Рекрут - Владимир Престолов

Зинаида не находила себе места. Она уже обзвонила все места, где мог находиться ее сожитель, но его нигде не было, мало того, никто не знал, где его черт носит!

Неожиданно дверь распахнулась, в комнату вошел Сергей Викторович, как показалось Зинаиде, немного взволнованный, раскрасневшийся от возбуждения.

— Зинаида Петровна, — перешел он сразу к делу, — ты сегодня разговаривала с этой, как ее, ну склочной пенсионеркой…

— Лефтовой? — припомнила мастерица.

— Вот-вот, она самая!

— Да, а что?

— Ты кого-нибудь посылала к ней по вызову?

Зинаида раскрыла рот, чтобы ответить, но внезапно зазвонил телефон. Женщина подняла трубку.

— Подождите секунду, — ответила она и подняла глаза на Сергея Викторовича.

Тот нетерпеливо барабанил пальцами по ее столу. Сердце Зинаиды сжалось в дурном предчувствии, а когда в проеме двери появился участковый милиционер, ей стало все ясно.

— Сейчас вспомню, Сергей Викторович… — произнесла Зинаида и осеклась, услышав в трубке взволнованный голос Петухова.

— Зинуля! — донесся до женщины голос Михи, который она узнала с большим трудом. — Зинуля…

— Да.

— Все! Мне кранты! — произнес Миха.

Второе чувство подсказывало Зинаиде, что она оказалась между двух огней.

— Гражданин, я вас поняла, — официальным тоном произнесла Горохова в трубку и, повернувшись к начальнику, решила для начала выяснить причину беспокойства начальника и милиционера.

— Так, значит, вас, Сергей Викторович, интересует, — громко обратилась Зинаида к начальнику, но так, чтобы Петухов слышал разговор на другом конце провода, — кому я оформляла вызов к Лефтовой, проживающей в переулке Багратиона, дом шесть, квартира номер… номер двадцать два?

— Да, да, — подтвердил Науменко.

Зинаида понимала, что у Лефтовой что-то случилось и в этом замешан ее любовник, поэтому тянула время, чтобы Михаил успел разъяснить ей хоть что-нибудь.

— Зинуля! — орал в трубку Петухов. — Ты слышишь меня, але, ты слышишь меня?

— Да, — стараясь говорить спокойно, произнесла женщина.

— Никому не говори о вызове на Багратиона, — умолял голос в трубке, — или мне конец…

Домоуправу надоела эта канитель.

— С кем это вы разговариваете? — недовольно поинтересовался он.

Горохова прикрыла рукой трубку.

— Да такой же настырный квартиросъемщик, как эта Лефтова, — пояснила она и бросила дежурную реплику в телефонную трубку. — Гражданин, подождите, пожалуйста, одну секундочку.

— Ты не одна? — насторожился Петухов.

— Разумеется.

Теперь можно было заняться начальником, который уже начинал терять терпение.

— Ой, как она мне надоела сегодня! — протяжно произнесла Зинаида, подходя к шкафчику с документами и канцелярскими бумажками. — Говорит, срочно мне все исправить и сегодня же.

— Ну а ты?

— А что я? — удивленно воскликнула сообразительная Зина. — Пообещала ей завтра прислать человека.

— Почему завтра? — насторожился Науменко, — Я же приказал сегодня направить к ней кого-нибудь из сантехников.

— А кого я направлю?

— Антонова, Петрова…

— Да они же занимаются домом номер семь по улице Воровского, — вскинула брови Зинаида, — вы же сами просили послать туда в первую очередь.

Науменко сморщился и махнул рукой.

— Ах да, — сказал он, — я совсем и забыл, — потом немного, помолчав, снова обратился к Зинаиде. — Ну а этот, как его, с сизым носом…

— Петухов, что ли?

— Ага! Где он?

Женщина посмотрела на начальника немигающим и глазами и ехидно усмехнулась.

— А как вы думаете?

— Я ничего не думаю! — разозлился начальник.

Зинаида возмущенно пожала плечами.

— Пришел с утра под шафэ, — с вызовом ответила она, — попросил отгул…

— Какой может быть отгул? — взорвался начальник.

