Варяг. Обережник - Павел Мамонтов

Вдвоём с Данилой они сидели на корме «Лебёдушки» и ожидали сигнала от Шибриды с Ходинцом, а в худшем случае – атаки врагов.

– Повезло, что мы и так собирались отплывать, – тихо-тихо сказал Данила старшему напарнику. Уж больно муторно было сидеть без дела на ладье в ожидании неизвестности.

Сперва Молодцову показалось, что его не услышали, но потом собрат по ладье отозвался:

– Это знак богов. Перед отплытием кровь пролили – им дар. Значит, хороший поход будет.

Скорохват не шутил, здесь к таким вещам относились более чем серьёзно.

– Но у нас теперь викинги на хвосте.

– Викинги – что волки. Нападают, если почуют слабость, отступают, если увидят силу.

– Поэтому мы отправились праздновать у всех на виду – показать, что мы не боимся Гуннара, – понял Данила.

– И поэтому ночью уплыли, – продолжил Скорохват, – чтобы Гуннар не успел созвать своих дружков, не заручился поддержкой Асбьёрна и не напал на нас.

– Хэх… прямо политика.

– Ты знаешь греческий? – внезапно спросил Скорохват.

Данила мысленно подпрыгнул. В темноте он не различал лица собрата, но не сомневался, что тот его внимательно разглядывает.

– Да нет, просто слышал слово мудрёное, – прикинулся валенком Молодцов.

– Хм… пусть так.

– Скорохват, – Данила решил ковать железо, пока горячо, – я слышал, как вы говорили с Вуефастом и Путятой. Куда мы дальше поплывём?

– Любопытный ты, – одобрительно заявил старший собрат, – иным отрокам только брюхо набивать да баб щупать, а потом стонут, чего в кошельке пусто. – Южанин вздохнул. – Вуефаст тянул, чтобы плыть на закат, к волоку через Двину, а там в Полоцк, где у него родня. Но в Полоцке сейчас посадниками Владимировы викинги, те, с которыми нынешний князь в вики ходил по молодости в одном хирде. Они там верховодят, в случае чего защиты от них не будет. Рогенда и та уехала из Полоцка в Киев.

– А Рогенда – это кто?

– У, брат, да ты совсем из далёких мест. Рогенда – это дочь полоцкого князя Роговолта. Отца её Владимир со своими викингами убил, а саму в жёны взял. Вроде как старшей женой сделал, она сыновей от него родила. Но, будь она в Полоцке, от неё всё равно мало помощи было бы. Поэтому решили мы идти в Новгород, через два волока в Ловать. Там встанем, товар перегрузим – и дальше на север. В Новгороде стол держит Добрыня – дядя Владимира. Словенин, хоть и руссам присягнул. Да и сами новгородцы дюже нурманов не любят. Путята выбрал правильное время, чтобы отплыть. Долго на волоках ждать не будем, как снег выпадет, перетащим всё – и в путь. Ещё хорошо, что князь Владимир скоро из похода на булгар должен вернуться. Добычу они наверняка знатную привезут. А мы их на одну-две седмицы обгоним и товар по хорошей цене сбудем.

Данила окончательно запутался в этих князьях и посадниках. Если Владимир – внебрачный сын Святослава, а его дядя Добрыня присягнул руссам, которые, получается, та самая Русь в Киеве, то варяги – они кто? Откуда взялись? А этот Фарлаф, он тоже был когда-то князем? Есть и другие князья, присягнувшие Киеву? Кем он приходится Владимиру?

Только задавать такие вопросы Скорохвату – ещё больше на себя подозрения наводить. Молодцов решил сменить тему и поговорить о том, что его давно интересовало: о волоках.

В его представлении волок рисовался эдаким ультрасовременным (для Древней Руси, конечно) устройством, позволяющим переносить корабль на десятки километров из одной реки в другую. Данила так и не понял, как и куда предполагается идти «дальше на север» после того, как выпадет снег, ведь реки же замёрзнут.

– Скорохват, а как устроен волок? – спросил он.

– Чего? Не понял тебя?

– Ну, волок, как он устроен?

– Не понимаю… Волок – это волок.

Тут уж Молодцов растерялся.

– А, понял тебя, хочешь знать, почему там стольные города никто не строит?

– Ну да, – спохватился Данила, – места же богатые.

– Места богатые, с него княжьи приказчики всё равно пошлину собирают. А не строят потому, что воды нет. Сам понимаешь: в мирное время воду ещё подвозить можно, а коли враг нагрянет, то осаду никак держать нельзя. Там великий водораздел проходит, на том месте стоит великий лес, из которого три реки вытекают: Двина, Волга и Днепр. Говорят, раньше там великая гора стояла, то дом был богатыря одного могучего. Когда он почил, то гору велел срыть и гробницу себе выкопать, а когда лёг в неё, то из этого места три реки стали вытекать. Правда это иль нет – не знаю, но места там и впрямь непростые. Ещё бают, что там князья великие киевские Аскольд и Дир от Олега Вещего смерть приняли. Слышал, небось?

– Не, – замотал головой Данила.

– От ты… В те места на Ловать и Оршу и другие реки издревле северный народ дань свою свозил или на торги приезжал. Большие ярмарки тогда начинались. Киевские князья меха скупали и везли продавать в Царьград. Вот на одну такую ярмарку, когда привезли с севера товаров дюже много, Аскольд и Дир приехали. А на суднах были не меха да воск, а варяги Олега. Они по сигналу выскочили да и порубили и князей, и бояр всех. И казну себе взяли, на какую киевляне меха собирались покупать. А потом варяги свои драккары, настоящие боевые корабли, не чета однодеревкам северным, перетащили через волок в Днепр и поплыли к Киеву. Там Олег и поставил на стол Игоря, сына Рюрика. Но виру заплатил за убийство князей, чтобы обиды не было. Вся история. Взаправду так оно случилось иль нет, я не знаю.

– Ну теперь-то мы вряд ли узнаем, как всё на самом деле было. Слушай, Скорохват, я так и не понял, а как мы «Лебёдушку»…

– Чу… на реке, – оборвал южанин.

Данила застыл, пытаясь вглядеться в ночную мглу. Тучи, как назло, затянули всё небо, и не видно было ни зги. Как Скорохват что-то умудрился углядеть?

Вдали трижды пропела выпь.

Скорохват ответил двумя выкриками, да так, что Молодцов едва не оглох на одно ухо.

Вдалеке опять кто-то застонал выпью.

– Иди, передай всем, – как-то без прежнего напряга сказал Скорохват, – Шибрида с Ходинцом вернулись.

И внутри у Молодцова будто струна ослабла.

Тем не менее торговая эскадра Путяты простояла в притоке Днепра ещё сутки и лишь потом отправилась в путь. Как раз ударили первые сильные заморозки. По утрам вся палуба покрывалась инеем, а отчаливая от берега, «Лебёдушка» килем вспарывала ледяную корку. Беспокойство Молодцова всё нарастало, пока в один из дней Данила не увидел странные сооружения, которые он и принял за волок.

Эти сооружения были похожи на колодезные журавли, и отчасти Данила был прав – они предназначались для того, чтобы вытаскивать из воды корабли, а вот дальше его ожидал сюрприз.

– Здрав будь, Крюк! – ещё издали прокричал Путята.