко на губах не обсохло. Да еще и обвинил черт знает в чем, а я совсем не заслужила таких оскорблений! Я не серая мышь, и молоко… не хочу я больше об этом говорить.

– Да вы что? – снова ахнула Надежда Николаевна. – Прямо так и сказал?

– Да, слово в слово, – буркнула Кира. – Я, между прочим, как лучше хотела… а получилось, как всегда, – вздохнула она.

– Это вы о чем? – не поняла женщина.

– Нет, ничего, это я так, – ушла от ответа Кира. – Так что передайте Илье Борисовичу, что заявление об уходе я пришлю по электронной почте. Не хочу я с ним больше встречаться, и вообще…

– Не говорите глупостей, Кира, – строго проговорила секретарша. – О каком увольнении может идти речь, когда уже заказаны билеты в Лондон? Через три дня вы улетаете, сначала на конференцию, а потом снова переговоры, только уже с англичанами.

– О господи, – простонала девушка. – Я совсем об этом забыла!

– Придется вспомнить, дорогая. Это не шутки, и без референта шефу не обойтись, особенно на конференции. Насколько я успела заметить, вы не такой безответственный человек, чтобы подвести президента, а в его лице – и всю нашу компанию «Холдинг-Грандес». Прекратите хандрить и завтра же будьте на работе.

– Нет.

– Кира, не дурите! Я, конечно, не знаю, что там между вами произошло и за что он так на вас, но уверяю, что просто так он не стал бы этого делать.

– Я просто высказала свою точку зрения на совете директоров, а он потом вызвал меня и начал кричать, что я подрываю его авторитет, – проворчала Кира.

– Как на совете директоров? – ахнула женщина. – Кирочка, девочка, да вы с ума сошли, моя милая!

– Почему это я с ума сошла?

– Вы можете высказывать свою точку зрения сколько угодно, но только в кабинете президента, когда, кроме него, про эту точку никто больше не слышит.

– Но почему?

– Господи, до чего вы еще молоды, – вздохнула Надежда Николаевна. – Я не буду вам сейчас по телефону объяснять, что такое авторитет президента и как следует его поддерживать и беречь. Придете в офис, я вам дам много хороших советов. А сейчас… Я передам шефу, что все в порядке? – спросила Надежда Николаевна. – Кира-а, – призывно и настойчиво проговорила она в трубку, когда молчание девушки слишком затянулось.

– Хорошо, я буду завтра на работе, – обреченно ответила та. – Как обычно, в девять.

– Вот и отлично, – весело проговорила секретарша. – Сегодня отдыхайте, рабочий день почти уже закончился, приводите свои мысли в порядок, а завтра мы обо всем с вами поговорим. Договорились?

– Да, договорились.

– Тогда до завтра?

– До завтра.

Кира положила трубку и тяжело вздохнула:

– Похоже, меня приговорили к этим танталовым мукам надолго.

Девушка сбросила полотенце, надела халат и прошла на кухню, чтобы перекусить и выпить чаю. Уже сидя за столом и неторопливо пережевывая пищу, она вновь вернулась к болезненной теме.

– Я поеду в Англию, если это нужно, но, как только мы оттуда вернемся, сразу же подам заявление об уходе. А пока не буду вообще лезть ни в какие дела. «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу», – процитировала она слова из старой песни. – Пусть хоть крыша рушится, мне теперь все равно. Раз я вчерашняя студентка, у которой молоко на губах не обсохло, с меня и спрос маленький. А вот что мне теперь с этим ключом делать, ума не приложу, – вспомнила она про ключ от заветного абонентского ящика. Как и обещала незнакомка, Кира нашла его в своем почтовом ящике и положила в сумочку.

«Наверное, его нужно вернуть на место. Если женщина снова позвонит, а она наверняка позвонит, я ей скажу, где его можно забрать. Ох ты, черт, а как же она его заберет, ведь мой почтовый ящик закрывается на ключ, – спохватилась Кира. – А может, набраться наглости и предложить ей встретиться, чтобы передать ключ лично в руки? – весело подумала она. – Заодно и посмотрю, кто это такая и верны ли мои предположения насчет Натальи. Только вряд ли согласится, если это действительно она. Господи, запуталась я совсем, – вздохнула девушка. – И, если признаться честно, ничего уже не хочу. Во всяком случае, на данный момент».

Кира встала из-за стола, сполоснула посуду и прошла в комнату. Она набрала номер Кати и, как только та ответила, тоскливо проговорила:

– Катюш, если можешь, приходи ко мне, у меня настроение – впору повеситься.

– Уже бегу, без меня не вешайся, приду помогу веревку намылить, – весело прочирикала та и тут же бросила трубку.

Катя жила на той же улице, не очень далеко от дома Киры. Девушки подружились сразу же, как только пришли в первый класс. Всегда сидели за одной партой и, сколько учителя ни пытались их рассадить, все равно оказывались рядом уже на следующем уроке. Кира была отличницей, а Катя – ее «клоном», потому что сама практически никогда ничего не делала, а просто все списывала у подруги. Та никогда не возражала, для Кати ей ничего не было жалко. Поэтому учителя и пытались рассадить их подальше друг от друга, надеясь, что, может быть, Катя сама научится думать. Из этой затеи ничего не получилось, поэтому к четвертому классу на них просто махнули рукой.

– Так-так, моя дорогая, что это у нас за упадническое настроение? – прямо с порога затараторила Екатерина, как только Кира открыла ей дверь. – Что с тобой, подружка?

– Ой, Катюш, даже не спрашивай, – махнула та рукой. – Проходи.

Девушка скинула туфли, всунула ноги в комнатные тапочки и поторопилась следом за подругой.

– Что случилось-то? – снова спросила она.

Кира залезла в кресло прямо с ногами и, свернувшись клубочком, простонала: