Загадки и тайны холодной войны - Леонид Михайлович Млечин

на дешевой иранской нефти. Британские корабли перехватили танкер. Британские юристы доказали, что танкер везет ворованную нефть. Это был удар по правительству Мосаддыка. Больше ни одна компания не решалась вести бизнес с Ираном.

8 октября 1951 года Мосаддык прилетел в Нью-Йорк. Прямо из аэропорта он отправился в больницу, где его осмотрели врачи и заключили, что он здоров. Он готовился выступить в ООН. 15 октября Совет Безопасности собрался, чтобы послушать Мосаддыка. Он был профессиональным юристом, европейски воспитанным человеком и свободно говорил по-французски. Может быть, дипломаты впервые услышали голос третьего мира.

Англия внесла жесткий проект резолюции в Совет Безопасности с осуждением Ирана. Но Мосаддык настаивал на том, что вообще никакой резолюции в данном случае Совет Безопасности принимать не должен. И к нему прислушались. Это было серьезное дипломатическое поражение Великобритании. Мосаддык стал фигурой мирового масштаба, человеком, к которому прислушивались.

В Англии шла предвыборная кампания. Уинстон Черчилль боролся за свое прежнее место и обвинял своего соперника премьер-министра Клемента Этли, что он недостаточно твердо противостоит Мосаддыку.

Трумэн решил вмешаться. Он пригласил Мосаддыка в Вашингтон. Премьер приехал на поезде 23 октября. Он играл. Говорил американскому президенту:

— Я представляю очень бедную страну, страну пустынь — у нас только песок, немного верблюдов и овец…

— Да, и очень много нефти, — добавил Ачесон.

Но и переговоры в Вашингтоне ничего не дали.

— Доктор Мосаддык, — сказал ему американский дипломат Вернон Уолтерс, — с вашим визитом было связано столько ожиданий. Но вы возвращаетесь домой с пустыми руками.

Мосаддык удивленно посмотрел на него:

— Неужели вы не понимаете, что, вернувшись с пустыми руками, я создаю себе более сильную позицию дома? А вот если бы я вернулся с соглашением, мне бы пришлось доказывать его полезность своим фанатикам.

В Лондоне к власти вернулись консерваторы во главе с Уинстоном Черчиллем. Он всю жизнь держал оборону против национализма в третьем мире, и на закате своей карьеры ему предстояла последняя схватка. Министр иностранных дел в правительстве консерваторов Энтони Иден в отличие от других дипломатов был хорошо знаком с Ираном. В Оксфорде он изучал персидский язык. Он считал его красивым, как итальянский, и читал поэму «Шахнаме» на языке оригинала. Иден, как и Черчилль, был защитником колониальной системы. Он свысока относился к интеллектуальным способностям народов развивающихся стран и не мог этого скрыть.

Иден с Черчиллем были убеждены, что Мосаддыка надо убрать, но не знали, как это сделать. Мешала позиция Соединенных Штатов. Администрация Трумэна считала, что Мосаддык прав и англичане должны платить.

Государственный секретарь Дин Ачесон опасался серьезного хаоса в Иране. Экономика Ирана разваливалась из-за невозможности продавать нефть. Американцы опасались, что Мосаддык обратится за помощью к Советскому Союзу и важный союзник в холодной войне будет утерян.

Дин Ачесон внушал Энтони Идену:

— Мы ведь имеем дело со страной, которая находится рядом с Советским Союзом. Это критически важный район.

В Лондоне больше думали о сохранении империи и поддержании курса фунта стерлингов.

— Нации, угнетаемые вероломными и алчными колониалистскими державами, — призывал иранцев к терпению Мосаддык, — должны проявить большую самоотверженность для того, чтобы обеспечить себе полную свободу и независимость, вырвать свои природные богатства из рук чужеземцев и использовать для своих нужд те доходы, которые ныне идут в карман иностранцев.

В 1952 году левая партия Туде была на подъеме. Англичане докладывали из Тегерана: левые добились того, что портреты шаха исчезли из витрин магазинов. Туде давила на Мосаддыка слева. 12 июня 1952 года начальник штаба иранской армии предупредил своих офицеров, что Туде может попробовать совершить военный переворот, но превентивные меры против коммунистов крайне опасны.

В июле 1952 года Мосаддыка пригласил к себе шах. Разговор был тяжелым. Иран был слишком мал, чтобы выдержать двоих. Разговор окончился, когда Мосаддык потерял сознание и упал к ногам шаха. Мосаддык требовал контроля над военным министерством. Шах понимал, что без армии он превратится в номинальную фигуру.

— Да я лучше соберу вещи и уеду, — сказал шах премьер-министру.

По конституции шах являлся главнокомандующим, но был обязан в политических вопросах сотрудничать с правительством. Считалось, что шах имеет право сам назначать военного министра. Мосаддык нарушил это правило. Когда шах отказался пойти ему навстречу, Мосаддык 17 июля подал в отставку. Он хотел видеть, кого поддержит Иран. А страна была в кризисе. Остановка нефтяной промышленности привела к тому, что десятки тысяч людей потеряли работу.

Шах попытался назначить главой правительства другого человека, предложенного англичанами. Но иранцы восстали. Они ценили Мосаддыка не только как патриота, выступившего против британского засилья, но и как премьер-министра, который провел важные социальные законы. Он освободил крестьян от рабского труда на крупных землевладельцев, заставил работодателей платить больным рабочим и рабочим-инвалидам, разработал систему пособий безработным.

21 июля Национальный фронт призвал к всеобщей забастовке в знак поддержки Мосаддыка. Шаху пришлось пойти на попятную. Вечером он пригласил Мосаддыка. Он согласился с тем, что премьер-министр будет контролировать военное министерство. Он только спросил, намерен ли тот сохранить монархию. Мосаддык ответил утвердительно.

— Вы войдете в историю как невероятно популярный монарх, если будете сотрудничать с демократическими и националистическими силами.

На следующий день меджлис переизбрал Мосаддыка главой правительства. Он мог тогда легко избавить страну от династии Пехлеви и провозгласить республику. Но этому человеку часто не хватало решимости.

Англичане понесли тяжелое поражение. Их планы были сорваны новой силой — толпой. В Лондоне подумывали о военной операции, но Трумэн был категорически против. Оставался только заговор. Но Мосаддык в октябре 1952 года закрыл британское посольство, всем англичанам — дипломатам и разведчикам — пришлось покинуть Иран. Англичане попросили американцев о помощи. ЦРУ еще никогда не свергало премьер-министра, и Трумэн не хотел начинать.

Когда президентом стал Дуайт Эйзенхауэр, отношение к Ирану изменилось. Только один человек в новой американской администрации все еще надеялся на компромисс с Мосаддыком: сам президент. Он говорил Уинстну Черчиллю, что не хочет влезать в иранские дела. Черчилль не стал спорить. Он знал, что братья Даллесы на его стороне. Братья мыслили категориями холодной войны и видели во всем происки коммунистов.

Эйзенхауэра переубедили сообщениями о насилии в Тегеране и о том, что там власть может попасть в руки коммунистов: Иран не должен перейти на сторону Советского Союза. Эйзенхауэр пришел к выводу, что Иран распадается и спасти его не удастся, пока Мосаддык у власти.

18 марта заместитель директора ЦРУ Фрэнк Визнер сообщил англичанам о готовности сотрудничать в свержении Мосаддыка. Он предупредил англичан, что американская военная миссия продала Ирану радиопеленгующее оборудование, которое позволяет находить нелегальные передатчики.