— Вот и я ему говорю, — согласилась раскрасневшаяся Зинаида, — какой может быть отгул, когда работы невпроворот? А он давай проситься, мол, друга хоронить нужно…

— Да этот дармоед, — кричал Науменко, — за этот месяц, если не ошибаюсь, пятого хоронит!

— Четвертого, — уточнила Зинаида.

— Хватит! — стукнул по столу кулаком Науменко. — Пора наводить порядок в ЖЭСе. Он у меня не сантехником работать будет, а могильщиком на кладбище.

Науменко остановился на полпути из кабинета и повернулся к женщине.

— А левый заказ никому не давала сегодня? — лукаво спросил он.

— Да что вы, Сергей Викторович! — обиделась Зинаида.

— Ну это я так, — улыбнулся начальник и ласково попрощался: — Будь здорова, Зинуля!

Женщина покорно склонила голову, а когда дверь захлопнулась, взяла трубку.

— Обормот! — крикнула она в сердцах. — Немедленно домой!

Глава 16

Надвигалась ночь, и кроме мелькавшей черноты за окном вагона ничего нельзя было разглядеть. Изредка мимо проносились маленькие станции, но они, как кометы, вспыхивали и тут же исчезали.

Пассажиры готовились ко сну, многие уже спали. Только в последнем купе никак не могла угомониться пьяная компания. Проводник пытался навести порядок, но, посмотрев на потные тупые физиономии молодых парней, счел, что лучше не знать, что там творится.

— Ребята, — спокойно попросил пожилой проводник, — нельзя ли потише, не в ресторане находитесь.

— Да и ты, папаша, не в сауне, — скаламбурил один из весельчаков.

— Люди отдыхают.

— А мы что делаем? — удивился щербатый парень, и компания взорвалась бешеным роготом.

— Я сейчас…

Однако проводнику не дал договорить огромный детина с квадратной головой. Он медленно приподнялся и, оперевшись локтями о верхние полки, тихо пробасил хриплым голосом, от которого у проводника похолодело внутри:

— Рабоче-крестьянский люд устал на трудовой вахте, а посему попрошу тебя, папаша, не мешать пролетариату культурно проводить время.

— Ты, мужик, должен охранять наш покой, — добавил прыщавый парень, по-видимому, главный в компании.

Проводник замялся, попятился и молча кивнул головой.

— Шкаф, отвали начальнику на чай, — скомандовал Прыщ и самодовольно ухмыльнулся, — начальнику тоже кусать хоцца.

Пассажиры спали в своих купе, а те, кто не спал, делали вид, что ничего не слышат и не видят. Из последнего купейного отсека неслись крики, девичий голос возмущенно сопротивлялся.

— Девственница? — зло прошипел Прыщ. — Так чем же испортить твою красу.

Болезненного вида щербатый парень держал девушку, одной рукой пережимая ей шею, а другой затыкая рот. Бедняжка пыталась высвободиться, но все было бесполезно. Ее легкое платьице задралось, оголив ноги.

— Ух ты, озорница, — тяжело сопя и сглотнув набежавшую слюну, процедил сквозь зубы прыщавый и бесстыже запустил потную руку под платье. Затем, оттянув трусики рукой, он начал медленно разрезать их финкой. — Так тебе бритвочкой сломать или пальчиком?

— Лучше мальчиком с пальчиком, — рассмеялся здоровяк.

Вдруг рядом раздался тихий спокойный голос:

— Языком!

Четыре пары глаз устремились в одну точку. В полумраке вырисовывалась ладная фигура высокого молодого мужчины в кожаной куртке с походной сумкой на крепком широком плече.

— Что ты сказал? — скривив слюнявый рот, спросил Прыщ.

— Языком вкуснее! — тем же ровным спокойным тоном повторил незнакомец.

Прыщавый рванулся к нему, выставив вперед финку. Но незнакомец уклонился от удара и, перехватив руку Прыща, провел болевой прием. Раздался хруст костей и вой. Прыщавый, получив в лицо удар коленом, хрюкнул от боли и осел.

Здоровяк