Академия мертвых душ - Матильда Старр

– Доброе утро, леди Юлия, – церемонно поприветствовал он меня.

Что-то тут было не так.

– А как же «заморыш»?

– Какой же ты теперь заморыш, – сказал он с самым таинственным видом.

Но разбираться в этом мне было некогда. До звонка на урок оставалось в лучшем случае минут десять, а опаздывать я точно была не намерена.

– Я к магистру Хорвирету. Можно?

– А тебе назначено? – строго спросил Гратис. – Впрочем, уверен, что он тебя примет. Иди.

Странный он сегодня. Может, не выспался?

Я осторожно постучалась и тихонько вошла в кабинет ректора.

– Леди Юлия! – радостно прогрохотал декан. – Здравствуй!

– Здравствуйте, магистр Хорвирет. Может быть, я не вовремя?

– Да как же ты можешь быть не вовремя. Для студентки, которая создала артефакт стоимостью тридцать тысяч золотых, у меня время всегда найдётся.

Я непонимающе заморгала. Ещё вчера меня отчитали за этот самый артефакт, а сегодня он стоит каких-то денег? И вроде бы даже немалых?

Я пока вообще-то не очень разбиралась в здешних ценах, и понятия не имела, сколько денег на моей студенческой карте. Зато хорошо помнила, что платья, которые мы покупали с Эрмилиной, стоили то ли пять, то ли десять золотых. Значит, тридцать тысяч – сумма немаленькая.

– Тридцать тысяч? – переспросила я.

Декан вроде как смутился.

– Должен предупредить, все артефакты, созданные студентами во время обучения, – собственность Академии. Так что ты вряд ли что-то получишь из этой суммы.

– Да я и не рассчитывала, – отмахнулась я. – Я здесь на всём готовом, ещё и деньги на карте. Но магистр Алия сказала, что в моем артефакте тёмная магия!

Декан вздохнул:

– Магистра Алию можно понять. Тёмные убили её семью. И ко всем тёмным материям она относится с большим подозрением. Иногда, что называется, на воду дует. Но специалист она отличный.

Я была рада за отличного специалиста, но путаные объяснения о тяжёлой судьбе магистра Алии не давали ответа на главный вопрос:

– И всё-таки, слёзы девственницы – это элемент из тёмной магии?

– Нет, конечно, – ответил декан. – Они относятся к элементу, скажем так, сомнительному.

Что-то похожее я уже слышала.

– Что значит «сомнительному»?

– Сами по себе эти слёзы не тёмные и не светлые. В давние времена их активно использовали. Другой вопрос, каким образом их добывали. Не все маги заботились о том, чтобы слёзы были отданы добровольно. Понимаешь?

Понимаю. Живое воображение тут же нарисовало мне картинку: несчастные девственницы сидят в темнице у какого-нибудь злого мага или торговца магическим товаром, а он зверствует, чтобы, значит, плакали активнее.

– В общем, использовать слёзы девственниц уже давно считается неэтичным. Но не запрещено. Максимум, что ждёт того, кто включит в артефакт этот ингредиент – магическая экспертиза. Штука, скажу я тебе, не очень приятная и занимающая уйму времени. Артефактору придётся доказывать, что слёзы были отданы ему добровольно. Но в твоём случае ничего такого, разумеется, не будет.

– А как же артефакт под подушкой? Это тоже не тёмное?

Декан расхохотался.

– Старая студенческая традиция. Ещё мой дед клал под подушку артефакты и конспекты, чтоб за ночь запомнилось. Исследования не выявили в этом ритуале никакой практической пользы. Современные студенты так уже не делают. Хотя… думаю, теперь опять начнут.

– А почему же магистр Алия сказала…

– Потому традиция древняя. Тёмную магию официально запретили лишь полтораста лет назад. И ко всему древнему у нас относятся с подозрением.

С подозрением. А я из-за них с медведем поссорилась.

– Но как удачно ты расплакалась над амулетом, что слёзы попали только на перо! – в голосе декана снова появилось восхищение. – Зацепи ты ими серебро, получилась бы бесполезная безделушка. А так – уникальная вещь.

Я не стала говорить декану, что на серебро они и не могли попасть. Я плакала прицельно.

– Да что же в нём уникального-то? – по-прежнему не понимала я.

– Амулеты храбрости, – начал объяснять декан – это палка о двух концах. Они обычно храбрости-то добавляют, а вместе с нею – изрядную долю безрассудства. Пользоваться ими стоит только тому, кто собственной тени боится. Но твой амулет работает иначе. Он добавляет сообразительности и ловкости. А храбрость идёт вроде как побочно. То есть человек с этим амулетом лучше просчитывает ситуации, лучше владеет обстановкой, понимаешь? И вот уже оттуда идёт храбрость. Не дурная, а настоящая, расчётливая. Твой амулет, чтоб ты знала, будет работать при королевском дворе у кого-нибудь из генералов, а может, и у самого короля.

Ну надо же! Я вспомнила свои рассуждения над амулетом о храбрости и дурости. Всё-таки нельзя недооценивать значение намерения.

Декан наклонился ко мне поближе и сказал совсем тихо:

– А можешь ещё один такой сделать, для меня? Только так, чтобы никто не знал.

Я растерялась.

– Я же не умею… ну, то есть… не уверена, что снова получится.

– Ты просто попробуй. Повтори всё то же, что делала, а там уж глянем, что будет за результат.

– И плакать можно? – смущенно спросила я.

– Да кто ж тебе запретит? – расхохотался декан. Он явно сегодня был в приподнятом настроении.

Из его кабинета я вышла, понимая, что мне нужно сделать две вещи. Собрать новый амулет и извиниться перед медведем. Ах, да, ещё расчистить комнату в подвале. Потому что наказание с меня так никто и не снял.

В подвале я уже почти освоилась. Было почти не страшно. Я протирала от пыли артефакты и даже что-то напевала себе под нос. В этот раз я даже не слишком торопилась, ведь по возвращении домой меня ожидал разговор с медведем. А я понятия не имела, что ему сказать. Надеюсь, простого «извини, погорячилась» будет достаточно? Но что-то мне подсказывало, что ехидная и вредная сволочь постарается выжать из этой ситуации максимум и вдоволь надо мной поглумится.

И вдруг свет погас. Я вскрикнула от неожиданности и заоглядывалась по сторонам. Но ничегошеньки не увидела. В полной темноте лишь едва мерцал мусорный портал. А затем послышались шорохи, и темнота наполнилась алыми всполохами. Сердце словно сжала ледяная рука, дыхание перехватило.

– Кто здесь? – прошептала я и не узнала своего голоса.

А темнота надвигалась, шумела, словно желая меня раздавить.

– Кто здесь? – спросила я уже громче, изо всех сил собирая остатки мужества, которое, прямо скажем, если когда-то у меня и было, то сейчас скрылось в неизвестном направлении.